ОПАСНЫЕ СВЯЗИ Майкла Джексона

 

Michael Jacksons Dangerous Liaisons — Carl Toms (Tom O’Carroll) 2010 (2019)

 

Английский docx: Michael Jacksons Dangerous Liaisonsby

 

 

 

Прочтите здесь немыслимое. Тщательно документируя многочисленные отношения знаменитого артиста, писатель продвигает альтернативный взгляд на сексуальность мальчика и мужчины. Это может быть, утверждает он, взаимно положительным. Это может быть нечто большее, чем секс – забота, привязанность, любовь.

ОПАСНЫЕ СВЯЗИ

МАЙКЛА ДЖЕКСОНА

Арвизо, Барнс, Бхатти, Чендлер, Калкин...

От А до Я всех Королевских мальчиков

 Карл Томс

 

“С тех пор, как я родился, папа был лучшим отцом, которого вы только могли себе представить, и я просто хотел сказать, что я так сильно его люблю”.

Пэрис Кэтрин Майкл Джексон, 11 лет, на мероприятии в память о своем отце

“В твоем отце не было ничего странного. Это было странно, с чем пришлось столкнуться твоему папе.”

Преподобный Эл Шарптон, также в мемориале Стейплс-центра

“...даже если обвинения против Майкла Джексона верны, это не значит, что все его добрые дела для детей были мотивированы просто тем, чтобы соблазнить их. У него, несомненно, есть искренняя любовь к детям, которая выходит за рамки любого сексуального интереса”.

Николас Грот, клинический психолог, соавтор Сексуальное насилие над детьми и подростками в журнале "Тайм", 27 декабря 1993 г.

“Я, конечно, хотел верить, что Майкл невиновен в каких-либо проступках с Джорди Чандлером. Я надеялся, что так оно и было. Но это не обязательно делает его таким".

Джей Рэнди Тараборрелли, биограф, в книге "Майкл Джексон: Магия, безумие, Вся история", 1958-2009

 

ПРЕДИСЛОВИЕ КО ВТОРОМУ ИЗДАНИЮ

Эпический четырехчасовой документальный фильм из двух частей "Покидая Неверленд", дебютировавший на кинофестивале "Сандэнс" в январе 2019 года, сенсационно возрождает утверждения о том, что у суперзвезды была сексуальная дружба с молодыми мальчиками, скандал, который впервые вышел на публичную арену в 1993-94 годах и снова всплыл в 2003-2005 годах, кульминацией которого стало оправдание Джексона в конце четырехмесячного судебного разбирательства.

В фильме есть интервью с двумя из этих мальчиков, которые уже давно вступили во взрослую жизнь. Один из них, Уэйд Робсон, давал показания в защиту Джексона на суде, но теперь рассказывает совсем другую историю. В ходе исследования "Опасных связей Майкла Джексона" до его публикации в 2010 году я пришел к мнению, что Робсон почти наверняка имел сексуальные контакты с Джексоном, но решил защитить звезду от уголовного осуждения. Я думал, что в то время он добровольно вступил в сексуальный контакт. Однако то, что нам говорят, что мы увидим в этом новом фильме – когда он выйдет на телевидение, которое запланировано на начало марта 2019 года на канале HBO в США и 4–м канале в Великобритании, - это мучительное свидетельство манипуляций и эмоциональной эксплуатации, которые травмировали обоих мужчин.

Родители другого мальчика, Джеймса Сейфчака, как говорили, получили “деньги за молчание”, чтобы сохранить семью в покое и предотвратить их сотрудничество с любым судебным преследованием. Джеймс, известный в свое время как Джимми, был вызван для дачи показаний большому жюри по расследованию жалоб на Джексона в 1994 году, но он ничего не выдал ни в то время, ни в 2005 году.

На момент съемок Робсону было 36 лет, а Сейфчаку - 40. Робсон - танцор и хореограф, Сейфчак - программист. Оба мужчины женаты, у них есть дети.

Эти новые истории о непреходящей боли и травмах вызывают у меня глубокий скептицизм. Нынешний климат практически гарантирует, что встречи, которые были желанными в то время и даже частью любовных отношений, позже будут переосмыслены в памяти, чтобы соответствовать преобладающему повествованию о жестоком обращении в наше время.

И какое повествование в этом случае! Шумиха вокруг ужасов действовала с самого начала. В сообщениях СМИ нам сообщили, что директор фестиваля предупредил зрителей о том, что консультанты по психическому здоровью были под рукой, чтобы справиться со всеми ожидаемыми обмороками и паникой, плачем, стенаниями и скрежетом зубов. И аудитория тоже не преминула выступить. Как сообщается, они были “потрясены” “душераздирающими” рассказами двух обвинителей, так что этот “жгучий” документальный фильм “отбросил мрачную тень” на фестиваль.

Такого рода репортажи были во всех новостях. Труднее было заметить ”мелкий шрифт", намеренно скрытый или полностью пропущенный большинством основных средств массовой информации, включая такие важные газеты, как "Нью-Йорк таймс", "Вашингтон пост" и "Гардиан", а также крупные вещательные сети по обе стороны Атлантики. Безусловно, самый значительный фрагмент этого материала на нижней странице, который мне удалось обнаружить, был найден в газете, область распространения которой включает Голливуд: Los Angeles Times. Понятно, что они поговорили с Дэном Ридом, британским режиссером фильма "Покидая Неверленд", который также снял фильм "Охотник на педофилов", получивший премию Bafta (2014). Я предполагаю, что интервьюер Эми Кауфман получила больше, чем рассчитывала, когда задала довольно мягкий вопрос: зачем делать это четырехчасовым документальным фильмом?

Рид ответил примерно так, что это была чрезвычайно сложная история. Потребовалось время, чтобы разгадать психологию детей, утверждавших, что они не подвергались насилию, а затем изменивших свое мнение гораздо позже. Затем он сбросил бомбу:

Главное, что вы должны понять, это то, что эти дети влюбились в Майкла Джексона. Джексон не был педофилом типа "хватай и лапай" - он был педофилом романтических отношений. Уэйд начал рассказывать мне, как он влюбился в Джексона и как эта любовь длилась годами – десятилетиями – и как эта любовь мотивировала его преданность Джексону. И как эта преданность привела к тому, что ему пришлось солгать о том, что произошло.

На самом деле Рид уже сказал кое–что еще более замечательное - на самом деле настолько ошеломляющее, что можно было ожидать, что Кауфман возразит, что это не может быть правдой, или, по крайней мере, каким-то образом выразит шокированный скептицизм. Рид ясно дал понять, что, по его мнению, эти очень маленькие мальчики не просто любили Джексона эмоционально. Они с энтузиазмом относились ко всем аспектам отношений, включая сексуальную сторону. Рид сказал:

Когда Уэйд сказал мне, что любит Майкла, тогда все внезапно выкристаллизовалось и обрело смысл. Это трудно сказать, но в возрасте 7 лет у него были полноценные сексуальные и эмоциональные отношения с 30-летним мужчиной, который оказался королем поп-музыки. И поскольку ему это нравилось, он любил Майкла, и секс был приятным. Мне жаль, но такова реальность.

По признанию Рида, потребовался очень длинный фильм, чтобы убедительно превратить историю любви в стандартное повествование о жестоком обращении. В качестве мощного противоядия от этого упражнения в трудном ревизионизме было снято 30-минутное видео "Майкл Джексон и Уэйд Робсон: Реальная история", как сообщается, при поддержке расширенной семьи Джексонов. Отрицание семьей сексуального интереса Джексона к маленьким мальчикам никогда не вызывало у меня доверия, но в этом видео содержится много убедительных фактов. Информация, предоставленная об Уэйде Робсоне, особенно важна, потому что он был ключевым свидетелем защиты на процессе Джексона в 2005 году.

Картина, которая очень четко вырисовывается в видео, представленном на YouTube, заключается в том, что в 2011-12 годах карьера Робсона в сфере развлечений складывалась не так хорошо, как он надеялся. Он был талантлив и успешен, но также имел чрезвычайно высокие и, возможно, нереалистичные ожидания. Он брался за амбициозные проекты, которые были ему не по силам.

После неудачи в одном из таких проектов в 2011 году он пошел на терапию. То же самое было и в 2012 году: другой проект, другой терапевт. Примечательно, что ни с этим новым терапевтом, ни с первым не консультировались по поводу сексуального насилия. Его новый терапевт, доктор Ларри Шоу, является специалистом по работе с высоким давлением.

Мать требовала от Робсона высокого успеха и перфекционизма с самого раннего детства. Давление и ожидания стали для него слишком велики после пары неудач в карьере.

Именно в 2012 году, через три недели после начала терапии, Робсон впервые выдвинул свои обвинения в жестоком обращении. Он не претендовал на восстановленную память. Он сказал, что с самого начала знал, что случилось с Джексоном, но не понимал, что это было жестоко.

Я утверждаю, как и Реальная История, что это, должно быть, чепуха. Будучи искушенным взрослым человеком, Робсон не мог не знать, что рассматриваемое поведение было незаконным и широко расценивалось бы как злоупотребление. Неизбежный вывод, на мой взгляд, заключается в том, что, независимо от закона и общественного мнения, он не чувствовал, что Джексон надругался над ним. Да, была сексуальная активность; но нет, он не подвергался насилию.

Однако теперь, когда Джексона уже не было в живых, а Робсон испытывал трудности в своей карьере, он решил, что все-таки подвергся насилию. Либо этот опыт был действительно переосмыслен как оскорбительный, либо это была сознательная уловка, чтобы заново изобрести и рефинансировать себя. Факты указывают на последние возможности, как будет показано ниже.

Робсон подал в суд на поместье Джексона.

Поместью Джексона удалось заполучить записку, которую Робсон написал самому себе о предложении книги, над которым он работал. Книга должна была стать мемуарами, в которых рассказывалось бы о его “жестоком обращении”. Эта записка была представлена как часть показаний 2016 года по гражданскому делу. Он написал:

“Моя история жестокого обращения и его последствий сделает меня привлекательной / актуальной”.

Внезапно он превратился бы из неудачника в жертву.

Он начал утверждать, что не может работать, потому что танцы и другие развлечения слишком сильно ассоциировались с сексуальным насилием. Это было то, что он утверждал в судебных документах. На самом деле, однако, он продолжал работать.

Но в сентябре 2017 года, когда его судебный процесс обречен на провал, он объявил себя “исцеленным” от плохих ассоциаций, связанных с развлекательной деятельностью, и объявил о своем возвращении в шоу-бизнес.

Итак, он был травмирован, когда все выглядело так, как будто в этом были деньги, которые могли бы выручить его, когда его карьера пошла на спад. Затем, сразу после того, как эта перспектива исчезла с провалом его судебного процесса, эй, престо, он больше не был травмирован.

Попробуем разобраться!

Мы можем предположить, что Safechuck тоже, будучи относительно скромным программистом, не отказался бы от соблазна потенциально огромной финансовой выгоды от успешного судебного процесса. Как уже отмечалось, в прошлом семья принимала то, что, по-видимому, было откровенными взятками: "Роллс-ройс" был лишь одним из щедрых подарков, которые, как сообщается, преподнес им Джексон; и отец Джимми, мусорщик, как говорят, таинственным образом стал миллионером после его связи с Джексоном.

Поэтому нам не нужно удивляться, что, как и Робсон, Safechuck также подал иск. Дело ни одного из них не увенчалось успехом.

Но выяснение мотивов, по которым старые друзья Майкла подали в суд на имущество Джексона и приняли участие в "Покидании Неверленда", не объясняет эмоционального воздействия фильма. Большую часть этого составляло то, что мы могли бы назвать фактором юка. Множество парней-геев испытывают отвращение до тошноты при мысли о сексе с женщиной; и, конечно, не так давно крайнее отвращение гетеросексуалов к идее о том, что мужчины занимаются сексом друг с другом, использовалось в качестве аргумента против нормализации такого поведения.

Вот как сейчас обстоит дело с сексуальными контактами между ребенком и взрослым. Одна из причин того, что "Неверленд" так длинен, заключается в том, что в нем подробно описываются графические интимные подробности личной жизни, раскрытые этими двумя парнями.

Робсон познакомился с Джексоном на танцевальном конкурсе в возрасте пяти лет и сказал, что сексуальное насилие началось, когда ему было семь. Сейфчак снялся в рекламе Пепси с Джексоном в главной роли в возрасте десяти лет, и предполагаемое жестокое обращение началось после нескольких месяцев тесной дружбы.

Описание Сейфчака о его впечатлениях в легендарном особняке Джексона в Неверленде особенно атмосферно. Маленький Джимми стал ночевать в постели Майкла. Звезда сказала ему, что он занимался с ним оральным сексом, пока он спал. Майкл познакомил его с мастурбацией. Ситуация быстро обострилась. Они занимались сексом по всему Неверленду – в замке, бассейне, на чердаке и на вокзале. “Неверленд был гигантской кроватью”, как говорилось в одном отчете. Практически в каждом строении на территории были укромные уголки с кроватями или укромные уголки для секса. В бассейне и джакузи играли в оральные сексуальные игры.

Из одного отчета мы узнаем, что по мере того, как появлялись фотографии каждого места, “стоны отвращения в театре Сандэнс становились все громче”.

Но что сказал по этому поводу маленький Джимми, а теперь большой Джеймс? Он сказал:

“Это случалось каждый день. Это звучит отвратительно, но когда ты впервые встречаешься с кем-то, ты делаешь многое из этого”.

Совершенно верно. Влюбленные увлекаются страстными отношениями. Здесь нет никакого уклонения от собственного активного участия Джимми: было взаимное участие. Никакое количество стонов отвращения в кинотеатре не может этого отрицать.

Нет никаких доказательств того, что Джексон когда-либо принуждал мальчиков к сексу. Он явно хотел их добровольного участия. Означает ли это, что он был полностью этичным любителем мальчиков? Нет, это не так. Как я старался подчеркнуть в "Опасных связях" Майкла Джексона, он никогда не был святой фигурой, какой его считают обожающие фанаты. Его тщательно созданный образ детской невинности всегда был маской, личиной. У меня нет сомнений в том, что некоторые его поступки были довольно манипулятивными, особенно в том, что касается его макиавеллиевских маневров, направленных на то, чтобы удержать родителей в стороне или нейтрализовать их подозрения и враждебность.

Однако, возможно, самое сильное обвинение против него заключается в том, что он создал у некоторых детей впечатление, что они одни были особенными. Особенно для любого мальчика, которому суждено вырасти геем, любое недобросовестное признание в вечной любви всегда чревато разбитым сердцем и длительной травмой. Не то чтобы он обязательно виновен в этом обвинении: в конце концов, у Робсона и Сейфчака была гетеросексуальная взрослая жизнь.

Но есть также вопрос личной лояльности на уровне дружбы. На страницах этой книги, которые не изменились по сравнению с оригинальной печатной версией, за исключением добавления Предисловия, которое вы сейчас читаете, я сказал, что было мало доказательств того, что кого-либо из мальчиков Джексона цинично бросили, как только они переросли привлекательность Джексона. Однако теперь все выглядит так, как будто я, возможно, был слишком увлечен, чтобы сомневаться. Хотя я еще не знаю, что Робсон и Сейфчак говорят об этом в фильме – на момент написания статьи я намереваюсь опубликовать издание Kindle незадолго до того, как фильм выйдет в эфир по телевидению – их истории были в общественном достоянии из документации, поданной в их судебные процессы, и ряд авторов изучили подробности.

Одна из них - давний наблюдатель за Джексоном Дезире Хилл. В 2010 году она написала в блоге высокую оценку моей книге, сказав: “Это фантастика... проницательного анализа”. Теперь я могу ответить вам тем же. Ее подробная хроника "История Джимми Сейфчака" обязательна к прочтению для всех, кто хочет получить хорошо документированное “дело для обвинения” в отношении предполагаемого “демпинга” конкретного мальчика, о котором идет речь. Я не говорю, что ее точка зрения обязательно правильна, но ее необходимо принимать во внимание.

“Карл Томс”

Февраль 2019 года

P.S. Читатели печатного издания “Опасные связи Майкла Джексона” были предупреждены на его страницах о том факте, что "Карл Томс" - это псевдоним. Моя настоящая личность не должна быть большой тайной для тех, кто хочет ее раскрыть. И это не должно иметь большого значения. Все, что вы увидите на этих страницах, основано на общедоступных записях. Приведены источники всех фактов и утверждений о жизни Майкла. Вам, читатель, решать, как их интерпретировать и является ли какой-либо “поворот” с моей стороны действительным или нет.

Глава 1

Введение: Ушел слишком рано?

Ушел слишком рано? Или благословенное освобождение? Внезапная трагическая смерть Майкла Джексона при странных обстоятельствах накануне того, что могло бы стать величайшим возвращением в истории шоу–бизнеса, ошеломила мир - и быстро разделила предсказателей между теми, кто верил, что маэстро действительно мог вернуть себе трон короля поп-музыки, и теми, кто видел суперзвезду как психическую и физическую развалину, сгоревшую оболочку с момента его судебного разбирательства по обвинению в жестоком обращении с детьми четыре года назад.

Как и многое в жизни Майкла, его смерть была источником загадок и напряженных размышлений: было ли это самоубийством? Или убийство? А как насчет завещания? У кого будут дети? В любом случае, чьи это были дети? Какие наркотики он принимал? Неужели он принимал их только для того, чтобы победить боль и бессонницу? Или подавители либидо тоже были в смеси?

И все же такие вопросы, какими бы завораживающими они ни были в своем очаровании, возможно, были менее значимыми для многих, чем одно ошеломляющее, хотя и невысказанное чувство: облегчение. В конце концов, кончина Майкла ознаменовала тот день, когда наконец стало возможным перестать беспокоиться о том, был ли он растлителем малолетних. Никогда больше его не могли арестовать и протащить по судам по какому-нибудь позорному и унизительному обвинению. Пришло время снова отпраздновать музыку и лунные прогулки, освободившись от назойливого беспокойства о том, что конферансье может снова стать помехой.

Ушел слишком рано? Для тех, кто хотел похоронить плохие новости о его сомнительной сексуальности, смерть мгновенно изменила повествование. Как и кончина принцессы Дианы, это стало центром массового излияния чувств. За семьдесят два часа после этого события смерть Майкла породила больше интернет-трафика, чем 11 сентября, война в Ираке или глобальный финансовый кризис. Была скорбь, были слезы, но также и празднование легенды, и ощущение, что теперь она будет больше, чем когда-либо. По мнению остряков, смерть была величайшим карьерным шагом, который мог бы сделать Майкл. Уловив настроение, средства массовой информации были наводнены специальными выпусками и памятными дополнениями. Альбомы Джексона снова взлетели на вершину чартов; подражатели Джексона никогда не были более востребованы, книги, посвященные Джексону, были срочно отправлены в прессу. И фокус был в подавляющем большинстве позитивным: Джексон снова стал большим. Даже больше, чем Элвис.

В конечном счете, однако, вопросы должны вернуться. У Майкла были “проблемы”, которые нельзя отрицать, особенно в том, что касается надлежащих границ близости между взрослыми и детьми. Фанаты всегда бросались защищать ночевки Майкла с молодыми парнями. Становится ли нарушение табу нормальным, если нарушитель считается добрым и любящим - качества, которые так часто приписывают Майклу? Тот факт, что он был такой выдающейся публичной фигурой, дает нам, возможно, уникальную возможность открыто ответить на такие вопросы – открытость, которая, я надеюсь, позволит нам лучше понять этику не только поведения Майкла, но и нашего собственного тоже.

Обратите внимание, что я говорю здесь о “Майкле”, а не о “Джексоне”. Так будет дружелюбнее. Как и миллионы его поклонников, я проникся теплотой к его нежной внешности вне сцены и его стремлениям к лучшему миру. Да, его мысли в этом направлении были расплывчатыми и сентиментальными; и, да, его экстравагантный образ жизни всегда находился в вопиющем противоречии с его заботой о больных и нуждающихся детях, даже если он щедро жертвовал на благотворительность. Но, эй, это же шоу-бизнес! Звезды должны ослеплять, а не просто мерцать. Задача, которую я поставил перед собой здесь, состоит не в том, чтобы обвинить Майкла в лицемерии или в чем–то еще – хотя запись не будет подвергнута аэрографии, - а скорее в том, чтобы взглянуть на карты, которые ему раздала жизнь, и с сочувствием поразмыслить о том, насколько хорошо или плохо он их разыграл.

С этой целью я много лет назад начал проводить исследования и писать эту книгу. План состоял в том, чтобы честно и тщательно проанализировать все доказательства, ставшие достоянием общественности, об эмоциональном и физическом взаимодействии Майкла с детьми, особенно с маленькими мальчиками. В первые дни большая часть этой информации была не более чем бульварными сплетнями, но с годами все изменилось: появились юридические документы; следователи и инсайдеры написали подробные, заслуживающие доверия отчеты; и, конечно же, был суд.

Майкл был справедливо оправдан по всем пунктам обвинения, потому что его обвинители были явно ненадежными свидетелями. Но, далекие от того, чтобы очистить имя Майкла, некоторые из наиболее достоверных доказательств скорее усилили, чем уменьшили подозрение в том, что он был одержим мальчиками и участвовал в сексуальных действиях со многими из них, которые могли включать или не включать его главного обвинителя в суде.

На момент смерти Майкла эти страницы, по счастливой случайности, были почти готовы к печати. За исключением незначительных изменений и нескольких важных дополнений, я оставил текст без изменений. Это длинная книга, поэтому могут быть полезны некоторые рекомендации относительно ее содержания и того, куда я буду вести читателя главу за главой. Некоторые примечания к моему исходному материалу завершат это введение.

Отчет об обвинениях первого обвинителя Майкла, тринадцатилетнего Джорди Чандлера, о том, как они обрушились на мир, о скандале, который они спровоцировали, об их влиянии на жизнь Майкла и о возможном внесудебном урегулировании, занимает главы Вторую и третью. В этих главах излагаются основные элементы истории в основном в том виде, в каком они разворачивались в то время, так что сохраняется некоторый оттенок первоначального отклика как в сенсационных таблоидах, так и в более умеренных средствах массовой информации. Главы четвертая, Пятая и Шестая продолжают различные аспекты разворачивающейся истории, так что поток повествования не прерывается. Однако, прежде чем перейти к углубленному изучению дела Чандлера, я счел желательным сначала аналитически углубиться в тематические главы, посвященные исследованию сексуальных отношений между мужчинами и мальчиками (глава Седьмая), семье Майкла (глава восьмая) и личности (глава девятая). Случай Джорди снова рассматривается как вторая из трех глав (Десятая, Одиннадцатая и Двенадцатая), посвященных “власти”. Используя подробные доказательства, доступные в настоящее время, в одиннадцатой главе подробно рассматриваются отношения власти, действующие в трехсторонней динамике между Майклом и Джорди, Джорди и его отцом Эваном, а также между Эваном и Майклом. Таким образом, ранние главы о Джорди Чандлере (Вторая и Третья) значительно отделены от третьей (глава Одиннадцатая), в которой он снова находится в центре внимания. Я старался писать так, чтобы не слишком обременять память читателя предыдущими главами.

Дальнейшая последовательность хронологически повествовательных глав посвящена Майклу как мужу и отцу (глава Тринадцатая) и испытанию (главы Четырнадцатая, Пятнадцатая, Шестнадцатая и Семнадцатая). Наконец, в восемнадцатой главе рассказывается о смерти Майкла и ее непосредственных последствиях, а также рассматриваются выводы книги в сравнении с ее первоначальными целями. Первые главы отсылают к более поздним событиям, где это полезно, как, например, в случае с мальчиками, чьи дружеские отношения с Майклом были обнародованы в 1993-94 годах и которые много лет спустя дали показания в суде. Сюда входят такие фигуры, как бывшая детская звезда Маколей Калкин.

Я начал оригинальную версию этого введения много лет назад с отрывка, предназначенного для того, чтобы вызвать эмоциональный резонанс у фанатов:

Кулаки колотят по стене в самом эксклюзивном люксе “лучшего в мире отеля”Ориентал" в Бангкоке. “Я никогда никому не причинял вреда!” - рыдает измученный Майкл Джексон снова и снова. "Я никогда никому не причинял вреда". Никто не собирается спорить. Его ближайшие помощники, нервные и смущенные, знают, что бывают моменты, когда даже скептическое поднятие брови может привести к карьерному самоубийству. Бросить вызов Майклу в разгар истерики из-за детей, которые обвиняют его в жестоком обращении? Не умно. Их мысли сосредоточены на ограничении ущерба, а не на моральном споре. Как, черт возьми, выбраться из этого положения…

Драматический сценарий был образной реконструкцией, взятой из новостных сообщений конца августа 1993 года, когда азиатский этап Опасного тура Джексона оправдывал свое название: псы войны в средствах массовой информации наступали ему на пятки сразу после того, как разразился скандал из-за его предполагаемой сексуальной связи с молодым Джорди Чендлером. Поклонники короля поп-музыки толпились у отеля, требуя последних новостей, особенно всего, что могло бы доказать невиновность их героя. В кондиционированной роскоши отеля эти помощники потели из-за кризиса так же верно, как болельщики в тропическую жару снаружи.

Эта вступительная сцена была создана для того, чтобы рассказать историю в живом ключе, проявить сочувствие к страданиям Майкла и в то же время предоставить хороший пример бульварной истории, которая могла быть правдой, а могла и не быть: не было безупречных свидетелей того, что на самом деле произошло в том гостиничном номере. Многие страницы моего введения были затем посвящены этой “проблеме знания”: как мы можем быть действительно уверены, что знаем факты, когда так много источников были сомнительными?

В то время, в начале 1994 года, общедоступные ресурсы можно было слишком легко отвергнуть как пустую болтовню, основанную на журналистике чековой книжки, но вскоре это перестало быть так. Еще до того, как закончился год, появилась книга Кристофера Андерсена "Майкл Джексон". Андерсен не смог доказать ничего существенного, но его основные утверждения не были опровергнуты, и он строит убедительные косвенные доказательства.

Гораздо более существенными, однако, являются "Майкл Джексон был моим любовником: Секретный дневник Джорди Чандлера" Виктора Гутьерреса и "Все, что блестит: преступление и сокрытие" Рэймонда Чандлера. Обе книги посвящены отношениям между Майклом и Джорданом (Джорди) Чандлером, чья жалоба на сексуальное насилие (жалоба, поданная неохотно, по приказу его отца) была тем, что сенсационно впервые вывело любовную жизнь Майкла с мальчиками на публичную арену.

Следует сразу сказать, что Джексон успешно подал в суд на Гутьерреса. Это было не из-за книги, а из-за его заявления в телевизионном интервью о том, что он видел видео, на котором Майкл был сексуально близок с мальчиком. Ущерб в размере 2,7 миллиона долларов был присужден, когда он не смог показать видео ни в суде, ни вне его. Он бежал в Южную Америку. Тем не менее, к его работе действительно следует относиться очень серьезно по причинам, которые я исследую в Одиннадцатой главе. В книге, вышедшей в 1996 году, подробно описывались интимные социальные и сексуальные отношения между Майклом и Джорди.

Во многих отношениях подробные сведения, предоставленные Гутьерресом, точно подтверждаются в отчете, приведенном много лет спустя в книге Рэймонда Чандлера, дяди Джорди. Нет и речи о том, чтобы этот член семьи просто занимался плагиатом более раннего аккаунта. В этом не было необходимости. Из его книги ясно, что в критический период он пользовался доверием своего брата Эвана, отца Джорди, и он цитирует юридические документы и важные обсуждения, записанные на пленку, которые могли быть получены только с его позиции инсайдера по делу. По сути, он ретроспективно подтверждает рассказ Гутьерреса, хотя ни разу даже не упомянул имя этого человека. Насколько мне известно, ни один комментатор до сих пор не осознал криминалистического значения тесного совпадения между этими двумя писателями, чьи стили и выводы (не говоря уже об их темпераментах и мотивах), тем не менее, являются противоположными полюсами.

Самым важным моментом в обеих книгах является то, что они не уклоняются от смелого утверждения, подкрепленного мощной документальной поддержкой (и в случае Гутьерреса многочисленными соответствующими фотографиями, включая одно из написанных от руки описаний гениталий Майкла Джорди), что отношения между Майклом и Джорди были сексуальными. Ни на одного из авторов никогда не подавали в суд из-за этих утверждений. Властям бы очень хотелось, чтобы Майклу было предъявлено обвинение в преступлениях против этого мальчика, но по хорошо отрепетированным причинам этого так и не произошло: после получения внесудебного урегулирования в размере нескольких миллионов долларов, которое обязывало его хранить тайну, Джорди никогда не проявлял склонности выступать в уголовном деле против своего бывшего любовника. Он отказался даже явиться на суд Майкла в качестве свидетеля того, что стало известно как “предыдущие плохие поступки” артиста.

Те, кто уделял пристальное внимание всей доступной информации по делу Чендлера в последние годы – и особенно с момента появления книги дяди Рэя в 2004 году – больше не могут обоснованно сомневаться в сексуальной природе интереса Майкла Джексона к мальчикам и глубине его одержимости ими, устраняя любые возможности для бесполезных облаков запутывания, отрицания и обеления писателями, которые действительно должны были знать лучше – в частности, Джей Рэнди Тараборрелли, которого обычно и по праву считают самым значительным биографом Майкла после появления Майкла Джексона: Магия и безумие в 1992 году. В то время его авторитетный опус объемом более шестисот страниц казался образцом биографии “бородавки и все такое”, сообщая о большом количестве безумия наряду с магией. Но последующие издания не поспевали за ужесточающимися свидетельствами личной жизни Майкла. Как будто автор знал, что фанаты хотят безумного Майкла и даже плохого в уличном смысле; но грустная и “больная” звезда была бы просто чересчур.

Таким образом, по большей части я работал с общедоступными источниками, включая более двух десятков книг о Майкле (и даже пару его работ), множество телевизионных документальных фильмов, многочисленные интернет-источники и буквально тысячи статей в газетах, журналах и научных журналах. Для судебного разбирательства я имел доступ и широко использовал полную стенограмму судебного заседания на 13 055 страницах, а также просочившиеся документы с предыдущего заседания большого жюри, проведенного в тайне. Что касается отношений Майкла с Джорди Чандлером, ученые в большом долгу перед Рэймондом Чандлером за то, что он разместил стенограммы важных магнитофонных записей в открытом доступе через Интернет, включая долгие дискуссии между Эваном Чандлером и отчимом Джорди, Дейвом Шварцем, и интервью Джорди с психиатром Ричардом Гарднером. Однако до сих пор я, кажется, единственный автор, кроме самого Чендлера, который осознал, насколько важны эти доказательства, – или же другие намеренно закрывали на это глаза, потому что информация не соответствует их делу.

На самом деле, меня никогда не перестает удивлять, насколько слепыми умудряются быть защитники “чистого и невинного” Майкла. Например, в показаниях сестры Бретта Барнса, Карли, в суде говорилось, что в детстве Бретт спал с Майклом в общей сложности целый год, что имело ошеломляющие последствия, вытекающие из собственных свидетельств молодого человека о чрезвычайно близких отношениях. Но в судебных процессах над Майклом Джексоном, проведенных инсайдером музыкальной индустрии Линтоном Гостем, это свидетельство даже не упоминается, за исключением следующего легкого увольнения: “Были также некоторые случайные доказательства, касающиеся другого мальчика, австралийца по имени Бретт Барнс, но это было неубедительно”. И это все. Финито! Интересно, был бы он таким беззаботным, если бы узнал, что его собственный сын ложился в постель с Майклом даже на неделю, не говоря уже о годе? Однако гость относится к числу наиболее искушенных защитников Майкла, и его работа об отношениях Джексона с Sony Music наиболее поучительна.

Я обнаружил, что даже веб-сайты и журналы, созданные как средства для самых фанатичных фанатов, могут быть источниками полезной информации, и иногда они также приводят убедительные аргументы в пользу щедрой интерпретации образа жизни Майкла в его различных проявлениях. Итак, понимая, что баланс и справедливость жизненно важны, я довольно глубоко изучил эти источники, так же как и таблоиды, и я благодарен за их вклад в мою оценку. Однако, как и в случае с таблоидами, я старался проявлять осторожность как в вопросах фактов, так и в вопросах рекламы. Хорошим примером (в настоящее время, когда я пишу) источника, поддерживающего Джексона, который является ценным, но потенциально вводящим в заблуждение, является Википедия. Записи о Майкле, похоже, были отредактированы в основном преданными фанатами. Несмотря на то, что я нашел некоторую информацию полезной, и большая ее часть звучит убедительно, уклон в записях в сторону преуменьшения или дискредитации чего-либо негативного о Майкле очевиден, как у меня будет возможность проиллюстрировать в свое время.

Это не книга о музыке Майкла, но тексты его песен и – еще один странно неиспользуемый ресурс – его опубликованные стихи также были изучены в поисках ключей к его характеру и мышлению. Такое тщательное изучение - в лучшем случае крайне неточное искусство, не обязательно более научно обоснованное, чем чтение чайных листьев, но все равно увлекательное упражнение.

То же самое можно было бы сказать и о более дико спекулятивных, сплетничающих, а в некоторых случаях и откровенно сфабрикованных сплетнях о Майкле. Ложь не ограничивалась бульварной прессой, отнюдь, и я не полагаюсь полностью ни на один источник, включая показания под присягой. Я полагаю, что в равной степени неразумно относиться с полным пренебрежением к истории только потому, что она была написана в Sun или Fox News на телевидении, или даже в National Enquirer или Globe. В эпоху обвинений Чандлера британские таблоиды, особенно The Sun и Today, первыми раскрыли множество историй о Джексоне, которые выдержали испытание временем и с годами стали очень хорошо обоснованными. Хотя это правда, что было выпущено огромное количество красочной чепухи, не в последнюю очередь собственными публицистами Майкла, удивительно мало оснований предполагать, что средства массовой информации безосновательно состряпали истории о его контактах с мальчиками. Если бы они были, он всегда мог бы подать в суд, но он не проявлял особого желания это делать. В британских судах, особенно там, где законы о клевете строги, Майкл мог бы с большой выгодой пойти по проторенному пути, по которому шли такие, как Элтон Джон, чтобы защитить свою репутацию; можно подумать, что его нежелание говорит само за себя.

Подробные ссылки на все наиболее важные источники, которые я использовал, можно найти в разделе "Примечания и ссылки" в конце книги (только в английской версии), где также есть библиография.

Давайте тогда начнем вместе исследовать, говорил ли Майкл когда–нибудь такие вещи, как “Я никогда никому не причинял вреда”, и – что гораздо важнее - действительно ли он когда-нибудь кому-нибудь причинял боль.

Глава 2

Джорди, Скандал: ‘Он Глотал Мою Сперму"

Джексон засунул “руки под мои шорты и начал мастурбировать, пока я не испытал оргазм, после чего мистер Джексон вытер сперму салфеткой, сказав: ”Разве это не было хорошо?"". Он начал слизывать сперму “несовершеннолетнего”, а затем начал мастурбировать его своим ртом.

“Несовершеннолетний”, о котором идет речь, был идентифицирован в британской прессе в 1993 году как тринадцатилетний Джордан Чандлер, сын дантиста из Беверли-Хиллз с амбициями в области кинопроизводства и сценарием фильма Мела Брукса "Робин Гуд: Люди в трико", к его чести. Почти до того, как высохли чернила на рукописном отчете социального работника об отношениях Джексона с анонимным несовершеннолетним, документ был воспроизведен в факсимильной форме в мире, эксклюзивном для The Sun 27 августа. Точно так же, как фетишисты трусиков обычно предпочитают бывшее в употреблении нижнее белье – “настоящую вещь”, – так и ледяная формулировка официального отчета стала гораздо более пугающе реальной в верном факсимиле: вы почти чувствовали запах страха и отчаяния, которые холодный авторитет их страниц, должно быть, породил в Майкле. Американские СМИ, как правило, не упоминали имя мальчика в отчете социального работника Энн Розато для Департамента по делам детей Лос-Анджелеса, поданном 17 августа 1993 года. К тому времени, когда его жалоба на сексуальное насилие была урегулирована во внесудебном порядке много месяцев спустя, в рамках сделки, объявленной 25 января 1994 года, имя все еще оставалось в тайне в США.

Но “история” разнеслась по всему миру всего через несколько дней после того, как Розато написала свой отчет, и появились новости о полицейском рейде в Неверленде. 21 августа 1993 года был выдан ордер на обыск, позволивший полиции совершить налет на ранчо Джексона Неверленд и квартиру Гэлакси Вэй в Сенчури-Сити, Лос-Анджелес, что они и сделали в тот день и 22-го. В сложившихся обстоятельствах все его советники предвидели бы это. Горничная Майкла Адриан Макманус с тех пор рассказала, что из Неверленда заранее были вывезены груды имущества, в том числе многочисленные журналы и множество фотографий детей в нижнем белье, в том числе одна из детских звезд Маколея Калкина. По наводке сюжет - пока без каких–либо обвинений в сексуальном насилии – был показан на телеканале KNBC в Лос-Анджелесе, который сообщил о полицейских рейдах в 4 часа дня 23 августа. Первые сообщения о сексуальных обвинениях последовали на следующий день. Поскольку британское время на несколько часов опережает восточное время в США, The Sun в Лондоне может объявить мировую сенсацию своей историей: “Джексон использовал меня как секс-игрушку”. В публичном заявлении представитель Джексона Энтони Пелликано опроверг обвинения в сексуальном домогательстве к несовершеннолетнему, заявив, что иск возник в результате попытки вымогательства. Полиция провела свой собственный брифинг для прессы, заявив, что у них есть основания полагать, что Майкл Джексон приставал к тринадцатилетнему мальчику.

Обвинения касались дружбы, которая продолжалась более года между Майклом и Джорданом, который, “с его тонкими чертами лица и большими проникновенными глазами”, был “несомненно привлекательным мальчиком”, по оценке Тины Уивер, ведущего журналиста по этой истории. Даже адвокат мальчика, дерзкий для мужчины, годы спустя скажет, что Джордан был хорош собой и даже “очарователен” в том возрасте.

Майкл познакомился с Джорданом – или Джорди, как все мы, кто следил за этой историей в Великобритании, стали думать о нем благодаря дерзкой фамильярности таблоидов – в мае 1992 года, когда лимузин звезды сломался, и он нанял машину в Rent-a-Wreck, компании, принадлежащей отчиму Джордана, Дейву Шварцу. После этой встречи Майкл регулярно звонил Джорди во время зарубежных гастролей.

На самом деле его первая встреча с Джорди произошла много лет назад, в 1984 году, в ресторане Лос-Анджелеса, когда мальчику было всего четыре года. Майкл сильно обгорел, снимаясь в рекламе Пепси несколько месяцев спустя. Джорди отправил ему записку с пожеланиями выздоровления, и Майкл лично позвонил ему из медицинского центра Бротмана, чтобы поблагодарить его. Четыре года спустя, во время тура Bad tour, Джорди написал письмо и прислал фотографию. Майкл прислал ему бесплатные VIP-билеты на один из своих концертов.

Эти предыдущие контакты ставят под сомнение якобы случайный характер встречи в Rent-a-Wreck. Биограф Кристофер Андерсен спросил у одного источника, было ли это совпадением:

“Будьте реалистами”, - сказал один из тех, кто позже участвовал в расследовании обвинений Майкла в жестоком обращении с детьми. “Во-первых, машина Майкла Джексона просто сломалась в Лос-Анджелесе, а затем вместо того, чтобы позвонить одному из своих примерно ста лакеев, он лично отправляется в агентство по прокату, и так уж получилось, что именно там находится Джорди? Довольно притянуто за уши". 

Притянуто за уши, но, возможно, это просто было правдой. Позже стало известно, что в Rent-a-Wreck отправился не Майкл, а жена сотрудника Rent-a-Wreck Мела Грина. Она заметила, как он нервничает на обочине дороги, раздумывая, что делать, и позвонила своему мужу, который затем помчался на место происшествия. Майкл воспользовался своим мобильным телефоном, чтобы позвонить по номеру экстренной помощи 911, но ему сказали, что поломка не дает права на получение помощи.

После своего возвращения в США в феврале 1993 года Майкл пригласил мать мальчика Джун и младшую сводную сестру Лили на свое ранчо в Неверленде, купив игрушки для детей и украшения для матери. Семья приезжала несколько раз, проведя там четыре дня в марте. Также присутствовали одиннадцатилетний Бретт Барнс, десятилетний Уэйд Робсон и братья Кашио, девятилетний Эдди и тринадцатилетний Фрэнк, имена которых мы еще много услышим. В картину вошли совместные поездки, в частности пять дней, которые Майкл провел с семьей в Лас-Вегасе. Именно здесь, в отеле "Мираж", в марте 1993 года отношения с Джорди стали для звезды серьезной авантюрой: именно здесь пара впервые переспала вместе. Они смотрели видео с Экзорцистом, и мальчик был так напуган, что не хотел спать один. На следующую ночь Майкл снова захотел переспать с ним, но Джун не захотела. Когда Джун возразила против просьбы Майкла, он разрыдался, всхлипывая о “любви”, “семье” и “доверии”; наконец, она сдалась.

У Майкла была репутация плаксы. Когда его плохой альбом оказался менее успешным, чем "Триллер", он закатил истерику, как избалованный ребенок, и заплакал, слезы также сыграли важную роль в официальных обвинениях Джорди Чандлера, как в отчете социального работника, так и в более позднем заявлении мальчика с его собственных слов, поданном в Верховный суд Санта-Моники, Калифорния. Вот как Джорди рассказал о том, что произошло после Лас-Вегаса:

Первым шагом было просто обнять меня Майклом Джексоном. Следующим шагом для него было коротко поцеловать меня в щеку. Затем он начал целовать меня в губы, сначала коротко, а затем в течение более длительного периода времени. Он целовал меня, когда мы были вместе в постели.

Следующим шагом было, когда Майкл Джексон засунул свой язык мне в рот. Я сказал ему, что мне это не нравится. Майкл Джексон начал плакать. Он сказал, что в этом нет ничего плохого. Майкл сказал мне, что у него был еще один юный друг, который позволил Майклу поцеловать его в губы. Он сказал мне: “Он позволил мне засунуть свой язык ему в рот".

Майкл Джексон сказал, что я не люблю его так сильно, как другой друг.

Потом Майкл сделал это со мной. Однажды Майкл засунул свой язык мне в ухо.

В отчете Розато также есть слова Джорди о плаче Майкла: “Я думаю, он пытался заставить меня чувствовать себя виноватым”. Ее предположительно конфиденциальный отчет был опубликован сегодня в таблоиде с тем, что этот ныне несуществующий таблоид назвал “самыми шокирующими элементами”, перефразированными курсивом “качественной” газете “Санди таймс” было предоставлено опубликовать действительно "грязные фрагменты", с которых начинается эта глава. The Sun злорадствовала по поводу орального секса, утверждая, что опустила детали, “слишком отвратительные для использования”, тем самым давая читателям большой простор для воображения.

Розато продолжает рассказ:

Мальчик сказал, что мистер Джексон также положил руку на задницу и засунул язык в ухо мальчика, но мальчик велел ему остановиться, и он это сделал.

Мальчик заявил, что в какой-то момент в апреле или мае мистер Джексон взял, мать и сводную сестру во Флориду и “продолжал довольно часто тереться об меня”. Мальчик сказал, что иногда ему казалось, что у мистера Джексона эрекция, как и у меня иногда. После поездки во Флориду он продолжал проводить время с мальчиком, в основном в доме матери, но также и в доме его отца.

В этот момент мистер Джексон понял, что встретил мальчика несколько (около восьми) лет назад, и начал дразнить тем, что их совместное пребывание было “в космосе” и “должно было быть”.

Мальчик сказал, что они действительно ненадолго встречались, когда мальчику было пять или шесть лет. Мальчик заявил, что мистер Джексон также увез семью в Монако, и тогда все действительно вышло из-под контроля. Мальчик заявил, что мистер Джексон сказал ему, что его двоюродный брат мастурбировал у него на глазах, и что мастурбация - замечательная вещь.

Он заставил мальчика искупаться вместе с ним, а позже, когда они лежали рядом в постели, Джексон положил руку на шорты, сказав: “Это будет здорово”. Затем он засунул руку под шорты и мастурбировал до тех пор, пока несовершеннолетний не испытал оргазм. Мистер Джексон сказал: “Разве это не было хорошо?” Это происходило несколько раз.

Затем Джордан сказал Розато, что Джексон совершил еще один вид полового акта. Но он отрицал, что когда-либо был жертвой самой серьезной формы сексуального насилия.

Мистер Джексон снова повез семью во Флориду. Майнор заявил: “В конце он (мистер Джексон) заставил меня пососать один из его сосков и покрутить другой”.

Джексон издевался над ним, пока это происходило, сказал Джордан Розато.

Несовершеннолетний заявил, что мистер Джексон сказал ему, что несовершеннолетний отправится в отделение для несовершеннолетних (учреждение для несовершеннолетних правонарушителей), если он расскажет, и что у них обоих будут проблемы. Мальчик также сказал, что мистер Джексон рассказывал ему о других мальчиках, с которыми он делал это, но не заходил с ними так далеко.

В дополнение к встрече Розато с Джорди полиция Лос-Анджелеса допросила мальчика и, согласно одному сообщению, пришла к выводу, что он говорил правду. Розато продолжал говорить, что Джексон пытался настроить мальчика против своих родителей. Как только расследование началось, Джордан захотел быть со своим отцом. Он чувствовал, что мать будет “засыпать его вопросами”. Она слишком любила “блестящую жизнь”, чтобы отказаться от нее, и могла бы позволить Джексону вернуться в дом.

Было бы понятно, если бы Джорди не хотел, чтобы его мать “засыпала его вопросами”. К этому времени его в течение нескольких часов допрашивал психиатр, а до этого отец выкачивал информацию о его дружбе с Майклом, который теперь знал все, что ему было нужно. Неудивительно, что мальчик чувствовал потребность в зоне, свободной от допросов, в своей жизни.

В своем более позднем заявлении по гражданскому иску Джорди в значительной степени подтвердил сексуальные контакты, описанные Розато, и добавил к картине, сказав, что до того времени, когда он принимал ванну с Майклом, эти двое “лежали друг на друге с эрекцией”. Описание Розато, воспроизведенное с ее орфографической ошибкой в Times, гласит: “Он принуждал несовершеннолетнюю купаться вместе с ним”. Примечательно, что сам Джорди никогда не употреблял слово “принуждал” ни в каком написании и никоим образом не намекал на нежелание принимать ванну с Майклом. Почему он должен это делать? Это был мужчина, с которым он привык лежать в постели, и у обоих была эрекция. Джорди просто описывает, как делил гостиничный номер с Майклом, и продолжает: “Затем мы вместе приняли ванну. Затем Майкл мастурбировал у меня на глазах. После этого Майкл много раз мастурбировал мне рукой и ртом". Джорди не сказал, что Майкл “злоупотреблял собой”, как это сделал Розато в сегодняшней перефразированной версии. Послание, которое передавалось своим юным читателям этим неуклюжим эвфемизмом “семейной газеты”, было возвращением к тому возрасту, когда детям торжественно говорили, что, играя с самими собой, они ослепнут.

Джорди ясно сказал, что он мастурбировал много раз, в то время как версия Розато не прояснила этот аспект обвинения. Зачем социальному работнику преуменьшать масштабы жестокого обращения? Подозрение должно заключаться в том, что ответ связан с возрастом мальчика. В то время ему было тринадцать, а не три. Обыгрывать тот факт, что эти инциденты продолжались и продолжались без того, чтобы Джорди жаловался своей матери или кому-либо еще, означало предположить возможность того, что он стал, если не сразу, то в скором времени, добровольным и, возможно, даже страстным участником происходящего. Утверждение о том, что у него во многих случаях была эрекция и оргазм, подтверждает эту точку зрения: это указывает на то, что он на каком-то уровне получал удовольствие от происходящего. Он также испускал сперму: мы здесь не говорим о “маленьком мальчике”, хотя его адвокаты постоянно описывали его как такового, разыгрывая общественное возмущение предполагаемым преступлением Джексона. Джорди подал своему отцу идею фильма "Робин Гуд: Мужчины в трико". Никто не предполагал, что ему не хватало умственной изощренности, по крайней мере, наравне с его физическим развитием.

Ортодоксия социальной работы достаточно справедливо настаивает на том, что детей никогда не следует обвинять в жестоком обращении с ними: ответственность за происходящее лежит на взрослых. Однако это часто приводит к выдумке о том, что дети никогда не получают удовольствия от сексуального контакта со взрослыми и что, если бы не “принуждение”, они всегда хотели бы избежать его. Думать о чем-то другом вызывает неловкие и трудные вопросы о сексуальных чувствах детей и отношении общества к ним. Следствием этого ортодоксального взгляда является то, что дети, подвергшиеся насилию, неизбежно будут возмущаться жестоким взрослым, возможно, храня ненавистные воспоминания о том, что произошло, на всю оставшуюся жизнь. Это слишком знакомая особенность случаев, когда жестокое обращение продолжается в течение длительного времени, особенно в случаях инцеста между отцом и дочерью. По крайней мере, в одном отчете содержатся намеки на такое негодование в сознании Джорди, цитируя его слова: “Я никогда больше не хочу видеть Майкла. Я просто пытаюсь все забыть".

Степень, в которой эта цитата точно отражала его чувства, будет в центре значительного внимания в Одиннадцатой главе. Было бы удивительно, если бы Джорди не захотел забыть все упреки, возникшие из-за того, что он знал Майкла. Дружба была единственной проблемой в борьбе за опеку над ним между его родителями, чей одиннадцатилетний брак закончился разводом много лет назад, в 1985 году. Джун позволила этой дружбе развиться, несмотря на уже отмеченные опасения, в то время как его отец, доктор Эван Чандлер, выступил против этого в конце мая 1993 года. Это было соглашение его бывшей жены Джун под давлением прекратить все связи между ее сыном и “взрослым мужчиной третьей стороны, известным как Майкл Джексон”, которое всплыло, когда оно стало частью опубликованных судебных документов 24 августа и, как выразился Наблюдатель, “развязало собачьи войны СМИ”. Но собаки СМИ лаяли не на то дерево: в соглашении не указывалось прекращение общения с Майклом. Вместо этого в нем оговаривалось, что Джорди не должен покидать округ – чего, однако, было бы достаточно, чтобы помешать ему увидеться с Майклом в Неверленде или отправиться с ним в турне.

Это участие средств массовой информации и полицейское расследование, начатое всего неделей ранее, 17 августа, оказали огромное давление на Джорди. Неудивительно, что он хотел бы все забыть, даже если бы был вполне счастлив с Майклом до того, как поднялась вся эта суета. Идея о том, что в отношениях действительно мог быть период эдемского блаженства, время, когда Джорди мог быть эмоционально привязан к Майклу и невинно обнажен с ним – то есть невиновен в неприятностях, к которым это могло привести, – нашла значительную поддержку у доктора Матиса Абрамса, психиатра, которого консультировал Эвана Чандлера. Впервые к нему обратились в середине июля с просьбой высказать свое мнение по этому делу на гипотетической основе. Чендлер рассказал ему все, что он знал или подозревал о происходящем, и о том, как эти два человека, по-видимому, связаны друг с другом, хотя на данном этапе он не раскрыл, что мальчик, о котором идет речь, был его собственным сыном или что поп-звездой был Майкл Джексон. К этому времени Чандлер увидел достаточно собственными глазами, чтобы многое рассказать доктору Абрамсу. После Монако Майкл был гостем в его доме, где он видел звезду и своего сына в постели вместе. Учитывая его предполагаемую тревогу за благополучие Джорди, может показаться любопытным, что он позволил этому продолжаться; тем не менее он сделал это по причинам, которые будут обсуждаться в Одиннадцатой главе.

Абрамс подготовил отчет, основанный на информации, полученной таким образом. Наряду с другими файлами Джорди, включая отчет Розато, это было частью потока конфиденциальной информации, распространенной средствами массовой информации, когда появилась эта история. Он сказал: “У ребенка мужского пола в течение нескольких месяцев были очень эмоциональные личные отношения с обожаемым мужчиной, который старше его более чем на двадцать лет. Какая-то знаменитость”. Дядя Джорди позже расскажет, как мальчик копировал Майкла во всех чертах, от его одежды до танцевальных манер. И даже адвокат Джорди откровенно признался: “Наш клиент любил Майкла Джексона”.

Абрамс снова: “Ребенок проводит большую часть своего времени в компании этого взрослого мужчины, и их отношения описываются как неразрывные. Ребенок часто проводил ночь в одной постели со взрослым мужчиной, хотя имеются отдельные кровати. Мать и отец ребенка несколько раз наблюдали ребенка и взрослого мужчину в одной постели под одеялом.”

Принуждение? Ни намека на это. Эмоциональная вовлеченность Джорди была полной. В этом первоначальном отчете Абрамса не было ничего о каких-либо физических требованиях со стороны Майкла или психологическом давлении. Другие свидетели подтвердили эту точку зрения. Официант Чад Джон из отеля Mirage, где Джорди и Майкл впервые легли вместе в постель, сказал об этой паре, что “Они разговаривали шепотом и смеялись, как отец и сын”. Поклонница Джексона Летиция Бирд воспользовалась возможностью сфотографировать их, когда ей случилось остановиться в том же отеле. Она сказала: “Они действительно, казалось, наслаждались собой, как два маленьких ребенка”. Эта очевидная связь между Джорди и Майклом оказалась слишком сильной для Мэри Ридделл, заместителя редактора Today, газеты, которая возглавляла поле в британском и действительно мировом освещении зарождающегося “скандала”. Ридделл сильно перегнул палку, назвав показания Джорди (или, скорее, недооцененную версию Розато) “одним из самых пугающих документов, которые когда-либо печатала эта газета”. Неужели она не заметила пыток и массовых изнасилований, которые были характерной чертой войны в Боснии в то время, или голода в Эфиопии и Сомали?

Что так сильно “охладило” Ридделла, так это “осведомленность” Джорди. Тревожной особенностью, по ее словам, “...был не его язык, хотя он был достаточно резким, а его беглость. Как мог такой маленький ребенок с таким знанием дела говорить о жестоком сексе?” Ребенок, очевидно, шокировал и оскорбил ее гораздо больше, чем Майкл Джексон. Активное, повторяющееся участие Джорди в оральном сексе и достижение им оргазма разрушили миф о детской невинности. Ридделл и ее читатели отчаянно нуждались в поддержке этого мифа. Если бы они не могли, то, казалось, угрожала бы всевозможная сексуальная и эмоциональная анархия.

Почему мы до смерти напуганы тем, что это так? Почему мы придаем такое большое значение детской невинности? Не каждое общество вкладывало эмоциональную энергию в эту сомнительную концепцию, и даже в тех, которые лидировали в этом, она стала укоренившейся ортодоксией только в относительно недавней истории. В наших современных, “продвинутых” обществах, столь успешных в материальном плане, но психически сбитых с толку и не в своей тарелке, нам необходимо исследовать, как и почему возникла эта эмоциональная привязанность к детской “невинности” и действительно ли это приносит нам какую-то пользу. Такие вопросы глубоки и могут вывести нас далеко за рамки этой книги, но читатели, по крайней мере, могут быть уверены, что для них существует обширная литература по этому вопросу, если они готовы к этому.

Оставаясь с Ридделлом, ее собственное неподдельное замешательство и душевное смятение проявились в том, что она продолжала говорить: “Это, должно быть, даже для искушенного американского подростка было самым тревожным переживанием. Как примирить милое, детское с неприятным и причудливым? Как разобраться в мешанине впечатлений, собранных вместе так же беспорядочно, как бусины, перемешанные в калейдоскопе?” Истина в этом деле, как мы увидим, заключается в том, что “встревоженной” стороной был Ридделл, а не Джорди. В прямом противоречии с имеющимися доказательствами, она была здесь, бросая свои собственные мысли и чувства на Джорди, в классической демонстрации того, что Фрейд назвал бы “проекцией”.

Даже к тому времени, когда, по словам Джорди, в Монако “все действительно вышло из-под контроля”, в его поведении мало что указывало на то, что он был “встревожен”, как, по мнению Ридделла, он должен был быть. По ее мнению, это было так, как если бы он взял не тот сценарий в этой драме. Удивительно, но он вел себя как счастливый юноша, а не как встревоженный. Поездка в Монако заключалась в том, чтобы присутствовать на церемонии вручения музыкальных наград, на которой Майкла чествовали. Пирс Морган, в то время писатель из шоу-бизнеса, освещавший награды, написал: “Я провел пять дней, наблюдая, как Джексон развлекает Джордана, его мать и пятилетнюю сводную сестру Лили в Монако, и обнаружил, что все это крайне неудобно. Он с трудом мог оторвать руки от Джордан, когда они наслаждались серией прогулок по магазинам игрушек, ресторанам и вечеринкам".

Выдача - это слово “наслаждался”. Как и Ридделл, Морган не был другом отношений, которые он считал ненормальными, и мы можем быть уверены, что если бы Джорди был чем-то иным, кроме расслабленного, болтливого и явно довольного обществом Майкла, он бы нам сказал. Но нет, от этого безупречно враждебного свидетеля мы узнали, что семья “наслаждалась” своими прогулками. Что касается самого большого события, церемонии награждения, “Джордан хихикнул, когда суперзвезда-певица обняла и прижала его к себе перед огромной VIP-аудиторией и миллионами телезрителей”. Мальчик сидел на коленях Джексона больше двух часов. Много лет спустя, в 2005 году, руководитель отдела рекламы Джексона Боб Джонс напишет об этом времени в Монако:

Ухаживание Майкла за маленьким мальчиком из "Арендованной развалины" было неловким: воркование, объятия и держание за руки. Многие сотрудники отеля шептали что-то вроде: “С таким же успехом они могут поцеловаться” или “Мы пропустили свадьбу?” Это было постыдно, но для Майкла это было нормальным поведением. Позже я бы назвал эту поездку “Медовым месяцем”, потому что было очевидно, что Майкл Джексон проводил медовый месяц с мальчиком.

Очевидный вопрос для многих будет заключаться в том, почему Майкл позволил такой близости быть настолько публичной. Он, должно быть, знал, что это заставит языки трепаться, и не в первый раз. Сплетни о его привязанности к детям, особенно мальчикам, уже много лет ходили в Голливуде, и он прекрасно это знал. Его биограф Рэнди Тараборрелли указывает на уверенность, которую Майкл раскрыл своему “личному видео оператору” Стиву Хауэллу, в том, что его не волновали слухи о том, что он гей, пока общественность не знала наверняка. Заставлять их гадать было частью его очарования. Это добавило бы ему славы.

Но это была чрезвычайно опасная игра, в которую следовало играть скорее с мужчинами , чем с мальчиками. Сомнительно, что даже такой фанатик славы, как Майкл, захотел бы славы таким образом. Если только это не было просто вопросом славы. Вместо этого думал о гордости. Фактически Майкл говорил: “Смотрите, все, посмотрите, как этот красивый мальчик любит меня. Тебе не кажется, что я, должно быть, очень хороший парень, чтобы завоевать у него такую привязанность?” Гордость - совершенно естественное чувство для любого, кого видят с привлекательным партнером, особенно среди тех, для кого это новый и головокружительный опыт. В отличие от своего бойфренда, Майкл вряд ли был подростком на своем первом свидании, но эта блестящая возможность публично похвастаться Джорди все еще была редким удовольствием.

Идея “естественной” гордости в “неестественном” виде привязанности покажется некоторым странной. Вместо законной гордости это может выглядеть как жест двумя пальцами в мир приличных условностей: “Я знаю, что вы думаете, и мне все равно. Ты не можешь меня достать. Если тебе это не нравится, можешь катиться к черту”. Есть те, кто жалуется на геев и лесбиянок, которые “выставляют напоказ” свою сексуальность – людей, которые, вероятно, никогда не задумываются о том, как сильно они “выставляют напоказ” свою собственную гетеросексуальность, сначала в детстве, танцуя и целуясь на публике, а позже, явно будучи парами, особенно как родители. Как бы им понравилось, если бы все их песни о любви были запрещены, если бы они никогда не могли отправить Валентинку, если бы их нельзя было увидеть в супермаркете за покупками со своими детьми, потому что это выделило бы их как “заводчиков”? Те из нас, кому посчастливилось почувствовать, что наши чувства к нашим партнерам хорошие и достойные, не хотят скрывать эти чувства, как будто они постыдные. Нет никаких оснований предполагать, что Майкл отличался от кого-либо другого в этом отношении, какие бы сомнения у нас ни были по поводу эротических чувств к детям.

Публичное проявление привязанности, которое все могли видеть в Монте-Карло, не имело бы никакого смысла, если бы Майкл не был серьезно увлечен Джорди. Какая могла быть разумная причина для того, чтобы изо всех сил стараться создать у всего мира впечатление об интимных отношениях, зная об ужасной опасности этого, если только в его сердце не было чего-то, что он рвался выразить? Каким бы странным ни был Майкл во многих отношениях, он никогда не отличался само разрушительным безумием - за исключением, возможно, его носа, и мы не можем рассматривать это бедствие как преднамеренное.

Итак, если Майкл испытывал сильные чувства к Джорди, были ли эти чувства выражены в сексуальной связи? Ничто, кроме уголовного процесса, не могло бы удовлетворительно решить этот вопрос, но дело prima facie против него является убедительным – гораздо более убедительным, чем то, с которым он столкнулся на судебном процессе 2005 года, на котором он был вполне оправдан. Даже в начале этого дела, до того, как доказательства обвинения были проверены и признаны недостаточными, большая часть истории выглядела неправдоподобной. Не так опасна связь с Джорданом Чандлером, вот почему этот молодой человек будет такой ключевой фигурой на этих страницах.

Например, есть фоновые косвенные доказательства, которые гораздо шире того, что мы до сих пор рассматривали. Мы даже не коснулись обширных интимных дружеских отношений Майкла с другими детьми, некоторые из которых были известны самому Джорди и названы им по имени. В своей книге, опубликованной вскоре после судебного разбирательства, Дайан Даймонд говорит, что ей был передан отчет Департамента по делам детей и семьи о Джорди, а также первоначальный отчет, который написали сотрудники Департамента полиции Лос-Анджелеса, выслушав историю мальчика. Она отметила, что “RC” – ребенок, сообщивший об этом, – назвал имена в “четырех других случаях”, сказав, что “Один из них - Маколей Калкин. Один живет в Австралии. Один из них - мальчик по имени Гарсия из Санта-Барбары”. Учитывая краткое ознакомление с отчетом во время встречи в ресторане с ее источником, ее торопливые стенографические заметки не зафиксировали четвертого.

Никогда не оспаривалось, что Джорди провел много ночей в постели с Майклом, возможно, до сотни в самых разных местах, начиная с той первой ночи в Лас-Вегасе. После того, как Майкл понравился его матери, она позволила Джорди и его знаменитому другу делить постель более трех месяцев, около месяца из которых почти непрерывно проводя ночи подряд под её крышей. Один писатель сказал, что Майкл “по сути переехал” и жил в одной комнате семейного “маленького” и “непритязательного” дома в каньоне Санта-Моника. Правильнее было бы сказать, что он просто переночевал там, исчезая днем бог знает куда, вероятно, в свою “укромную” квартиру в Сенчури-Сити, пока его юный друг ходил в школу. Домашнее хозяйство тоже было не таким уж скромным: у Джун жила горничная. А Джорди посещал эксклюзивную школу Святого Матфея в Лос-Анджелесе, частное заведение, которому покровительствовали дети знаменитостей, таких как Стивен Спилберг. Джун рассталась с отчимом своего сына Дейвом Шварцем в прошлом году, поэтому его не было рядом, чтобы возражать против ночных посещений Майкла.

Однако для многих затянувшееся совместное проживание в постели было достаточным доказательством неприличия. Конечно, даже Майкл не был бы настолько сумасшедшим, чтобы невинно и беспричинно навлечь на себя столько подозрений. Частный детектив Эрни Риццо, соперник следователя Джексона Энтони Пелликано, заявил в первые дни скандала: “Если это выглядит как утка, ходит как утка и крякает как утка, тогда это, вероятно, утка".

“Эксперты” по педофилии, возможно, и не обратили внимания на грубую вульгарность Риццо, но их выводы пришли во многом к одному и тому же. Рэй Уайр, основавший клинику Грейсвелл в Бирмингеме и до своей смерти в 2008 году известный специалист в области СМИ по лечению педофилов, заявил, что “на девяносто процентов уверен” в том, что заявление Джорди было правдой. ”Я верю этому мальчику", - сказал он. “Это классический случай жестокого обращения с детьми, с которым я сталкивался много раз”.

Для Уайра модель поведения, описанная в заявлении мальчика, была типичной. “Преступник начинает с не сексуальных прикосновений, а затем прогрессирует, проверяя его, неуклонно укрепляя доверие. Если бы он шел слишком быстро, ребенок мог бы сказать, что что-то не так.” Он цитирует утверждение о поцелуе по-французски, и Майкл якобы говорит, что в этом не было ничего плохого: “Все очень классично. С самого раннего возраста насильник пытается заставить ребенка принять то, что делается, как нормальное явление”. И о предполагаемой ручной и оральной мастурбации мальчика: “Нормальное развитие. Он чувствует, что теперь завоевал доверие и развил такие отношения с ребенком, чтобы серьезно издеваться над ним [так в оригинале]”.

Что касается Майкла, говорящего, что Джорди не должен никому рассказывать о случившемся: “Насильник на этот раз чувствует себя желанным и любимым, но боится, что его могут разоблачить. Преступники всегда заставляют ребенка пообещать держать их отношения в секрете”.

Это слово “всегда” должно вызывать тревогу. Как он узнал? Специалистам, работающим с сексуальными преступниками в отношении детей, становится известно только о раскрытых или признанных преступлениях: их деловая нагрузка формируется из таких источников, как обращения в суд или те, кто добровольно обращается за помощью. Но есть и другие случаи, которые лежат совершенно за пределами понимания этих “экспертов”. Многие дети не хотят жаловаться на взрослого, который был близок с ними; есть преступления, которые никогда не всплывают наружу. (Подробнее о таких случаях мы услышим в Седьмой главе.) Так как же Уайр или любой другой профессионал может сказать, что преступники “всегда” делают? Точка зрения Уайра была ограничена и искажена из-за постоянного общения с преступниками, которые чувствовали себя очень виноватыми (в некоторых случаях не без оснований) или на которых жаловались, многие из которых были бы в тюрьме. Это привело его к совершенно ошибочному утверждению в качестве универсальных истин (“обидчик” думает так, “обидчик” делает то) вещей, которые он никак не мог знать.

Возьмите его утверждение о секретности. “Преступник” может не считать нужным произносить ни слова, не говоря уже о том, чтобы требовать обещания хранить тайну. Мальчики возраста и интеллекта Джорди обычно хорошо осведомлены о табу общества и о необходимости осторожности. Утверждение Уайра также не учитывает более идеалистичного и, возможно, наивного преступника, который просто считает, что было бы неправильно обременять ребенка секретностью. Некоторые любители детей считают, что дети имеют право говорить своим родителям или другим людям все, что у них на уме, и что это не право любящего ограничивать их.

Как правило, для специалистов в этой области, Уайр позволил своей уверенности в собственном авторитете взять верх над ним, зная, что другие официальные “эксперты” не будут спорить ни с чем, что он сказал, пока это имело тенденцию демонизировать преступника безопасным, социально одобренным способом. Точно так же он знал, что мало кто из непрофессионалов осмелится бросить ему вызов, поскольку это означало бы продемонстрировать подозрительный уровень интереса к предмету. Таким образом, существует множество возможностей для догматических утверждений типа “Все преступники делают это”, особенно когда рассматриваемое “все” рисует картину преступников, которые одинаково опытны и знают, расчетливы и манипулируют, одинаково зловещи и полностью контролируют беспомощного ребенка.

Оставляя в стороне эти излишества, что мы можем извлечь из опыта Вайра? На что, если вообще на что-то, мы можем положиться? Как мы видели, в его заявлениях мало учитывались исключения, и есть много причин полагать, что Майкл может быть крайним исключением, учитывая его необычное воспитание и еще более необычные обстоятельства взросления, к которым мы еще вернемся. Однако о чем Уайр мог бы рассказать нам, так это о тех случаях, с которыми он постоянно сталкивался, некоторые характеристики которых, по-видимому, соответствуют многому из того, что есть в рассказе Джорди.

Он говорил о том, как взрослый постепенно формирует отношения с ребенком, укрепляет доверие. Взрослый был бы осторожен, чтобы не сбить с толку, прыгнув в глубоко и с первой попытки пройти “весь путь”. Он начинает с не сексуальных прикосновений, которые могут включать, скажем, держание за руки или обнимание за плечи. Когда он убедится, что его юному другу это нравится, он рискнет пойти немного дальше, заверив, что в поцелуях нет ничего плохого, или что бы там ни было нового в репертуаре. И при условии, что он уверен, что у него есть уверенность своего партнера, он в конечном итоге пойдет дальше; помимо того, что они станут хорошими друзьями на социальном уровне, пара будет активно заниматься сексом вместе. Наконец-то мужчина чувствует не только то, что он любит свою партнера, но и то, что это чувство взаимно: по словам Уайра, он “чувствует себя любимым и желанным” подростком.

Вам не кажется это знакомым ? Так и должно быть. Лишенный осуждающего языка, это легко могло бы быть отчетом о прогрессе подростка со своей девушкой того же возраста, не так ли? Подросток, который настолько отчаялся, что пытается слишком быстро проскочить первую фазу, вероятно, обречен на неудачу. В следующий раз он постарается вести себя хладнокровно и, возможно, добьется успеха. Это знакомый сценарий, отмеченный миллион раз в фильмах об обрядах посвящения. Мы не виним мальчика за то, что он пытается, или девочку за то, что она притворяется труднодоступной – если она это делает. Это просто игра жизни в действии. На самом деле, как свидетельствуют эволюционные психологи, у девочек в некотором смысле больше причин быть разборчивыми.

Давайте рассмотрим это в контексте того, что не было выдвинуто против Майкла. Джорди не предполагал, что имел место анальный половой акт или была предпринята попытка, и его не просили взять пенис Майкла в рот. Нет никаких намеков на какие-либо проникающие действия с Майклом. В глазах многих, включая, возможно, уголовный суд, это исключило бы любое уголовное преступление из числа наиболее тяжких.

Ни о какой силе или насилии также не сообщалось, несмотря на некоторые ранние заявления таблоидов об обратном после сомнительного использования Энн Розато слова “принужденный”. В некоторых сообщениях также подразумевалось на самых надуманных основаниях, что у Джорди было чувство обиды на Майкла. Заголовки на этот счет пестрили фальшивыми цитатами, предположительно от мальчика, но на самом деле были составлены на основе комментариев юристов, которые имели более веские основания говорить от имени отца Джорди, чем сам мальчик. Один был “Джорди: Мы увидимся с тобой в суде”; другой сказал: “Засунь свои деньги за молчание”. Упс! Судебного разбирательства не было, и сделка с деньгами была быстро заключена! В собственном заявлении Джорди не было ничего, что указывало бы на то, что он недолюбливал Майкла или испытывал какое-либо чувство обиды в то время. Даже его отец, согласно отчету доктора Абрамса, признал, что его сын боготворил этого человека и был неотделим от него – до тех пор, пока разлука не была вынужденной.

Единственный негатив, который можно было услышать от Джорди по его собственным словам, заключался в том, что в Монако все “действительно вышло из-под контроля”. Но даже здесь не было ничего, что указывало бы на то, что именно так он чувствовал себя в то время. Оглядываясь назад на 20/20, зная, какую проблему его отец (не говоря уже обо всем мире) сделает из этого, он должен был чувствовать себя неловко из-за того, что произошло, должен был чувствовать, что то, что было приятным и непринужденным в то время, в конечном итоге вышло из-под контроля, став слишком публичным: помните, Монако было там, где Майкл совершил ошибку, показав Джорди публично.

Эван Чендлер был полон решимости разлучить “неразлучную” пару, хотя его способ сделать это оказался бы спорным: не обратившись прямо в полицию, он сделал вид, что деньги были его главной заботой, и поэтому он стал легкой мишенью для Джексона, чтобы обвинить в вымогательстве. Понятно, что средства массовой информации сочли крайне подозрительным, что Эван принял Майкла в качестве гостя в своем доме даже после Монако. В то время, когда многие другие разгневанные отцы были бы более склонны разорвать его на части, Эван сердечно развлекал парня и позволил ему разделить спальню с Джорди. Утверждалось даже, что, пробравшись ночью в комнату и увидев Майкла и Джорди в постели вместе, он установил магнитофон под кроватью в надежде, что это послужит каким-то доказательством происходящего. Одна газета опубликовала статью, в которой говорилось, что была сделана компрометирующая запись “трое в постели”, в которой шестилетний сводный брат Джорди Никки составляет трио. Затем эта лента была предположительно уничтожена Чендлером, что было бы любопытно, если бы результаты не были просто неудачными – и это можно было бы объяснить несколькими способами, такими как отсутствие компрометирующей активности в течение ограниченного времени, в течение которого шла лента, или отсутствие убедительных звуков. Можно задаться вопросом, ожидал ли Эван услышать что-то вроде звуковой дорожки порнофильма, изобилующей экстатическими стонами и эякуляционными высказываниями.

Тот факт, что Эван Чандлер приложил невероятные усилия, чтобы доказать существование незаконных отношений между Майклом и Джорди, подтверждается его собственными устами в другой магнитофонной записи. Это был один из трех телефонных разговоров в один и тот же день, тайно записанных отчимом Джорди Дейвом Шварцем. В разговоре между ним и Чендлером последний утверждал, что потратил “десятки тысяч долларов”, чтобы получить информацию о Майкле. Многие отцы, обнаружив своего сына в постели со взрослым мужчиной, могли бы выбрать менее окольную процедуру, например, хорошенько его напугать, выгнать из дома и вызвать полицию. Возможно, больше некого похвалить за стиль мачо, но это, по крайней мере, позволило бы избежать обвинений в попытке подставить Джексона для шантажа.

Однако здесь больше всего беспокоит качество дружбы Джорди с Майклом и то, кто был ответственен за ее разрыв. Был ли это сам Джорди или на самом деле его отец? Действительно ли Джорди чувствовал, что все “вышло из-под контроля”, или негативные чувства, по сути, принадлежали Эвану?

В то время это была мрачная картина. Когда в конце лета 1993 года разразился скандал, мировые СМИ с жадностью набросились на все сенсационные обвинения и были в настроении напичкать себя всеми мыслимыми последующими аспектами. Но переговоры и юридические шаги, которые привели к кризису в течение нескольких недель и месяцев, оказались сложной, неясной областью расследования, в которую трудно проникнуть и которую трудно переварить. И все же это были сейсмические толчки перед землетрясением, предзнаменования опасного накопления могущественных сил и, следовательно, важная часть истории.

Что могли бы сказать эти предзнаменования тем, у кого есть уши, чтобы слышать? Что упустили средства массовой информации в то время, что с тех пор было выяснено? Неясные месяцы, с конца мая по середину августа 1993 года, были освещены рядом подробных отчетов, главным образом Андерсеном (1994), Ортом (1994), Скаем (1994), Чандлером (2004), Тараборрелли (2004) и Даймондом (2005). Несмотря на всю сложность, существует значительная степень консенсуса относительно фактов, которые нас больше всего волнуют.

Возникают две основные темы: запутанная семейная динамика родителей и приемных родителей Джорди, ведущая к спору об опеке над мальчиком; и пересечение этой динамики со сложной борьбой, которая развернулась между Эваном Чандлером и представителями Джексона. Эта закулисная борьба обеспечила бы боеприпасы для главного “фиксатора” Джексона, Энтони Пелликано, когда он позже публично заклеймил Эвана вымогателем. Ни одна из этих тем не имеет большого прямого значения для оценки качества и характера отношений Майкла с Джорди, но обе они многое раскрывают об Эване и ключевых вопросах, уже поднятых о нем выше.

В начале того судьбоносного 1993 года Джорди жил со своей матерью Джун и сводной сестрой Лили. Джун и ее второй муж, Дейв Шварц, расстались несколько месяцев назад. Пара оставалась в хороших отношениях друг с другом, а также с первым мужем Джун, Эваном, который теперь жил со своей второй женой Натали и их маленьким сыном Никки. Они были преуспевающими, состоятельными людьми. Дейв управлял крупным, успешным бизнесом. Эван был объявлен в средствах массовой информации как “дантист для звезд”, а его жена была адвокатом. На первый взгляд, жизнь для них выглядела хорошо, хотя Морин Орт обнаружила “тревожные” признаки в том факте, что оба мужчины оставили мать Джорди, которая, как говорили, любила “тусоваться”. Дейв, глубоко погруженный в свой бизнес, заглядывал в дом нерегулярно. Эван виделся с Джорди по выходным, однако Джун жаловалась, что у него не всегда хватает времени для мальчика. Она тоже не была большой поклонницей Натали, но ни у кого из них не было язвительности. Как и у разлученных и разведенных пар, четверо взрослых в этом сценарии довольно хорошо ладили, и у их детей не было очевидных проблем. Ситуация в целом была удовлетворительной, но не очень.

Введите Майкла Джексона, вернувшегося с европейского этапа своего Опасного тура и освободившегося к февралю, чтобы проводить все больше времени с Джорди. И он это делает. К концу марта Джорди и его мать совершили три поездки в Неверленд. Они быстро становились неотъемлемой частью мира Майкла. В апреле Майкл впервые лег в постель с Джорди в Лас-Вегасе, а затем уговорил его мать позволить этому происходить регулярно. Возможно, движимая нечистой совестью, Джун позвонила Эвану в это время, чтобы предупредить его о потере контроля над сыном, хотя и не стала вдаваться в подробности о причине своих тревог. Только позже, когда он узнал о ночевках, беспокойство Эвана распространилось на “моральное” благополучие мальчика. К середине мая, после Монако, СМИ заговорили о “новой семье” Майкла, и Джорди позже скажет, что к этому времени его отношения со звездой стали сексуальными.

Вскоре после Монако, 20 мая, Эван впервые встретится с Майклом, когда тот нанесет неожиданный визит Джорди у Джун. Эта встреча - одна из нескольких, подробно рассмотренных в Одиннадцатой главе. Здесь нам нужно только отметить, что после некоторого кратковременного культурного шока Эван обнаружил, что на удивление хорошо ладит со знаменитым другом Джорди. Это был младший сын Эвана Никки, который был с ним в то время. Пораженный присутствием Майкла, он вскоре начал играть с ним в борьбу. Чувство веселья было всепроникающим; не успели они опомниться, как все четверо оказались на заднем дворе, играя с катапультами.

Майкл пригласил Эвана и Никки в свою квартиру “убежище”, где уже на следующий день он подарил Никки много игрушек, а его отцу дорогие часы. Подозревая, что эта щедрость может быть своего рода взяткой, Эван прямо рассказал звезде о своих тревогах, спросив в самых приземленных выражениях о характере отношений между ним и Джорди: были ли они сексуальными? Избегая прямого ответа, Майкл выразил удивление, что этот вопрос вообще можно было задать, но вместо того, чтобы сердито отреагировать, он просто хихикнул, как будто предложение было абсурдным. Что касается точной природы связи, которая была у него с Джорди, звезда ответила, что он сам этого не знал, добавив: “Это, должно быть, космическое”.

Непринужденный подход Майкла на какое–то время развеял страхи Эвана - настолько успешно, что звезда почувствовала себя достаточно уверенно, чтобы впервые поднять то, что должно было стать критически чувствительным вопросом, сказав, что он хотел бы, чтобы Джорди сопровождал его в августе на следующем этапе Опасного тура в Азии. Такая поездка унесла бы Джорди далеко от дома и от контроля его родителей на несколько месяцев подряд. По мнению Эвана, такое предприятие действительно было бы “опасным”, если бы Майкл представлял какой-либо моральный риск для своего сына. Но умение Майкла уговаривать было хорошим. Он представил это как прекрасную образовательную возможность для мальчика, который увидит много разных стран и встретится со многими влиятельными людьми, ведущими деятелями музыки и бизнеса. Эван был соблазнен: разговор закончился тем, что он пообещал, что Джорди будет в туре.

По предложению Джорди Майкла пригласили к Эвану и Натали. Джорди был там 21 мая на дне рождения Никки и остался до приезда Майкла на следующий день. Майкл остался на следующие две ночи, деля комнату с именинником и его старшим братом. Двое мужчин обнаружили, что у них есть область общих интересов: кино. В ходе просмотра и обсуждения нескольких фильмов по телевизору Эван упомянул о написании своего сценария. Майкл заинтересовался. Ходили разговоры о работе для него в компании Майкла, MJJ Productions. Связь между парой установилась почти мгновенно, как по волшебству.

Но точно так же, как волшебство часто не оправдывает своих обещаний, эта связь вскоре сильно ослабнет. Чуть больше чем через неделю после их отличного старта сомнения Эвана усилились, когда Майкл снова остался на выходные в День памяти в конце мая. Связь между Джорди и Майклом, обладавшая более убедительной силой, начала его тревожить. Натали сказала ему, что эти двое явно влюблены: Майкл не мог оторвать глаз от мальчика и следовал за ним повсюду, даже в ванную. По ее твердому мнению, это было нехорошо для Джорди. Что окончательно убедило Эвана, так это то, что он проверил спальню мальчиков в 3 часа ночи. Вместо того, чтобы быть в своей постели, Джорди был в кровати Майкла. Пара не была обнажена, но находилась в интимном положении – обнимаясь, Майкл обнимал Джорди, а его рука лежала на промежности мальчика вне одеяла. Если бы, как предполагалось в прессе, Эван прослушивал комнату в поисках доказательств сексуальных отношений, логично предположить, что это произошло бы именно тогда: предыдущий визит был неожиданным, в кратчайшие сроки; на этот раз у нас было время подготовить аппарат.

Даже без убедительных доказательств “непристойности” Эван решил, что отношения между его сыном и Майклом должны прекратиться. Однако добиться этого оказалось бы непросто: для этого требовалось согласие Джун, потому что у нее была опека. И она наотрез отказалась, что привело к ссоре и началу растущей вражды в большой семье, которая закончилась бы с адвокатами. Возможно, на этом этапе Эван мало что мог сделать. Без веских доказательств это вряд ли могло быть делом полиции, и Джорди был не в настроении предоставлять эти доказательства, признаваясь в чем-либо сам: он был влюблен в Майкла, а не только Майкл в него.

В следующем месяце любовь и преданность Джорди Майклу выразились бы в открытом неповиновении его отцу. Во-первых, он отказался от вечера танца в школе, традиционного гетеросексуального обряда посвящения, который казался его отцу гораздо более подходящим и здоровым, чем быть с Майклом. Эван беспокоился, что его сын может оказаться геем. Кроме того, когда Джорди и Эван встретились на выпускном в детском саду Никки 9 июня, Джорди открыто бросил вызов своему отцу из-за поездки в тур с Майклом. Когда Эван сказал, что может попросить Джорди не ехать, он сказал, что все равно поедет. Телефонный разговор с Джун по этому поводу привел к ссоре, и она встала на сторону сына. Это был день, который провел черту на песке между ними.

С этого момента Эван понял, что ему грозит серьезная опасность полностью потерять Джорди. Расстроенный, он разрыдался, леча одного из своих пациентов, Барри Ротмана, который просто оказался адвокатом. Там и тогда, 13 июня, Ротман услышал его историю и начал разрабатывать план действий, чтобы помочь ему. По крайней мере, такова была официальная версия Эвана для протокола, хотя в гневном телефонном звонке в следующем месяце он сказал, что, когда дело дошло до выбора своего адвоката, он выбрал “самого мерзкого сукина сына, которого смог найти” – не то, чтобы он намеренно затевал дедо в судах. Напротив, план, разработанный Ротманом, был поэтапным. Эван сначала попросил бы Джун прекратить отношения между Джорди и Майклом, предупредив ее, что, если она откажется подчиниться, он подаст запретительный судебный приказ против Майкла. Только в том случае, если Джун будет бороться с этим, будет запущена вторая фаза плана. Это означало бы начать судебный процесс по делу об опеке. Но этому не суждено было сбыться. Связь была нарушена. Прошел месяц, а Эван так и не увидел Джорди. Всякий раз, когда он заговаривал с Джун, начинался скандал. К 7 июля были подготовлены документы для внесения изменений в соглашение об опеке. Они обратились в суд с просьбой запретить контакты между Джорди и Майклом, обвинив Джун в “воспитании” нездоровых отношений между ними в обмен на получение подарков и отпусков.

Эван чувствовал, что единственным путем вперед была встреча со всеми ключевыми участниками: Джорди, Джун и самим Майклом – хотя почему присутствие Майкла было необходимо или даже желательно для встречи, которая неизбежно унизила бы его, остается загадкой, если только Эван не намеревался выдвигать требования, выходящие за рамки простого прекращения отношений.

В тот же день, 7 июля, Эван сделал судьбоносный шаг. Он оставил ультимативное сообщение на телефонном автоответчике Джун, требуя встречи “всех вас троих”, включая Майкла, у Джун в 8.30 утра 9 июля, закончив словами: “Поверьте мне на слово, никто из вас не должен делать ничего более важного, чем присутствовать на этой встрече”. Как позже засвидетельствовала Джун, это было зловещее послание, даже угрожающее. Неудивительной реакцией Майкла, когда он услышал запись, было позвонить своему адвокату Берту Филдсу, который немедленно воспользовался услугами известного следователя и “фиксатора” Энтони Пелликано. Эксперт в области электронного наблюдения, Пелликано, похоже, был занят своими темными искусствами уже на следующий день.

Дейв Шварц сказал бы, что именно он, а не Пелликано, записал телефонные разговоры 8 июля между собой и Эваном, но, судя по времени, это подозрительно похоже на работу Пелликано; более того, последующее редактирование ленты для последующего публичного использования несет в себе признаки его мастерства. Как бы то ни было, продолжительная дискуссия о будущем Джорди между двумя бывшими Джун оказалась весьма показательной. Но что это открыло? Пелликано использовал пленку, которая была сильно подделана к тому времени, когда она появилась на публике, в качестве главного доказательства того, что Эван был вымогателем. С помощью выборочных цитат и придания словам Эвана собственного оттенка ему на некоторое время удалось создать дымовую завесу, сместив фокус внимания средств массовой информации с сомнительного поведения Майкла. Полицейское расследование заявления о вымогательстве позже показало, что оно было необоснованным.

В первые дни августовского взрыва в средствах массовой информации фрагменты записи транслировались по телевидению KCBS в Лос-Анджелесе. Было слышно, как Эван утверждал, что, если он не получит опеку над своим мальчиком, Джексон будет “невероятно унижен”. Он предупредил: “Если я пройду через это, я выиграю по-крупному. Я получу все, что захочу. Джун потеряет Джордана, и карьера Майкла закончится. Он не продаст больше ни одной пластинки. Он не поверит в то, что с ним случится. Этот человек будет невероятно унижен, и у меня есть доказательства, чтобы доказать это”.

Получение “всего, что я хочу” и “Я выиграю по-крупному” были истолкованы как то, что Эвана интересовали главным образом деньги, но на пленке не было упоминания о денежных требованиях. Эван, должно быть, знал, что его слова дойдут до Джексона. Как умный человек, он, вероятно, заподозрил бы, что разговор записывается на пленку. Но вряд ли похоже, что он понимал, что конечные последствия будут заключаться в том, что его слова будут транслироваться на весь мир – слова, которые выдают мстительность, которую мало кто хотел бы обнародовать:

Джексон - злой парень... Джун вредит Джордану, а Джексон вредит ему, и я могу это доказать…Это будет настоящая бойня, если я не получу то, что хочу. Майкл вреден для моего сына. Я знаю, что он скрывает. Майкл использует свой возраст, опыт, деньги и власть, чтобы воспользоваться Джорданом. Он сильно вредит ему по своим собственным эгоистичным причинам. Он не такой альтруистичный человек, каким кажется. То, что с ним случится, будет за пределами его худшего кошмара. Факты настолько ошеломляющий, что в процессе все будут уничтожены.

Все будут уничтожены, включая его собственного сына, факт, который, казалось, удивительно мало беспокоил его во всей этой ужасно пророческой обличительной речи. Возможно, он убедил себя, что его утверждение (на данном этапе необоснованное) о том, что у него есть “доказательства, подтверждающие это” (каким бы “это” ни было), настолько встревожит Джексона, что он с радостью согласится. Он, Эван, получил бы опеку над Джорди, отношения с Джексоном были бы разорваны, не было бы причин привлекать полицию и “уничтожать всех”. Его собственные мстительные слова, записанные на пленку, никогда не станут достоянием общественности, потому что тот, кто их прослушивал, не хотел бы, чтобы средства массовой информации знали, что он говорил.

Но, несмотря на все его пыхтение, 9 июля никто не явился в дом Джун на встречу, требуемую в ультиматуме Эвана. Ну, не совсем никто. Дейв (но не Джун) был там, чтобы сказать ему, что Майкл и Джорди не придут. Дэйв, очевидно, думал, что у Эвана не будет другого выбора, кроме как иметь дело непосредственно с ним. Но Эван не принимал ничего из этого. Он и его жена Натали подошли к своей машине и поехали домой. Это был самый низкий момент для Эвана, разочаровывающий и унизительный. Но если бы он знал полную картину, ему не пришлось бы так расстраиваться. Хотя его ультимативная встреча не состоялась, скоро все должно было произойти, и почти сразу же началась схватка в его собственном доме.

Всего через несколько минут после того, как Эван и Натали приехали домой от Джун, Дейв и Джун появились в своей машине. Когда обитатели дома никак не отреагировали на громкий стук в дверь, Дейв продолжал колотить и кричать, что им нужно поговорить. Когда Эван неохотно приоткрыл дверь, Дейв широко распахнул ее, ударив Эвана по голове. В своей яростной реакции Эван столкнул Дейва с лестничной площадки за дверью, затем отступил внутрь и захлопнул дверь.

Конец “разговоров”. Теперь, когда их собственные попытки справиться с проблемой самостоятельно так резко провалились, Дейв и Джун были вынуждены уйти в отставку и переосмыслить ситуацию. В тот день и на следующий должно было произойти несколько весьма значительных столкновений, начиная с того момента, когда Дэйв и Джун встретились с Пелликано девятого числа и прокрутили ему тайно записанную пленку. На следующий день Пелликано должен был допросить Джорди и точно определить, что Майкл, его казначей, хотел бы, чтобы он определил, а именно, что мальчик не подвергался насилию. Категорические опровержения Джорди облегчили эту задачу. После этого адвокат Майкла встретился с адвокатом Эвана. На этом этапе он тоже представлял Джун. С целью уберечь Эвана от грани опасной истерии, было решено, что ему следует предоставить опеку над Джорди на неделю.

Это решение едва ли могло быть более важным. Как только 11 июля ему вернули сына, Эван сразу же приступил к работе над головой мальчика так же систематически, как и со своими пациентами-стоматологами. В тот же день он сразу же начал свои интеллектуальные игры, блефуя, притворяясь, что знает все, что произошло между ним и Майклом. Это не сработало. Джорди сохранял хладнокровие и придержал язык. Но впереди была целая неделя, и Эван собирался извлечь из нее максимум пользы. Кроме того, вместо того, чтобы успокоиться, вернув своего сына, он решил, что пришло время усилить давление на Джексона, уведомив его о том, что в случае необходимости будут предприняты юридические действия. Он попросил своего адвоката составить измененное соглашение об опеке, в котором говорилось, что Джорди нельзя вывозить из округа (что исключило бы Неверленд и Опасное турне) без согласия Эвана. Джун подписала его 13–го, очевидно, по совету Берта Филдса - уступка из лагеря Джексона, которая выдавала их беспокойство: Майкл отчаянно хотел, чтобы Джорди отправился с ним в турне.

Это был прорыв для Эвана, но, несмотря на все его хвастовство на пленке Шварца о том, что у него есть “доказательства, подтверждающие это”, и его ложь Джорди о том, что он знал, что произошло, он все еще только догадывался. Почему кто-то должен верить его простым подозрениям? Эван пошутил несколько месяцев спустя, что если бы он вызвал полицию на этом этапе, “они, вероятно, провели бы расследование достаточно долго, чтобы получить автограф Майкла для своих детей”. Следующей лучшей вещью после веских доказательств, решил он, было профессиональное мнение. Если бы он пошел к психиатру и изложил ему ситуацию как гипотетический анонимный случай, полученный отчет можно было бы использовать для оказания дальнейшего давления на Джексона. Но давление с какой целью? Он мог бы использовать это, чтобы заставить Джексона и Джун принять условия опеки, запрещающие любые контакты с Майклом (это не было частью соглашения, которое она только что подписала), но это также можно было использовать, чтобы выжать из него денежное урегулирование. Хотя при всех обстоятельствах несправедливо называть Эвана вымогателем, история докажет, что он вряд ли питал возвышенное презрение к деньгам. Что касается того, что дело оставалось гипотетическим, то это был единственный способ избежать обязательного обращения соответствующего психиатра к властям. Как только это произойдет, это неизбежно разразится большой историей, во вред всем, включая Джорди. До тех пор, пока на карту был поставлен тихий вариант, он был бы, безусловно, самым разумным вариантом – и это способствовало бы частному урегулированию. Соответственно, 14 июля Эван отправился с Барри Ротманом на консультацию к психиатру, рекомендованному адвокатом: доктору Матису Абрамсу.

Тем временем на домашнем фронте Эван ничего не добился. Джорди был угрюм и неприятен. Он сказал, что скучает по Майклу. Эван признался доктору Абрамсу, что, по его мнению, его неназванный ребенок и такой же безымянный взрослый друг были влюблены друг в друга. Абрамс убедил его привести мальчика на собеседование. Эван сказал, что опасается, что, поскольку в этом будут замешаны власти, это будет означать травмирующее расставание пары. Его сын может возненавидеть его за это, и он может быть потерян навсегда. Ответ Абрамса был мрачным: “Вы уже потеряли его”.

Напуганный и встревоженный этим мрачным прогнозом, Эван как никогда отчаянно пытался вытянуть правду из Джорди. Если он уже потерял своего сына, что еще он мог потерять, используя грязные трюки с мальчиком, чтобы докопаться до правды? Всего через два дня после встречи с Абрамсом, 16 июля, дело наконец дошло до кульминации. Или, скорее, к сути. Именно в тот день в кресле своего дантиста Эвану наконец удалось разговорить Джорди, когда мальчик был не только его сыном, но и его пациентом. Полная, ужасающая история о том, как было достигнуто “признание”, будет рассмотрена в Одиннадцатой главе о власти и ее злоупотреблениях в отношениях между взрослыми и детьми – в данном случае злоупотребление Эваном, а не Майклом. На данный момент нам нужно только отметить, что как только Эван услышал от Джорди, что Майкл дотронулся до его пениса, он решил, что мальчик подвергнется риску, если вернет его матери и тем самым компании Джексона. Его решимость в этом вопросе также укрепилась благодаря отчету, который он получил от доктора Абрамса в тот же день, – отчету, в котором недвусмысленно говорилось, что мальчик подвергся жестокому обращению и что есть обоснованные подозрения, что это уже произошло.

Соответственно, когда на следующий день, 17 июля, истекла предоставленная ему льготная недельная опека, он отказался вернуть мальчика. Эван попытался урегулировать ситуацию, заручившись согласием Джун на новые условия содержания, но из-за недоверия и раздражения по поводу его односторонних действий это ни к чему не привело. Теперь Эван решил еще раз попытаться встретиться с Майклом, чтобы “выработать решение”, как выразился дядя Джорди в своей книге, или, как могли бы сказать другие, договориться о выплате. Что признается Рэймондом Чандлером в его книге, так это то, что Эван отправился на эту встречу, полностью осознавая, что будет предложена какая-то деловая сделка. Он знал это, потому что его адвокат Барри Ротман позвонил ему, чтобы сообщить об этом. Ротман сказал, что Пелликано позвонил ему, чтобы сказать, что Майкл поможет Джорди и Эвану “восстановить их отношения”, помогая им в создании карьеры сценариста.

Точное сочетание мотивов Эвана между заботой о своем сыне и привлекательностью деловой сделки или денежного расчета здесь не является главной проблемой, хотя мы могли бы отметить комментарий актрисы Шэрон Стоун, как только переговоры вышли на публичную арену: “Все, что я знаю, это то, что если бы мой ребенок подвергся насилию, я бы не заключал сделки”. Гораздо важнее то, как стороны приветствовали друг друга (особенно Джорди и Майкл), когда эта встреча состоялась в отеле Westwood Marquis 4 августа 1993 года, история, рассмотренная в главе Одиннадцатой.

Сама встреча была короткой и взрывоопасной. Не было бы никаких разговоров о деловых сделках или расчетах. Эван начал с того, что прямо объявил о своих подозрениях относительно сексуального поведения Майкла с Джорди, хотя на данном этапе и не упомянул о “признании” своего сына. Он представил отчет доктора Абрамса и начал цитировать его. Майкл спокойно отверг обвинения; Пелликано был в ярости, сказав Эвану: “Убирайся отсюда к чертовой матери!” Эван подчинился, но не раньше, чем предложил Майклу пройти тест на детекторе лжи: если он пройдет его, сказал Эван, Джорди сможет отправиться с ним в турне. Предложение можно было бы расценить как абсурдную авантюру со стороны Эвана: что, если Майкл, хладнокровный и сдержанный, каким он был на этой встрече, оказался способным пройти через такое испытание, не выдав игру? Однако в рассказе Рэя Чандлера, в отличие от версии Тараборрелли, Джорди также попросили бы пройти такой тест – и у Эвана уже было признание мальчика в рукаве.

Но точное предложение оказалось несущественным. Идея с детектором лжи только что разозлила Пелликано еще больше, чем когда-либо. Встреча была закончена. Когда Джорди вышел вслед за отцом из комнаты, он повернулся к Майклу с грустным видом. Это был последний раз, когда они видели друг друга. На следующее утро Эван сделал шокирующее открытие. Зайдя в комнату Джорди, чтобы попрощаться перед уходом на работу, он обнаружил на полу нечто похожее на произведение искусства самоубийцы. Джорди нарисовал фигуру, прыгающую навстречу смерти с крыши высокого здания. Мысль о том, что он потеряет Майкла и, возможно, ему придется давать показания против него, подорвала настроение мальчика.

Эван не отклонился от своего курса. Если его сердце пропустило удар, то его планы - нет. В тот же день, 5 августа, в написанной от руки записке своему адвокату он изложил свои намерения, если Джексон откажется выплатить расчетную сумму в размере 20 миллионов долларов. Позже он утверждал, что Пелликано был первым, кто упомянул о деньгах в телефонных звонках Ротману 2 августа. Но для танго нужны двое. Деньги, большие деньги, едва ли были наименьшим из соображений Эвана.

Позже Эван утверждал, что на встрече в отеле он сказал: “Я знаю, что ты сделал с Джорди, он мне все рассказал”, и что Джорди утвердительно кивнул. Затем Джексон якобы отрицал это с улыбкой, “похожей на улыбку, которую вы видите у серийного убийцы или насильника”, отрицая все перед лицом горы доказательств. Эван превратил бы эту улыбку в решающий момент, в озарение, когда он внезапно понял, что Джексон был злым парнем, бессердечным растлителем, а не старшим партнером во взаимно любящих отношениях. Предположительно, это был момент, когда он решил, что Майкла нужно сурово наказать и что, если его ужалят на 20 миллионов долларов, он прекрасно справится с этой задачей.

Но если бы он хотел, чтобы Майкл был действительно наказан, обращение в полицию уже было бы очевидным вариантом. К этому моменту из Джорди была выжата правда, и можно было собрать доказательства для возбуждения уголовного дела. История Эвана выглядит как простое рационализаторство, попытка оправдать его корыстные махинации. Что касается улыбки серийного убийцы, давайте просто вспомним, что этот парень был голливудским сценаристом: воображение было его сильной стороной.

В течение следующих десяти дней или около того основное внимание уделялось деньгам, а не Джорди или его благополучию. Переговоры между юристами доминировали на поле боя, или, скорее, между юристами, а Ротман и Пелликано противостояли жестким обменам мнениями. Со стороны Джексона была бы попытка маскировки. Сделка наличными выглядела бы плохо, признание того, что Чендлер держал Джексона за яйца. Посреднику нужно было предложить что-то, что можно было бы рассматривать как законное деловое предприятие. 13 августа Пелликано предложил сделку по написанию сценария фильма, первую из двух: речь шла о трех сценариях фильма, каждый из которых оценивался в 350 000 долларов. Эван без колебаний отклонил эту первую заявку и ту, что последовала за ней. Просто денег было совсем не достаточно.

Джун была недовольна всем этим. В телефонном разговоре с Эваном она гневно обвинила его в том, что он вынудил Джорди к “признанию”. Она чувствовала, что он был неправ, используя своего сына в качестве инструмента торга, и хотела, чтобы он вернулся. Ее представлял ее собственный адвокат Майкл Фримен, а не человек Джексона Берт Филдс. 16 августа Фримен уведомил, что собирается обратиться в суд с ходатайством о том, чтобы Эван вернул Джорди его матери. Это ускорило самое судьбоносное решение не только в жизни Джорди, но и в жизни Майкла Джексона.

Это заставило Эвана запаниковать и начать действовать. Он чувствовал, что если он потеряет опеку над Джорди на этом этапе, мальчик скоро снова вернется к Майклу и снова попадет под его влияние. О чем это нам говорит? Это показывает, что, несмотря на все его попытки промыть мозги Джорди, убедить мальчика в том, что Майкл был плохим парнем, делающим вещи, которые могли бы причинить ему вред, он знал, что Джорди не был полностью убежден. Он знал, что на Джорди нельзя положиться в даче показаний против Майкла, будь то в гражданском иске или в уголовном процессе, если только Эван не будет у него за спиной, чтобы продолжать подталкивать его.

На слушании по делу об опеке 17 августа Фримен выиграл свое дело о возвращении Джорди в июне. Эван согласился передать мальчика в 7 вечера того же вечера, но не собирался этого делать. В тот же вечер, в то время, Джорди должен был провести длинную беседу с психиатром доктором Абрамсом, которого привел туда его отец. Эван знал, что, поскольку Джорди расскажет Абрамсу о сексуальных эпизодах с Майклом, Абрамс будет вынужден немедленно сообщить об этом властям. Как только это произойдет, у Джорди не будет никаких шансов вернуться под опеку Джун, в то время как это даст ему возможность возобновить дружбу с Майклом.

На следующий день, как только органы по защите детей Лос-Анджелеса должным образом выслушали доктора Абрамса, Джун потеряла право опеки, утвержденное в суде чуть более чем за несколько часов до этого. Когда власти рассказали ей в полной мере о том, что Джорди раскрыл доктору Абрамсу, она не выдержала, сказав, что не может поверить, насколько глупой она была. Сотрудники службы социального обеспечения хотели взять Джорди под свою опеку; только когда Джорди согласился остаться со своим отцом, они отказались от этого радикального варианта, который, безусловно, был бы худшим из всех миров для мальчика.

Вышеупомянутое исследование того, как отношения между Майклом и Джорди пришли к своему печальному завершению, в значительной степени было историей роли его отца. Ясно, что Эван, будь то по веским причинам или по плохим – область суждений, которая будет рассмотрена в Одиннадцатой главе, – довел дело до кризиса, которого без него не произошло бы. Но тема родительской ответственности не была бы полной без привлечения внимания к матери мальчика, Джун.

С первых дней привлечения средств массовой информации Джун Чандлер представлялась как любительница блеска и светской жизни, счастливая использовать связи Джексона, не портя свою собственную вечеринку, задавая слишком много неудобных вопросов. Говорили, что во время поездок в Европу она истратила 105 000 долларов по кредитной карте Майкла. По словам одного источника, у Джун Чандлер были “очень широко раскрытые глаза”. “Она отвергла это поведение, сказав, что Джексон эксцентричен, каковым он и является. Но у него также много харизмы, и ей нравилось быть в центре внимания. Джун могут обвинить в сводничестве. Вы получаете 105 000 долларов – независимо от того, дает ли вам парень наличные или кредитную карту, чтобы вы могли поиграть с ребенком, если кто-то считает, что это то, что происходит, это потворство”. Свидетель на суде над Майклом в 2005 году сказал бы, что она была “золото искательницей”, которая хотела быть “хозяйкой Неверленда”.

Не могло быть и речи о том, чтобы предъявить обвинение Джун, а тем более осудить ее, не посадив Майкла тоже на скамью подсудимых, и с внесудебным урегулированием гражданского дела несколько месяцев спустя любая перспектива этого начинала казаться отдаленной. Однако по мере того, как давление росло в преддверии этого урегулирования, внимание снова переключилось на июнь, когда бывший шофер Майкла Гэри Хирн дал показания под присягой по гражданскому делу.

Он сказал, что в течение пяти месяцев, когда Майкл и Джорди были близки, Майкл потратил 150 000 долларов на подарки и поездки для семьи. Это включало компьютерное оборудование на 20 000 долларов для Джорди и ювелирные изделия на сумму почти 20 000 долларов за июнь – были даже часы для Эвана Чандлера. Хирн сказал, что Майкл велел ему пойти и “выбрать что-нибудь красивое с большими камнями”. На вопрос, сколько он должен потратить, Майкл ответил, что “ему все равно”. Одним из предметов, которые он купил у ювелиров Фридландера в Сенчури-Сити, Калифорния, был браслет с рубинами и бриллиантами, описанный в одном отчете как “Один большой рубин размером с карат, установленный в центре ... окруженный бриллиантовыми багетами, которые простираются по обе стороны браслета из 18-каратного золота, так что все запястье усыпано драгоценными камнями”. Хирн купил “столь же впечатляющее” кольцо с рубином и серьги одновременно.

Энн Розато сообщила, что Джорди сказал, что его мать слишком любила “блестящую жизнь”, чтобы отказаться от нее, и Хирн предоставил наглядное свидетельство того, насколько блестящей стала эта жизнь. Источник, названный другом Джун Чандлер и ее второго мужа, Дейва Шварца, сказал, что Джун “...была настолько очарована магией Майкла, что не смогла увидеть, что смотрело ей в лицо… Поскольку Майкл был таким большим приятелем Джорди, было легко забыть, что ему почти тридцать пять лет.”

Сначала она не поверила подозрениям своего бывшего мужа. Изменив свое мнение, она “полностью объединилась” с Эваном Чандлером в поддержке дела Джорди к октябрю 1993 года. “Джун чувствует себя виноватой, что не видела, что происходило раньше”, - цитировали слова подруги. Интересно, что этот поворот произошел в короткие сроки после того, как в дело вмешались полиция и СМИ. Доза общественного контроля и критики может творить чудеса, обостряя чье-то суждение. Подозревала ли она все это время, что мнение ее бывшего о Майкле было правильным? Неужели ее интересовали только рубины и бриллианты в ущерб сыну?

Джун давала показания на суде над Майклом в 2005 году. Она сделала печальное, неловкое признание в том, что Джорди ни разу не заговорил с ней за все долгие годы, прошедшие с тех пор, как она стала обладательницей драгоценностей. С точки зрения ее сына, этим все сказано. Но предполагать, что она просто была циничной, было бы слишком грубо. Миллионы поклонников были очарованы магией Майкла. Его харизма заключалась не только в том, чтобы быть ходячей чековой книжкой. Деньги говорят очень громко, но для многих очарование его мягкого голоса и нежных, “невинных” манер были одинаково убедительными, совершенно независимо от того, были ли такие атрибуты подлинными или просто фасадом. Джун, возможно, и любила блеск, но это не значит, что она не верила в Майкла. Джун и Джорди едва могли не быть ослеплены всем, что было в Майкле – его славой, его харизмой и, да, его невероятной щедростью по отношению к ним. Они отправились с ним в эти знаменитые игорные города, Лас-Вегас и Монте-Карло, и, должно быть, чувствовали, что сорвали джекпот в обоих. Но победную серию было бы невозможно поддерживать, играя в холодную, расчетливую игру, притворяясь, что Майкл нравится, и потворствуя его вкусам.

Джун, возможно, и смогла бы это сделать, но не Джорди, если только он не был монстром не по годам развитым. В этом случае Майкл был бы совершенно неспособен нанести ему больший эмоциональный ущерб, чем он уже причинил. Если бы Джорди был хоть в чем-то похож на большинство подростков, он был бы совершенно неспособен даже в течение двадцати четырех часов имитировать привязанность к Майклу, которой он не испытывал. Дети обычно держат свое сердце открыто. Подкуп подарками сам по себе не сработал бы, чтобы выдержать месяцы ночного и дневного единения. Майкла можно привлечь к ответственности за то, что он “испортил” Джорди, и это не легкая критика, но обвинения в том, что он пытался завоевать сердце мальчика, - это совсем другое дело. Другой мега-богатый поп-гигант спел “Не можешь купить мне любовь”. У нас нет оснований предполагать, что Майкл думал иначе.

Цель этой главы состояла в том, чтобы рассмотреть основное обвинение Майкла в сексуальном насилии в деле Чандлера, одно официальное, подробное утверждение ребенка, которое появилось публично во время кризиса 1993-94 годов. Теперь мы ознакомились с изложением этих утверждений в отношении того, что должен был сказать сам мальчик, а также в отношении и поведении обоих его родителей. Некоторые аспекты будут рассмотрены более подробно в другом месте. Например, предполагаемая угроза Майкла о том, что Джорди может отправиться в “ювенальный дом” (учреждение для несовершеннолетних правонарушителей), если он что-нибудь скажет, будет рассмотрена в Двенадцатой главе в контексте предполагаемого злоупотребления Майклом своей властью. Полиция в то время также опрашивала других детей, которые были близки с Майклом. Ни одно из этих действий не привело к возбуждению против него уголовного дела.

Один случай действительно вернулся, чтобы преследовать Майкла много лет спустя на суде, когда молодой человек по имени Джейсон Франсия вышел на свидетельскую скамью против него. Сын бывшей горничной в Неверленде, Джейсон засвидетельствовал несколько актов растления, первый из которых произошел, когда ему было семь лет. Его история будет рассмотрена в Шестнадцатой главе. В следующей главе рассматривается, какие другие доказательства были представлены по гражданскому иску и какие последствия это имело для уголовного преследования – или, скорее, какие доказательства могли быть представлены до того, как внесудебное урегулирование на несколько миллионов долларов фактически парализовало уголовное дело.

ГЛАВА 3

Джорди, Расплата: Много Татуировок Ни О Чем

Заявление Джордана Чандлера было главной уликой против Майкла. Было ли что-нибудь еще? Мы знаем, что полиция искала детскую порнографию и личные вещи, такие как дневники, когда они обыскивали Неверленд, но не было никаких признаков того, что они нашли что-то ужасное. Владение Майклом материалами “для взрослых” должно было фигурировать в его судебном процессе в 2005 году, но не детской порнографией, если не считать двух иллюстрированных книг, которые были найдены полицией во время рейда 1993 года. В этих книгах, присланных ему фанатами, были фотографии голых мальчиков, и обвинение заявило, что они являются детской порнографией, но никаких обвинений предъявлено не было.

Ко времени налета Майкл уже несколько месяцев знал, что назревают неприятности, и если бы у него были такие материалы, у него было бы достаточно времени, чтобы обеспечить их уничтожение или удаление из его различных объектов недвижимости и резиденций, включая его “секретный” кондоминиум в Сенчури-Сити, Лос-Анджелес, и его апартаменты в семейном доме, Хейвенхерст, Энсино. Известно, что чемодан и портфель были изъяты из квартиры незадолго до того, как в нее был совершен налет. Шофер Гэри Хирн сообщил адвокатам, что ему позвонили Майкл и Пелликано и велели ему подъехать к кондоминиуму, забрать два предмета и отвезти их домой Пелликано. Пелликано подтвердил это, утверждая, что собранные “личные вещи” не имели особого значения.

Средства массовой информации широко освещали рейд в Хейвенхерсте в начале ноября 1993 года, когда полиция, как сообщалось, изъяла “секретные дневники”, фотографии и “книги о младенцах” из семейного дома, где Майкл прожил большую часть своей жизни с раннего детства. Под запоминающимся заголовком “ЧОКНУТЫЙ ДЖАКО БЕЖИТ ОТ ФЛАККО” Новости мира связали рейд с его драматическим отказом от Опасного тура вскоре после этого и его бегством из Мексики, чтобы скрыться в Англии или – поскольку тогда не было точно известно, где он сошел с частного рейса – в Швейцарии. Очевидная паника Майкла всячески поощряла такое понимание его мотивов, но сам рейд позже оказался несущественным. Так что дневники были “секретными”. Чьи личные дневники таковыми не являются? И в каком семейном доме в наши дни нет “книг о младенцах”, особенно в том, где все еще жили родители, воспитавшие девятерых детей, в том числе Майкла? Несколько дней спустя выяснилось, что полиция обнаружила фотографию обнаженного пятилетнего мальчика в запертом портфеле в спальне Майкла в Хейвенхерсте. Его адвокат указал, что Майкл не жил в доме более шести лет, и утверждал, что любая такая фотография не имеет никакого отношения к его клиенту.

Фотографии детей определенно интересовали Майкла. Стены Неверленда были покрыты ими, как заметил художник Дэвид Хокни после своего визита. Лерой Томас, уволенный охранник, сделал заявление под присягой по делу о незаконном увольнении, заявив, что Джексон лично поручил ему забрать фотографию из ванной Майкла в Хейвенхерсте и уничтожить ее. Это был полароидный снимок обнаженного маленького мальчика. Чтобы выполнить это “специальное задание”, он должен был найти ключ, спрятанный под холодильником, чтобы получить доступ в ванную. По словам заявления, “Томас сделал так, как ему было приказано. Обнаженный молодой мальчик, по-видимому, был кавказцем или, возможно, азиатом. Фотография представляла собой снимок молодого мальчика в профиль, демонстрирующий его гениталии и ягодицы с видом сбоку. Затем Томас попытался уничтожить фотографию в соответствии с полученными инструкциями”. Почему именно это слово “попытка” должно появиться в заявлении, не объясняется. Найдя фотографию, уничтожить ее, по-видимому, не составит труда. Возможно, имеется в виду, что он тут же попытался разорвать его, что действительно было бы трудно: фотографии "Полароид" очень жесткие. Нам не сообщают о его окончательной судьбе, но можно подумать, что одно брошенное слово “покушение” добавит достоверности утверждению о том, что фотография действительно была. В книге Дайан Даймонд, опубликованной в 2005 году, она сообщила об интервью, которое она дала в ноябре 1993 года Томасу и его коллеге Моррису Уильямсу, двум из пяти охранников Хейвенхерста, которые судились с Майклом. Томас подтвердил, что фото действительно было трудно разорвать. Ему удалось уничтожить изображение, сначала оторвав заднюю часть изображения, а затем уничтожив мягкую переднюю часть.

Кстати, пятерых охранников, которые подали в суд на Майкла – Лероя Томаса, Морриса Уильямса, Фреда Хаммонда, Аарона Уайта и Дональда Старкса – в некоторых новостях неизбежно окрестили “пятеркой Джексонов”. Как ни странно, тот же эпитет позже был применен к пяти сотрудникам Neverland, которые также подали на него в суд. Это были Кассим Абдул, Ральф Чакон, Мелани Бэгнолл, Адриан Макманус и Сэнди Домз, чьи обвинения и жалобы появятся позже. Для ясности проще представить первую группу как Пятерку Хейвенхерстов, а вторую - как Пятерку Неверленда.

Различные утверждения персонала, касающиеся двух “пятерок” и других, касаются ряда детей, названных и неназванных. Только один момент следует принять во внимание немедленно, потому что он относится к Джорди Чандлеру. Речь идет о фигуре, с которой мы встречались минуту назад, шофере Гэри Хирне, который подтвердил близость и непрерывность контактов Майкла с Джорди, заявив в показаниях под присягой, что тридцать дней подряд он отвозил Майкла в дом семьи Джорди, чтобы его босс мог остаться там на ночь. Регулярность этих “ночевок”, похоже, трудно сопоставить с утверждением, сделанным некоторыми от имени Майкла, что его сон с детьми был в американской традиции “вечеринки с ночевкой”, то есть обычай, согласно которому дети иногда разрешают своим родителям оставаться на ночь в доме друга. Довольно причудливый статус Майкла как “просто большого ребенка” для этой цели в любом случае всегда делал этот шедевр особой мольбой.

Собственные доказательства Джорди содержат еще один пункт, который, по мнению многих, оказался бы решающим и обличающим. Он рассказал полиции о теле Майкла, в частности об отличительных знаках на его гениталиях и нижней части тела, о которых он мог знать только в интимном контексте. Источники в полиции сообщили, что они как раз собирались вручить Майклу ордер, требующий, чтобы он подвергся осмотру своего обнаженного тела, когда он бежал из Мексики. Могло ли это быть причиной того, что он скрылся? Был ли он предупрежден о том, что происходит? Был ли он сейчас фактически “в бегах”, скрываясь от правосудия? Средства массовой информации подразумевали именно это, но для всех, кто интересуется, у Майкла была отличная защита. Его неназванные друзья сообщили, что они с Джорди вместе принимали душ, создавая интимный контекст, в котором Джорди мог видеть гениталии Майкла без какой-либо незаконности или даже неприличия. Но к этому времени невинные объяснения уже давно вышли из моды, и возбужденные средства массовой информации отнесли эту возможность к сноске, если они вообще упоминали об этом.

"Сан", лидер британского рынка непристойных репортажей, облизала губы и с веселой самозабвенностью принялась за рассказ о мужественности Майкла. В их отчете, озаглавленном “ТЕБЕ ПРИДЕТСЯ РАЗДЕТЬСЯ, ПОКАЗАТЬ СТАРЫЙ ЧЛЕН”, говорилось: “Полиция планирует заставить Майкла Джексона раздеться, чтобы они могли увидеть цвет его мужского достоинства... 35-летний Джексон сказал, что страдает витилиго, болезнью, которая оставляет белые пятна на коже. Считается, что на его пенисе есть какие-то пятна...Один полицейский сказал: "Все это дело зависит от того, совпадают ли отметины на гениталиях мистера Джексона с тем, что говорит нам молодой обвинитель". Прошлой ночью вся Америка была взволнована последними разоблачениями... Инсайдер популярного телешоу ”Текущее дело" сказал: "Нас завалили звонками, рассказывающими нам о интимных местах Майкла". Нам не сказали, были ли все эти звонки от маленьких мальчиков, что действительно было бы сенсацией, или, что кажется более вероятным, от фанаток, предающихся фантазии, исполняющей желания, возможно, стремясь также укрепить гетеросексуальные качества своего героя. Не бери в голову, в газете была другая точка зрения на подвешивание Майкла: пластическая операция на его пенисе.

Причина, по которой Майкл отказался от Опасного тура, также заключалась в хирургическом вмешательстве, но в совершенно другой зоне тела. Он сказал, что после реконструктивной операции, связанной с ожоговой травмой головы, ему понадобилось принимать обезболивающие и он пристрастился к ним. Он покинул Мексику, чтобы пройти курс лечения, направленный на избавление от этой зависимости, объяснению, которому можно было бы поверить, если бы стало известно, где он лечился, но это держалось в строжайшем секрете. Ходили многочисленные слухи о том, что его держали под усиленной охраной в клинике Чартер Найтингейл в Лондоне, где его лечила команда, включавшая нарколога Бошана “Бичи” Колклу, колоритного персонажа, который, как говорят, вылечил Элтона Джона от наркомании и которого он рекомендовал Майклу.

Но твердой информации явно не поступало. Разочарованные бесконечными наблюдениями в половине клиник Лондона и погонями за дикими гусями в загородные дома, куда Майкла могли увезти, нетерпеливые таблоиды назначили цену за его голову: “НАЙДИ ДЖЕКО И ВЫИГРАЙ 10 ГРАНДОВ”, - предложила Sun, развлекая своих читателей фотографией двойника Джексона, которого видели читающим газету: “ЭТО ОН?”, спрашивает подпись, “Читая Sun с заду на перед, это мошенничество или это Джеко? На следующий день многие читатели Sun действительно “заметили Джако”, один из которых видел его на качелях на детской площадке, где “Все мамы подумали, что он выглядит опасным, и сказали ему, чтобы он лечился”. Нам не сообщают, выложила ли газета 10 грандов за эту жизненно важную информацию.

Тайна, окружающая местонахождение Майкла, подпитывала спекуляции, выходящие далеко за рамки комического облегчения. Обозреватель сплетен Джанет Чарльтон, пишущая в The Sun, изложила то, о чем многие думали: “Я слышала, что он вообще не лечится от наркомании. На самом деле, ему делают операцию, чтобы избавиться от отметин”, телеканал KABC пошел еще дальше, утверждая, что отметина, о которой идет речь, была татуировкой на пенисе Майкла. Здесь была старинная история о Чокнутом Джеко, которая поразила воображение всего мира. Под заголовком “ОТМЕЧЕННЫЙ ЧЕЛОВЕК” Сегодняшняя колонка комментариев раскрыла загадку таинственных перемещений Майкла с момента его драматического прибытия в Англию: “Неудивительно, что мы не можем найти Майкла Джексона. Мы искали не в том месте не одним способом. Вместо того, чтобы искать лучшие клиники мира, мы теперь понимаем, что нам следовало искать средства для удаления татуировок Ted в Теддингтоне”.

Что бы они ни думали об истории с татуировками, очевидно, что полиция очень серьезно отнеслась к возможности того, что Майкл может использовать пластическую хирургию, чтобы стереть следы, которые идентифицировал Джорди: были проведены рейды в офисах двух врачей из Калифорнии, которых использовал Майкл, и изъяты медицинские записи. Одним из них был пластический хирург доктор Стив Хоффлин, который провел операцию по восстановлению подбородка и носа Майкла. Другим был доктор Арнольд Кляйн, специалист по коже, который, как говорили, лечил его от витилиго.

Сообщение о попытке самоубийства Майкла в Мексике, усилило ощущение высокой драмы, но это превратилось в низкий фарс за его счет после его тайного приземления глубокой ночью в аэропорту Лутон близ Лондона. Его игра в прятки при содействии и подстрекательстве Элизабет Тейлор, которая организовала полет, и коллеги-поп-звезды Элтона Джона стала объектом пристального внимания комиков и карикатуристов. Возможно, самый жестокий, самый отвратительный аспект того, как некоторые люди воспринимали все это, был замечен в потоке игроков, делающих ставки на то, что Майкл преуспеет в попытке самоубийства до конца года. Что еще хуже, поспешная отмена его оставшегося тура произошла незадолго до того, как он должен был выступить на американской территории в Пуэрто-Рико, что усилило предположения о том, что теперь он действительно потрясен обвинениями и не намерен возвращаться в США, где ему придется столкнуться с совершенно иной музыкой, чем на его знаменитых концертах, захватывающих промежность.

Возможно, он и боялся, но вернулся. И вскоре после своего возвращения в Штаты в начале декабря он подвергся проверке на раздевание, которую потребовала полиция, позволив подробно сфотографировать самые интимные участки его тела. По его собственным словам, это должно было стать “самым унизительным испытанием в моей жизни”. В телевизионном заявлении из Неверленда, переданном незадолго до Рождества 1993 года аудитории, насчитывающей, по оценкам, миллиард человек по всему миру, боль этого унижения была очевидна для всех, поскольку его мягкий, тихий голос говорил прямо в камеру без намека на представление себя в гламурном свете. Это был раздетый Майкл, выглядевший таким же психически обнаженным, уязвимым и униженным перед пристальным, прищуренным взглядом всего мира, каким он был физически обнаженным перед этими полицейскими камерами. В кои-то веки в его мягких интонациях послышался оттенок гнева: что бы это ни было еще, это захватывающее представление было не просто пародией на чат-шоу.

Боль, несомненно, была реальной, но было ли его заявление о невиновности? Протест подводит итог, поскольку в этом четырехминутном выступлении не было предпринято никаких попыток подробно ответить на выдвинутые против него обвинения. Как сказал Майкл, его адвокаты сообщили ему, что это неподходящий форум для этого, хотя следует усомниться в том, что это был подходящий форум для чего-либо. Говоря о том, как унизительно быть осмотренным и сфотографированным, он сказал: “Это был кошмар, ужасающий кошмар. Но если это то, что я должен вынести, чтобы доказать свою невиновность, мою полную невиновность, так тому и быть”. Достигнув эмоциональной сути своего обращения, он продолжил: 

На протяжении всей своей жизни я только и делал, что пытался помочь тысячам и тысячам детей жить счастливой жизнью. У меня на глаза наворачиваются слезы, когда я вижу любого страдающего ребенка. Я не виновен в этих обвинениях. Но если я в чем-то и виновен, так это в том, что отдаю все, что могу, чтобы помочь детям во всем мире; это любовь к детям всех рас и возрастов; это получение чистой радости от того, что вижу детей с их невинными и улыбающимися лицами. Именно из-за того, что я наслаждался через них детством, я скучал по себе. Если я в чем и виновен, так это в том, что верю в то, что Бог сказал о детях: “Позвольте маленьким детям приходить ко Мне и не запрещайте им, ибо таковых есть Царство Небесное”. Я ни в коем случае не считаю себя Богом, но я стараюсь быть похожим на Бога в своем сердце. Я абсолютно невиновен в каких-либо неправильных действиях, и я знаю, что все эти ужасные обвинения будут доказаны ложными.

В Англии говорят, что патриотизм - последнее прибежище негодяя; в Америке негодяи идут еще дальше и прячутся за Бога. Во всяком случае, так отреагировали более циничные комментаторы. Другие были более милосердны, особенно публицист Макс Клиффорд, который считал, что Майкл невиновен, но его выставили виновным из-за плохих связей с общественностью. Он искал работу? Если это так, то к тому времени, когда суд над Майклом закончился в 2005 году, он, похоже, передумал, заявив, что только что отклонил просьбу Майкла о его услугах: “Это была бы самая тяжелая работа в PR после Саддама Хусейна”, - сказал он. Рой Карр, редактор рок-еженедельника New Musical Express, считал, что Джексон должен был вернуться в США, как только были выдвинуты обвинения, и потребовал немедленно разобраться с этим вопросом. Для него это был единственный убедительный ответ, который мог дать невинный человек. Обозреватель Вирджиния Айронсайд сочувственно отметила уже знакомое утверждение Майкла о том, что он потерял детство, но настаивала: “Вы просто не можете вернуть потерянное детство; вы можете только оплакивать его; возможно, злиться на это, а затем принять это и двигаться дальше”.

"Нэшнл Инкуайрер" поверил в высокие технологии, опубликовав выводы “всемирно известного эксперта по выявлению лжи” Чарльза Р. Маккуистона, который подвергал запись трансляции компьютерному анализу “уровня голосового стресса”. Сообщалось, что метод оценки психологического стресса, использованный для анализа, используется в тридцати шести американских штатах и в Канаде. Вердикт: большие пальцы опущены. Майкл Джексон солгал, утверждал Маккуистон, офицер военной разведки в отставке. О отрывке, где Майкл говорит: “Я не виновен в этих обвинениях”, Маккуистон комментирует: “Это утверждение - абсолютная ложь. Когда Джексон произносит слово "виновен", шипы чуть не соскакивают со страницы. Это явно напряженный вокальный рефлекс, вызванный тем, что кто-то пытается скрыть правду”.

Так называемые тесты на “детекторе лжи” существуют уже много лет, но известно, что они очень подвержены ошибкам. Проверка невиновности Роя Карра более интересна в случае Майкла: были всевозможные причины, по которым он должен был немедленно улететь обратно в Америку, как предположил Карр, в то время как решение скрыться можно рассматривать только как катастрофическое, что делает его похожим на человека в бегах, даже если это не так. Полиция Лос-Анджелеса фактически заявила, что им придется расценивать этот шаг как “бегство в укрытие”. Ему не было предъявлено обвинение в уголовном преступлении, но в предыдущем месяце, как сообщается, они сообщили журналистам, что имеется достаточно доказательств, чтобы рекомендовать предъявить ему обвинение. Кроме того, гражданское дело Джорди было подано в середине сентября, и суд фактически приказал Майклу вернуться в Америку к 1 ноября, чтобы ответить на вопросы, требование, которое он явно не выполнил. Вместо этого его адвокаты безуспешно доказывали, что все дело должно быть отложено на срок до шести лет, в ожидании предварительного разрешения любого уголовного дела, которое может быть возбуждено. Шесть лет были значительными, поскольку в то время в соответствии с калифорнийским сроком давности уголовное дело не могло быть возбуждено по истечении этого срока. Так что, если бы Джексон столкнулся с гражданским делом, скажем, в 2000 году, ему не пришлось бы беспокоиться о том, что какие-либо доказательства из иска будут использованы в судебном преследовании.

Рэймонд Чандлер подробно описал юридическую тактику Джексона в своей книге "Все, что блестит", опубликованной в 2004 году. Он показал, что юридическая команда Джорди считала, что люди Майкла допустили серьезную ошибку, решение, принятое в соответствии с Wall Street Journal, в котором сообщалось, что главный адвокат Джексона Бертрам Филдс был вынужден прекратить дело, по сути, потому, что он неправильно с ним справился. Чандлер, сам адвокат (и не путать с его тезкой, писателем детективов), указал, что, во-первых, попытка шестилетней задержки нарушит абсолютное право, предоставляемое несовершеннолетним в возрасте до четырнадцати лет на судебное разбирательство в течение 120 дней. Таким образом, адвокаты Джорди могли бы подать ходатайство о принуждении Джексона к даче показаний. По иронии судьбы, вместо того, чтобы пойти на драматическую шестилетнюю задержку, Джексону нужно было продержаться всего лишь до четырнадцатого дня рождения Джорди, 11 января 1994 года, а затем, если бы он пожелал, использовал более традиционную тактику задержки.

Гораздо хуже то, что в своем ответе на дело Чендлеров адвокаты Джексона подали встречное ходатайство, в котором говорилось, что Джексон примет Пятую поправку. Это означало, что в суде он откажется отвечать на вопросы, которые могли бы изобличить его. Другими словами, хотя на публике он и его пиарщики всегда заявляли о своей полной невиновности, в своем возражении он фактически признавал, что ему есть что скрывать. Если бы он продолжал идти по этому пути, это неизбежно привело бы к катастрофе для общественного восприятия дела: все подумали бы, что он виновен как грех. Он этого не сделал. После слушания 23 ноября Филдс внезапно исчез из дела и своей тактики вместе с ним.

Не то чтобы Джексон пережил эти ошибки безнаказанно. Ошибка с пятой поправкой ускользнула от внимания, но Филдс был освещен во всем мире в средствах массовой информации благодаря еще одной ошибке, на этот раз комментарию в открытом суде, в котором он сенсационно предположил, что уголовное обвинение неизбежно. Выступая в Верховном суде Лос-Анджелеса, он сказал: “Ваша честь, у вас в Санта-Барбаре сидит окружной прокурор, который, вероятно, собирается предъявить обвинение… Вы не можете подойти слишком близко к обвинительному заключению, чем если бы там заседало большое жюри присяжных”. Диана Даймонд убедительно объяснила в своей книге, что Филдс как будто пытался убедить судью в том, что задержка в гражданском деле не займет целых шесть лет, потому что уголовное дело закончится задолго до этого. Единственное, что скоро закончится, - это доверие к Филдсу: вне суда его со-адвокат Говард Вейцман сказал СМИ, что Филдс “сам оговорился”, и что он понятия не имеет, был ли состав большого жюри.

Что касается Майкла, отказывающегося возвращаться в США, то другой способ взглянуть на это - спросить, с какой стати следует ожидать, что невинный человек станет жертвой судебной системы. Почему Майкл должен был позволить себе побегать вокруг да около, когда у него были серьезные обязательства по туру, связанные с многомиллионными контрактными обязательствами и развлечением тысяч фанатов, которые в противном случае были бы разочарованы? Почему бы просто не продолжать, несмотря ни на что, как можно дольше? Если бы единственным соображением были юридические вопросы, такая точка зрения могла бы иметь некоторую силу. Но у Майкла была, по крайней мере, еще одна причина вернуться в Соединенные Штаты, которую в менее сложных обстоятельствах он мог бы счесть убедительной: похороны его деда Сэмюэля Джексона. Он не был близок с Сэмюэлем; на самом деле его неспособность навестить старика или проявить какое-либо беспокойство по поводу его жизни в доме престарелых в захудалом районе Финикса, штат Аризона, была предметом критики. Тем не менее похороны обычно признаются единственным случаем, когда необходимо отдать дань уважения, не в последнюю очередь в такой семье, как семья Майкла, когда они обязательно окажутся в центре общественного внимания. Его родители, Кэтрин и Джозеф, присутствовали, и именно во время их отсутствия, в начале ноября, полиция совершила налет на их дом в Энсино, чтобы обыскать там комнаты Майкла. Кэтрин упала в обморок, когда ей сообщили об этом. Бог знает, какая суматоха мыслей и чувств, должно быть, поднялась в умах и сердцах этой пожилой пары и какую интерпретацию они дали своему знаменитому сыну, находящемуся за пол планеты в такое время.

Для Майкла Джексона 1993 год был тем, что футбольные комментаторы называют игрой в два тайма. Первый видел, как он спокойно наслаждался своей с трудом заработанной знаменитостью как самый успешный поп-певец всех времен. Это были месяцы, с февраля по июнь, когда он мог быть с Джорди, и ничто не мешало их все более крепкой дружбе. Только два события привлекли большое внимание общественности, оба преднамеренно, и с результатами, которые, должно быть, казались совсем не плохими, особенно по сравнению с тем, что должно было произойти. Мы уже видели, что вторая из них, музыкальная премия Монте-Карло в мае, дала Майклу возможность появиться на публике с Джорди, “выставить напоказ” отношения, как это увидели бы враждебные глаза, или, возможно, искренне гордиться этим способом, который мало кто поймет.

Первым крупным публичным событием стало его появление на шоу Опры Уинфри в феврале, когда он нарушил десятилетнее молчание, в течение которого он приобрел дурную славу среди музыкальных писателей за отказ давать интервью.

Это был период, в течение которого, наряду с его достижением беспрецедентных рекордных продаж, росла мифология Чокнутого Джеко, подпитываемая нежеланием самого человека лично установить рекорд. Многие из странных историй, касающихся его образа жизни, были достаточно безобидными, а некоторые, несомненно, были вдохновлены его собственными рекламщиками, а также богатым воображением журналистов.

Другие были менее желанны, особенно предположение о том, что он перенес больше пластических операций, чем было ему полезно, и утверждение о том, что он использовал химические вещества для осветления цвета своей кожи. Майкл использовал интервью Опры, которое посмотрели более шестидесяти миллионов человек, чтобы ответить на этот вопрос, впервые рассказав миру, что он использовал белый макияж, чтобы скрыть пятна на коже, вызванные расстройством пигментации витилиго - расстройством, которое должно было быть упомянуто в гораздо более противоречивом контексте до конца года.

Были и другие соломинки на ветру. В то время как в ранние годы Майкла, Джексонов представляли как очень респектабельную семью, глубоко религиозную и безупречно чистую, имидж начал портиться, не в последнюю очередь из-за откровений в книге его сестры Ла Тойи о предполагаемом распутстве и жестокости их отца Джозефа по отношению к своим детям. Майкл сказал, что он не читал книгу, но он сказал, что его отец бил его и что его детство было омрачено отсутствием контактов с другими детьми, кроме его братьев и сестер. Он рассказал, как шел домой из школы и смотрел на других детей, играющих. Он никогда не мог присоединиться к ним, потому что всегда должен был вернуться домой на репетицию. “Ты не можешь делать то, что делают другие дети”, - сказал он. “Сейчас я компенсирую это тем, что рядом есть дети, потому что, когда я была маленькой, это всегда была работа, работа, работа”.

Когда Майкла спросили о его личной жизни, он явно оказался на неудобной почве. Он утверждал, что встречается с актрисой Брук Шилдс, но сказал, что они, как правило, встречаются в своих домах, а не выходят на улицу, где их узнают. К концу года стало известно, что Брук заплатили 6500 фунтов стерлингов за то, что ее видели с ним, как известно, спросили, был ли он девственником, Майкл ответил: “Я джентльмен. Это нечто личное. Называй меня старомодным... Мне неловко.” По его словам, он не был готов жениться и завести собственную семью из-за своей работы. “Я восхищаюсь детьми, но я женат на своей музыке”.

В своей книге “Майкл Джексон своими словами”, опубликованной после этого интервью, но до разгрома, Кэтрин Динин описала ответы Майкла на мягкое зондирование Опры как "бесспорно, самое откровенное интервью, которое Майкл дал за последние годы" – суждение, которое, если оно правильное, можно считать, что оно мало говорит об откровенности других редких случаев, когда он публично выступал.

Эти соломинки на ветру в первой половине 1993 года, возможно, мало что значили для большинства обожающих поклонников Майкла, среди которых было много молодых и не очень молодых женщин, которые все еще могли фантазировать о том, как однажды сами выйдут замуж за этого очень подходящего холостяка. К июню сам Майкл, возможно, начал чувствовать серьезную угрозу из-за подозрений Эвана Чандлера, и его сестра Ла Тойя также давала повод для тревоги: она, казалось, приобрела вкус к пикантным разоблачениям. Кто мог сказать, что она может открыть дальше или с какими ужасными последствиями? Если он и волновался, то никак этого не показывал. Когда в августе наконец разразилась буря, она обрушилась на мир как гром среди ясного неба, встреченная с шоком и недоверием как фанатами, так и не фанатами. Проследив основную часть дела против Майкла в некоторых деталях – собственные письменные утверждения Джорди, подкрепленные его доказательствами относительно внешнего вида обнаженного тела Майкла, – здесь будет полезно кратко рассмотреть другие основные элементы бурной второй половины 1993 года, чтобы лучше понять атмосферу, в которой было достигнуто урегулирование гражданского дела в январе 1994 года.

Впервые мир узнал о каких-либо обвинениях в сексуальном насилии 24 августа, вскоре после того, как полиция провела обыск в Неверленде и кондоминиуме Майкла в Сенчури-Сити. В то время в Бангкоке, в начале своего Опасного тура, он отверг обвинения и указал, что тур будет продолжаться. Тем не менее он отказался от концерта, жалуясь на обезвоживание: давление сказывалось так же сильно, как и тропическая жара. 27 августа одиннадцатилетний австралиец Бретт Барнс заявил, что регулярно делил постель с Майклом, но не для какой-либо сексуальной активности. Имена других мальчиков были связаны с Майклом, особенно имена звезды "Один дома" Маколея Калкина, который был с ним в отпуске на Бермудах, Джимми Сейфчака, который снимался с ним в рекламе Пепси, и Уэйда Робсона, другого молодого австралийца, который делил с ним постель.

Газета “Сегодня” опубликовала документы, свидетельствующие о том, что Майкл заплатил одному мальчику 400 000 фунтов стерлингов "за молчание". Другой концерт, в Сингапуре, был отменен после того, как звезда упала в обморок, что вызвало у его врачей достаточное беспокойство, чтобы сделать ему сканирование мозга, которое, как оказалось, не выявило ничего ненормального – заключение, полученное с откровенным недоверием некоторыми газетами! Всего несколько дней спустя бывшие сотрудники Neverland Марк и Фэй Куиндой заявили, что видели, как он ласкал мальчиков. Осенью Джексон получил ряд судебных исков, в том числе гражданский иск, поданный Эваном Чандлером 14 сентября (номер дела SC026226, подан в Верховный суд округа Лос-Анджелес). Два автора песен, выросшие в семье Джексонов в Индиане, достигли кульминации долгой судебной тяжбы, в ходе которой они подали в суд на Майкла за то, что он якобы украл “их” песни – битва, которая может стоить ему сотен миллионов долларов, если он проиграет.

12 ноября Майкл бежал из Мексики, где он давал видео записанные показания в связи с делом об “украденных” песнях. Юристы по авторским правам, участвовавшие в семичасовом судебном разбирательстве, описали Майкла как “нормального и рационального” в то время, когда другие говорили, что он был склонен к самоубийству и находился во власти зависимости. Его собственный адвокат Берт Филдс сказал: “Майкл, которого я видел в Мексике, был интеллектуально ослаблен, и я посоветовал ему не делать этого”. Еще один концерт был отменен в Мексике, на этот раз из-за “зубной боли”, и поскольку Майкл скрывался в Англии для лечения, оставшаяся часть его мирового турне была отменена.

Пепси-Кола, которая спонсировала тур и заключила с ним многомиллионный контракт, объявила, что сделка расторгнута. Пятеро охранников (Пятеро Хейвенхерстов) обратились с иском о возмещении ущерба за несправедливое увольнение, рассказав о мальчиках, которые приходили ночью навестить своего работодателя, в том числе “азиатский” мальчик, позже опознанный матерью Майкла как Шон Леннон. В то время, когда обвинения сыпались, как картофель из бункера, сестра Ла Тойя присоединилась к нападению, заявив, что не может оставаться “молчаливым соучастником преступлений моего брата против маленьких, невинных детей”.

Майкл едва вернулся в США 10 декабря, как его горничная Бланка Франсия рассказала миру по телевизору, что видела его в обнаженном виде, резвящимся с маленькими мальчиками, когда он терся о них своими гениталиями. Даже после его драматической рождественской передачи не должно было быть ослабления. Тихий конец года, когда обычные люди не страдают ни от чего худшего, чем переизбыток пирожков с мясом или бренди, стал для Майкла двойным юридическим ударом. Благотворительный фонд детского мира подал на него в суд на сумму 100 миллионов фунтов стерлингов, обвинив в краже и мошенничестве. Второй частью двойного удара стало требование 13 миллионов фунтов стерлингов от организаторов мирового турне в качестве компенсации за упущенную выгоду.

Сегодняшняя Тина Уивер подумала, что если 1993 год был ужасен для Майкла, 1994 год был бы намного хуже, потому что именно тогда длинная рука закона, наконец, настигнет его. Обозреватель Вирджиния Айронсайд также предположила, что это была одна из проблем, из которой Майкл не мог выбраться. Но на самом деле в январе 1994 года произошел самый впечатляющий, громкий случай, когда человек купил свой выход из юридической неразберихи за всю историю судебных разбирательств.

Сначала никто не поверил цифрам, когда Сегодня появилась история, которую они окрестили “мировым эксклюзивом”. Цифра, приведенная для внесудебного урегулирования по делу Чандлера в размере 30 миллионов фунтов стерлингов, выглядела настолько огромной, что она просто должна была быть неправдой. Не так ли? Ну да, но это оказалось не так уж и смехотворно далеко от истины. Однако в то время большинство средств массовой информации были в море. The Guardian последовала за сегодняшним отчетом пять дней спустя, в котором говорилось, что оценки нераскрытого урегулирования варьировались в широких пределах - от 5 до 100 миллионов долларов. Другими словами, они не имели ни малейшего представления.

Тот факт, что Майкл согласился на многомиллионную цифру, мог быть только показателем его отчаяния. Адвокат Джорди Ларри Фельдман утверждал, что с каждым днем обнаруживаются новые свидетели, и Тина Уивер предположила, что “Фельдман наткнулся на что-то, что задело за живое в лагере певца”. Это достоверно объясняло сделку, которая должна была выглядеть как молчаливое признание вины. Возможно, однако, что продолжающаяся огласка, связанная с любым судебным делом, нанесла бы ущерб Майклу, каким бы ни был исход. Дело, которое должно было начаться только в марте, могло затянуться на несколько месяцев после этого, и Майкл, должно быть, рассчитывал, что даже если он выиграет, многие все равно скажут, что его умные адвокаты освободили его. Это была без выигрышная ситуация. Лучше просто сократить его потери, заключив мировое соглашение, продолжая настаивать на своей невиновности, а затем оставить все позади.

Только много лет спустя были авторитетно сообщены все подробности секретного дела. Диана Даймонд в своей книге "Будь осторожен с тем, кого любишь" сказала, что получила копию соглашения более десяти лет спустя. Оно было подписано Джексоном, его адвокатами, родителями Джорди и их адвокатом, а также опекуном Джорди. Поразительным аспектом формулировки является то, что выплата была произведена не за сексуальное домогательство, а за “предполагаемые телесные повреждения, возникшие в результате заявлений о халатности”. В первоначальном иске Чендлеров были подробно перечислены конкретные предполагаемые преступления на сексуальной почве, но также был раздел, который включал следующее: “Ответчик Майкл Джексон по небрежности имел оскорбительные контакты с истцом, которые были как конкретно сексуальными, так и иными. Как прямой и непосредственный результат халатности... истец перенес... сильную психическую, физическую и нервную боль, страдания и эмоциональное расстройство...” Как отметил Даймонд, противоречит логике, что кто-либо мог “по неосторожности” вступить в “явно сексуальный” контакт, но факт в том, что он заплатил только по жалобе на халатность. Подписав соглашение, Чендлеры отказались от своих обвинений в соблазнении, сексуальном насилии, умышленном проступке и умышленном причинении эмоционального расстройства. По словам Даймонда, в дополнение к залогу в размере 15 331 250 долларов Джорди также получил дополнительный бонус за подписание контракта в размере около 2 миллионов долларов. Каждый из его родителей получил дополнительно по 1,5 миллиона долларов авансом. Ларри Фельдман и его команда получили все свои судебные издержки, оплаченные Майклом Джексоном, на сумму около 5 миллионов долларов. Таким образом, общая сумма выплат Майкла (не считая его собственного судебного счета) превысила 25 миллионов долларов.

Выступая в качестве свидетеля на суде над Майклом в 2005 году, Фельдман описал исход дела Чандлера как соглашение, которое было “признанием вины”, а не просто “контрактом”. Это заумное юридическое выражение могло быть воспринято некоторыми как подтверждение мнения о том, что Джексон “признавался”, что сделал что-то не так, будь то “небрежно” или как-то иначе. Однако при перекрестном допросе адвоката Майкла Тома Мезеро Фельдман не смог выдержать такого давления:

Вопрос: У вас была формулировка соглашения, в которой говорилось, что ни одна из сторон не признает проступок другой, и у вас также было признание в осуждении, которое вы только что описали, верно?

Ответ: Верно. 

Майкл, вполне возможно, чувствовал, что урегулирование было бы лучше и для Джорди, гораздо лучше, чем тянуть его через судебный процесс еще дальше – курс действий, в котором мы теперь можем быть уверены, не был собственной идеей мальчика и которого он никогда не хотел. Мысль о том, что Майкл, возможно, думал о благополучии Джорди, не приходила в голову комментаторам средств массовой информации. Обозреватель "Дейли миррор" Аллан Холл был среди легионов тех, кто негодовал из-за того, что деньги звезды использовались для покупки тишины. Холл повернулся к своему собственному тяжеловесному свидетелю, чтобы подкрепить свою точку зрения, “знаменитому” американскому адвокату по разводам Раулю Фелдеру. Он цитирует слова Фелдера: “Сообщение, которое это посылает, отвратительно. Другими словами, если вы богаты, вы можете жестоко обращаться с детьми”. Можно также отметить, что если вы богаты, вы можете позволить себе купить услуги Рауля Фелдера, чтобы трахнуть своего бывшего партнера по браку до последнего пенни и убедиться, что он или она никогда больше не увидит детей. Это своего рода морально превосходящее поведение, за которое “знаменитым” адвокатам по разводам платят большие деньги.

Цинизм, высказанный Холлом и Фелдером, был ожидаем, и, если рассматривать его в узком контексте, они были правы. Каким бы способом это ни было сделано, все сводилось к одному и тому же: Майкл действительно покупал молчание, покупал свой выход из ямы. Это было явно несправедливо хотя бы потому, что все мы должны быть равны перед законом, но мало кто из нас мог позволить себе такой трюк: Майкл не смог бы более четко продемонстрировать, что некоторые более равны, чем другие.

Это вопиющее нарушение простого принципа справедливости, однако, не означает ни того, что Майкл был виновен, ни того, что правосудие для Джорди было бы лучше, если бы дело затягивалось в судах. Средства массовой информации были раздражены тем, что их обманули из-за сказочной истории, которая, как они надеялись, будет продолжаться и продолжаться. Как мы увидим в Одиннадцатой главе, Джорди лично никогда не хотел, чтобы Майкла наказали за то, что произошло. Это были любовные отношения, и ему было больно видеть, как унижают его кумира.

Не довольствуясь тем, что вымещали свою злобу на Майкле, некоторые представители средств массовой информации были так расстроены тем, что потеряли свою историю, что тоже стали обвинять Джорди. Кэрол Сарлер в Народе удивительным образом назвала его проституткой. Под заголовком “ТЫ НАСТОЯЩИЙ ПРОФЕССИОНАЛ, ДЖОРДИ” она сказала: “Я не знаю, о чем думал Майкл Джексон, когда платил свои миллионы Джорди Чендлеру. Я знаю, что Джорди (или я имею в виду его убогого отца?) делал. Это действительно довольно просто. Джорди не отозвал свое утверждение о том, что Джексон сексуально домогался его. Он просто сказал, что уйдет и оставит Джексона в покое, теперь, когда за секс была произведена соответствующая финансовая оплата. Чисто финансовое соглашение. Самая древняя профессия в мире".

Это довольно смелое утверждение. Для журналиста свалить такое на тринадцатилетнего ребенка обычно было бы профессиональным самоубийством. Дети должны быть невинными. Когда речь идет о сексе со взрослыми, предполагается, что они просто пассивные жертвы, не несущие никакой ответственности за то, что произошло. Это была ортодоксальность, которая позволила адвокату Джорди представить тринадцатилетнего мальчика как “маленького мальчика”, не звуча нелепо, и почему социальный работник чувствовал бы себя в безопасности, предполагая, что мальчика, должно быть, “принудили” разделить ванну с Майклом. Новостные репортажи обычно оформляются в рамках социально принятых предположений такого рода: неудобные факты, которые нелегко вписываются в рамки, игнорируются или преуменьшаются.

Статьи с мнениями, по-видимому, дают возможность вырваться из этих рамок, но на самом деле возможности для комментаторов, желающих выжить в основных средствах массовой информации, ограничены: требуется смелый журналист или телеведущий, чтобы бросить вызов более укоренившимся общепринятым мудростям. Их задача в основном состоит не в том, чтобы докопаться до “истины”, а в том, чтобы сформулировать то, что подумала бы общественность, если бы у них было время и умственная ловкость, чтобы все обдумать самостоятельно. Их задача состоит в том, чтобы наилучшим образом согласовать устоявшиеся ценности – или предрассудки – с “фактами”, поступающими в отдел новостей.

Самое интересное в статье Кэрол Сарлер то, что на первый взгляд она не делает ничего подобного. Сказать вслух, что “жертва” - не ангел, значит навлечь на себя гнев народа. Когда британский судья сделал именно это несколько лет назад, назвав девятилетнюю девочку, вступившую в половую связь со взрослым, “не ангелом”, он оказался на грани резких призывов к отставке и жалоб своему боссу, лорду-канцлеру. Никто не хотел знать о предыдущих сексуальных контактах девочки с другими мужчинами.

Так как же Сарлеру это сошло с рук? Она проницательно понимала, что это был тот случай, когда стереотип “растлителя” и “жертвы” просто больше не мог соответствовать фактам. Это не была малоизвестная судебная история, о которой люди мало знали. Подробности месяц за месяцем появлялись на первых полосах в самом необычном случае до судебного разоблачения. Джорди начинал возмущаться из-за того, что он не соответствовал тому, как “должен” вести себя ребенок. Не обращайте внимания на ортодоксальность того, что Майкл обладал всей властью и деньгами и был взрослым, который, следовательно, должен был быть ответственной стороной; это был Джорди, который теперь бегал и командовал. Это представляло собой анархический, пугающий, перевернутый с ног на голову взгляд на детство, в котором власть и контроль, которые, как мы обычно ожидаем, будут осуществляться взрослыми, казались под угрозой. Джорди стал наглым, и роль Кэрол Сарлер от имени своих читателей заключалась в том, чтобы наказать его за это, точно так же, как она наказывала его за то, что он убил хорошую историю. Не только “они”, злодеи, растлители малолетних, иногда забывают или неправильно понимают, что значит быть ребенком. “Мы”, широкая публика, вполне способны на то же самое, доставляя детям неприятности, когда они не оправдывают наших ожиданий – или, скорее, когда наши ожидания не соответствуют реальности.

То, что мы требуем, чтобы наши дети были ангелами, бессознательно повторяется в задумчивой ретроспективной статье Тины Уивер в марте 1994 года, через пару месяцев после урегулирования. То, что выглядело как украденная фотография с телеобъективом, показывало “преследуемого неулыбчивого Джорди, которому сейчас четырнадцать лет, на лыжном отдыхе со своим отцом Эваном, мачехой Натали и сводным братом Никки". “Этот маленький мальчик с печальным взглядом - Джорди Чандлер”, - написал Уивер, юноша с ангельским лицом, который, как говорили, околдовал поп-идола Майкла Джексона”.

С ангельским лицом, но подразумевалось, что он не тот ангел, которым должен был быть, и теперь его наказывали. “Джорди, - сказала она, - регулярно проходит психотерапию, и семья надеялась, что перерыв поможет стереть некоторые болезненные воспоминания о последних шести месяцах”. Обратите внимание, что “последние шесть месяцев” включали только период публичного скандала. Предполагаемая сексуальная активность была ранее. Уивер, казалось, молчаливо признавал, что не отношения с Майклом оставили у него болезненные воспоминания. Тогда что же произошло? Она сказала нам: “...он прекрасно понимает, что всегда будет известен как мальчик, который втянул одного из лучших артистов мира в сенсационный скандал. Неудивительно, что Джорди не смог вызвать улыбку...”

По крайней мере, этот бедный “маленький мальчик” теперь был бедным маленьким богатым мальчиком. Как тошнотворно прокомментировал Уивер во время урегулирования, “Масштабное предложение гарантировало бы Джорди лучшую консультацию и лучшую жизнь, о которой он мог только мечтать”. Вопрос о том, совместимы ли психотерапия и прекрасная жизнь, является спорным, но необходимо сделать более простой в денежном аспекте урегулирования: “убогий” отец Джорди не обеспечил себе огромного состояния. Эван и его бывшая жена Джун к этому времени начали процедуру передачи опеки над Джорди судье в отставке, который будет распоряжаться деньгами мальчика в целевом фонде.

Теперь мы обсудили гражданское урегулирование в январе 1994 года между Джорди Чандлером и Майклом Джексоном в некоторых деталях, после краткого обзора драматических событий предыдущего года, приведших к урегулированию. Однако мы должны помнить, что гражданский иск был лишь половиной картины. Другая половина заключалась в явной возможности того, что Джексону грозит уголовное дело. Пришло время подхватить нити полицейского расследования, и для этого мы должны начать с небольшого отступления.

В глазах Лорен Вайс, возглавляющей уголовное расследование окружной прокуратуры Лос-Анджелеса, Майклу нужно было ответить на множество вопросов, но можно ли было заставить его сделать это? В первый месяц расследования, начавшегося 17 августа 1993 года, полицейское расследование продолжалось собственным заявлением Джорди плюс то немногое, что удалось выяснить во время их рейдов по владениям Майкла. В начале октября сообщалось, что источники в полиции заявили, что у них достаточно доказательств, чтобы рекомендовать предъявить Майклу обвинение, но вышестоящие адвокаты думали иначе. Доказательств только одного мальчика может быть недостаточно. С тактической точки зрения было бы лучше подождать, пока не появится больше свидетелей. Члены бывшего персонала Джексона начали говорить, и, должно быть, казалось, что это только вопрос времени, когда другие дети из числа многочисленных юных друзей Майкла сделают то же самое.

Эван Чандлер, тем временем, не терял времени даром, консультируясь с горячими адвокатами, у которых были свои взгляды на это дело, и просто согласиться с игрой в ожидание полиции не входило в число вариантов, которые они собирались обсудить. К концу августа Эвану удалось объединить свою расколотую семью вокруг идеи совместной разработки того, чего они хотели достичь и что им нужно было сделать. Он, его жена Джун и отчим Джорди, Дэйв Шварц, собрались вместе, чтобы обсудить ситуацию. В результате они решили нанять адвоката-феминистку Глорию Оллред, которая была хорошо известна тем, что занималась делами о жестоком обращении с детьми. Что касается Джорди, с ним тоже консультировались и привлекали к совместным обсуждениям. Без сомнения, семья искренне верила, что они скрупулезно принимают во внимание его точку зрения. Но это было задолго до того, как отец основательно поколотил его по лбу и промыл мозги, заставив поверить или действовать так, как будто он верил, что необходимы решительные действия против Майкла.

Стратегия Оллреда состояла в том, чтобы попасть в заголовки газет, разыграть это дело в средствах массовой информации, чтобы оказать давление на окружную прокуратуру с целью предъявления уголовных обвинений. Она считала, что, агрессивно выставив это дело “на всеобщее обозрение”, можно было бы изменить общественное мнение. Вместо того, чтобы купиться на ауру оскорбленной невиновности Майкла, как показывали опросы общественного мнения до этого момента, люди поверили бы, по крайней мере, в возможность его вины к моменту начала судебного разбирательства. Она считала, что до тех пор, пока он остается популярным и пока он остается невиновным в суде общественного мнения, вероятность того, что присяжные вынесут ему обвинительный приговор, невелика. Большая рекламная кампания также побудила бы других свидетелей выступить с заявлением. Такова, по крайней мере, была ее официальная стратегия. Другие видели в ней саморекламу, которая хотела использовать Джорди в качестве плаката для феминистского крестового похода - крестового похода, в котором сам Джорди, как ожидается, будет сражаться со скамьи свидетелей в уголовном процессе.

Если смотреть со стороны Чандлера, это был непривлекательный аспект видения Оллреда. Джорди ясно дал понять, что боится выступать против Майкла. Он просто хотел, чтобы вся проблема исчезла. Даже его отец, который был жесток в своей решимости выжать из Джорди правду о том, что происходило в сексуальном плане с Майклом, не хотел, чтобы его сын страдал без необходимости. Вскоре ему и его семье укажут на другого адвоката, который скажет им, что, возможно, удастся сильно ударить Джексона, не вызывая Джорди на допрос и – еще одна вещь, которой мальчик не хотел – отправлять своего старого друга в тюрьму. Этот адвокат использовал бы весьма привлекательную возможность выиграть многомиллионное внесудебное урегулирование, которое полностью обошло бы процесс уголовного разбирательства. Адвокатом, о котором идет речь, будет Ларри Фелдман. Бывший президент Ассоциации судебных адвокатов Лос-Анджелеса и Ассоциации адвокатов Лос-Анджелеса, он также был признан своим коллегой адвокатом года в области судебных разбирательств.

Обладая привлекательной стратегией и заслуживающим доверия послужным списком, Фельдман идеально подходил для этой работы. К началу сентября он был принят на работу, Оллред был уволен, а в середине сентября Джорди подал гражданский иск против Джексона. Тем временем за кулисами шла полицейская работа. Только в одном случае их вклад проявился с размахом, когда они приказали Майклу раздеться, чтобы сфотографировать его обнаженное тело. Перчатки впервые оторвались от Человека в Перчатках: его должны были унизить, как обычного преступника.

Помимо этого одного важного шага, полицейское расследование, казалось, мало продвинулось вперед: было опрошено много детей, но больше не должно было быть звездных свидетелей. Это было не из-за отсутствия желания попробовать. Адвокат Майкла Берт Филдс жаловался в письме начальникам полиции Лос-Анджелеса, что “Ваши офицеры рассказывали напуганным подросткам возмутительную ложь, такую как ”У нас есть ваши обнаженные фотографии", чтобы подтолкнуть их к обвинениям". Несмотря на любую подобную тактику, усилия полиции, осуществляемые небольшим, малоизвестным отделом по делам несовершеннолетних, оказались неэффективными; это могло сыграть лишь вторую скрипку по сравнению с тем, чего добивалась команда Чендлеров. Как будто офис окружного прокурора просто надеялся, как Микобер, что что-нибудь подвернется. Само гражданское дело, запланированное на март, могло бы стать чем-то таким. Если бы Джорди дал показания, поскольку дело шло против Майкла, Вайс мог бы, по крайней мере, чувствовать себя оправданным, рекомендуя выдвинуть уголовное обвинение.

За несколько дней до того, как просочились новости о гражданском урегулировании, Лос-Анджелес был поглощен последствиями сильного землетрясения. Это было время, когда юристы с обеих сторон могли обсуждать детали без помех со стороны средств массовой информации, чьи мысли были заняты разрушенными мостами на автострадах и разрушенными домами. Тот факт, что Майкл был готов согласиться, был списан на крах и крушение его главного средства дискредитации стороны Чандлера всего двадцать четыре часа назад, когда полиция решила, что его заявление о вымогательстве против Эвана Чандлера было необоснованным. Сегодня пошли дальше, в заявлении, в котором все почти обвинили Майкла: к январю, сказала Тина Уивер, “было совершенно ясно, что игра закончена. Певец знал, что описание, данное молодым Джорди Чандлером изменения цвета кожи на его гениталиях, было пугающе точным. Полиция уже сфотографировала его обнаженным, теперь адвокаты мальчика неустанно настаивали на том, чтобы им разрешили сделать то же самое. ”Я, полиция, также должна была проявить интерес к разговору с доктором Арнольдом Кляйном о любой пластической операции, которую он мог бы провести на пенисе Майкла. Годы спустя Дымящийся пистолет раскрыл результаты более подробно:

Чендлер дал им дорожную карту географии Джексона ниже талии, которая, по его словам, включает в себя характерные “пятна” на его ягодицах и одно на его пенисе, “который имеет светлый цвет, похожий на цвет его лица”. Информация мальчика была настолько точной, что он даже точно определил, где пятно, когда пенис Джексона был эрегирован, длину лобковых волос исполнителя и то, что он был обрезан. ...В недавнем запечатанном показании под присягой [окружной прокурор] Цитируется Том Снеддон, который говорит, что описание Чандлера перед обыском (и рисунок) “подтвердили” фотографии, сделанные Джексоном, и наблюдения, сделанные офицерами, которые исследовали совокупность доказательств.

Действительно ли описание Джорди было таким точным? Диана Даймонд говорит, что да, абсолютно, никаких сомнений в этом. Она посвящает целую главу своей книги, полицейской процедуре фотографирования, подробно останавливаясь на том, что можно назвать только злонамеренными подробностями, на самых интимных аспектах унижения Майкла, и имеет дополнительные ссылки на это событие не менее чем на одиннадцати других страницах. Сначала она ссылается на темное “пятно”, затем выбирает “пятно”, говоря: “Важно отметить, что темное пятно было видно только тогда, когда пенис был поднят – как во время сексуального возбуждения”.

Если это правда, то это убедительно сильный аргумент. Однако ее предвзятость проявляется в том, что она опускает. В ее длинном рассказе нет упоминания – в котором есть место для таких увлекательных, но в значительной степени не относящихся к делу деталей, как тип камеры и объективы, которые использовал полицейский фотограф, – о том факте, что Джорди ошибся в одной важной детали: Майкл Джексон не был обрезан.

Биография Дж. Рэнди Тараборрелли дает более беспристрастный отчет, сообщая нам, что Джорди нарисовал схему пениса Майкла на салфетке для полиции и написал на ней: “Майкл обрезан. У него короткие волосы на лобке. Его яички отмечены розовыми и коричневыми отметинами. Как корова, только не белого, а розового цвета. У него коричневые пятна на заднице, на левой ягодице.” Все эти описательные моменты соответствовали тому, что видела полиция, за исключением обрезания. Но это не обязательно было фатальным для авторитета Джорди. Как отметил Тараборрелли, если бы сексуальные утверждения Джорди были правдой, вполне вероятно, что его внимание было бы привлечено к пенису Майкла в основном или даже полностью в те моменты, когда он был эрегирован – а эрегированный пенис с удаленной крайней плотью может выглядеть обрезанным, когда это не так.

Юридическая команда Майкла фактически заявила, что у них нет возражений против того, чтобы сторона Чендлера увидела полицейские фотографии. Но это была еще не вся история. Адвокаты Джорди хотели использовать эти фотографии в качестве доказательств и подали соответствующее ходатайство в суд. “Нэшнл Инкуайрер" уделил большое внимание этой проблеме, заявив: "Люди Майкла так обеспокоены этими фотографиями, что его адвокат Говард Вейцман подал секретное ходатайство о том, чтобы фотографии не использовались в качестве доказательств в уголовном расследовании. The Enquirer может сообщить исключительно, что слушание по ходатайству назначено на середину февраля в Санта-Барбаре”.К 12 февраля сообщалось, что попытка Майкла передать ему фотографии полиции провалилась и что они должны были храниться в “запечатанном хранилище“. Битва за эти фотографии предполагает, что секреты хранилища были столь же важны, как предполагали таблоиды. И битва должна была продолжаться и продолжаться, все еще не решенная, с фотографиями, оставшимися в хранилище после оправдания Майкла в 2005 году. Это было, конечно, совершенно другое дело, в котором Джорди не был свидетелем, и фотографии не использовались, но пока они существовали, они могли быть проблематичными для Майкла.

Итак, мы знаем, что иск Майкла о вымогательстве против Эвана Чандлера провалился, у него были фотографии, о которых нужно было беспокоиться, и, как сообщается, с каждым днем обнаруживались новые свидетели. О том, с какой тяжестью все это давило на него, можно судить по тому, как его юристы справлялись с угрозами как по уголовным, так и по гражданским делам. Что касается уголовного дела, то средства массовой информации забавлялись идеей, что он может сослаться на временное помешательство. В то время как Майкл затаился в Англии, было высказано предположение, что он мог бы утверждать, что боль и страдания после реконструктивной операции сделали его “безумным” в течение нескольких месяцев его контакта с Джорди.

Это было бы отчаянным выходом, признанием вины. Сплетники в средствах массовой информации, размышляющие в этом направлении, знали, что собственное поведение Майкла – бегство в подполье, медицинская помощь в секретном месте, видимость бегства – придавало правдоподобие этой идее и, возможно, действительно вдохновило ее, но никогда не было никаких признаков того, что лагерь Джексона воспринял это всерьез. Переговоры о признании вины - совсем другое дело. Американская юридическая практика часто приводит к тому, что обвиняемый признает себя виновным по менее тяжкому обвинению в обмен на согласие обвинения не возбуждать более тяжкое дело. Такой вариант был технически доступен в случае предполагаемого нападения на Джорди Чандлера. Вместо того, чтобы быть привлеченным к ответственности по обвинению в тяжком уголовном преступлении, Майкл мог бы столкнуться с меньшими вариантами проступка, такими как нанесение побоев (нежелательное прикосновение) и / или угроза жизни ребенка. Согласно "Нэшнл Инкуайрер", адвокат Майкла Джонни Кокран обсуждал эти вопросы с Лорен Вайс из окружной прокуратуры. Источники The Enquirer предположили, что лагерь Джексона рассмотрел бы вопрос о признании себя виновным в проступке, и у них “не было бы разногласий” с тем, что Майклу грозит крупный штраф и соглашение о том, что Майкл должен пройти психологическую консультацию.

Если Майкл выглядел неуверенным и готовым пойти на компромисс с уголовной стороны – хотя и не до такой степени, чтобы признать конкретно сексуальное преступление, – это могло означать только то, что он признал потенциальную силу истории Джорди, если она когда-либо фигурировала в уголовном процессе. Много лет спустя, всего за несколько месяцев до суда над Майклом в 2005 году по обвинению в сексуальных преступлениях против другого мальчика, Гэвина Арвизо, Фельдман подтвердит свою личную оценку обвинений Чандлера, заявив, что в 1994 году было “определенно хорошее дело”. Он сказал бы это в частной беседе с ведущим телешоу Ларри Кингом в ресторане Беверли-Хиллз, прежде чем провести контраст со слабостью дела Арвизо, в котором он сказал, что мать обвинителя была “сумасшедшей” просто из-за денег.

Огромная сила уголовного дела против него дала Майклу еще больше оснований отказаться от возможности уголовного разбирательства. Он мог бы добиться этого, подкупив сторону Чендлера в гражданском деле. Если бы мальчик согласился на денежный расчет, он больше не был бы доступен в качестве свидетеля по уголовному делу. Или он бы сделал это? В то время это было предметом серьезных дебатов. "Нэшнл Инкуайрер" сообщил, что окружная прокуратура Санта-Барбары, штат Калифорния, вызвала в суд юридические документы лагеря Чандлер для использования в их уголовном расследовании. В тот момент казалось, что Джорди в конце концов может выступить в качестве свидетеля по уголовному делу, хотя шансы против этого были велики.

В обмен на деньги, сказал Исследователь, мальчик и его семья согласились никогда публично не обсуждать Майкла, и это утверждение позже нашло авторитетную поддержку. Никакое гражданское соглашение не может юридически помешать свидетелю давать показания в уголовном процессе. Но закон Калифорнии в то время давал человеку, который утверждал, что стал жертвой сексуального преступления, право отказаться от дачи показаний. Также утверждалось, что соглашение предусматривало, что Джорди должен был покинуть Калифорнию, что затруднило бы прокурорам обеспечение его сотрудничества.

Некоторые таблоиды уже хватались за соломинку вместе с обвинением. Солнце настаивало на том, что Джорди можно заставить давать показания: договор о молчании будет рассматриваться как незаконный и серьезная попытка воспрепятствовать отправлению правосудия, утверждала газета Daily Mirror заметила другой путь для обвинения: если Джорди больше не будет доступен, его видеозапись доказательств все еще может быть использована. Но в документе не предлагалось, как его можно подвергнуть перекрестному допросу, или вопрос о том, какой вес присяжные придадут слову свидетеля, который фактически отозвал свою жалобу.

Сегодня, напротив, был готов сделать более откровенное признание в том, что полицейское расследование было “близко к краху” в результате гражданского урегулирования. По мнению Тины Уивер, перед полицией стояла бы “почти невыполнимая задача”. Лорен Вайс, женщина, возглавлявшая расследование, признала это, сказав: “Все, что связано с этим делом, сложно. Всё... Без ребенка у нас нет дела”. Вайс также был обеспокоен способностью Майкла обращаться с присяжными: “Он артист, он привык выступать перед людьми и выступать. Когда такой человек находится на свидетельском месте, у прокурора очень мало шансов добиться от него признания, что приводит его в замешательство и нервирует”.

Крайнее отчаяние обвинения нашло дальнейшее выражение в начале следующего месяца, когда, как говорили, юридические руководители боролись за создание нового закона, который заставил бы Джорди давать показания. К этому времени они явно упустили из виду тот факт, что уголовное право должно существовать для защиты людей. Предполагается, что закон особенно защищает детей от нежелательного внимания окружающих. И все же власти предлагали заставить Джорди дать показания против его воли. Даже Майкла, несмотря на все обиды и унижения, которые на него обрушились, никогда не обвиняли в том, что он принуждал ребенка к чему-либо.

Тот факт, что полицейское дело попало в беду, не означал, что Майкл был невиновен. Мы можем только догадываться, насколько хорошо сложилось бы дело, если бы Джорди дал показания, но мы видели некоторые признаки того, что Майкл беспокоился по этому поводу. Частный следователь Сандра Сазерленд, которая работала на стороне Чандлера по гражданскому делу, как говорили, обнаружила и допросила “более 120 свидетелей” за шесть месяцев своей работы и утверждала, что была разочарована предполагаемой тактикой лагеря Джексона, которая подкупала некоторых из них и отпугивала других. Она не говорила, сколько из них были детьми, подавшими жалобы, или родителями предполагаемых жертв. Очевидно, однако, что ни одна из этих 120 темных фигур не стала доступной в качестве главного свидетеля вместо Джорди.

В течение многих месяцев большое жюри присяжных в Лос-Анджелесе и Санта-Барбаре заслушало множество свидетелей, некоторые из которых имели сомнительное отношение, такие как кинозвезда Марлон Брандо, которого Майкл считал “отцом-исповедником”, и сын Брандо Мико, который был сотрудником службы безопасности Майкла. Властям оставалось только молиться, чтобы бездельник из Неверленда признался в своих преступлениях. Экономка Неверленда Норма Стайкос, которая тоже появилась, возможно, считалась лучшей кандидатурой. Известная тем, что управляет персоналом железным кулаком, она якобы однажды предупредила Ориетту Мердок, главного помощника Майкла в компании MJJ Productions и мать десятилетнего мальчика, никогда не оставлять своего сына наедине с Майклом. Мердок также дал показания. С другой стороны, Стайкос, как утверждается, сама была замешана в подозрительной деятельности и поэтому, вероятно, будет молчать: по сообщениям, она отдала приказ, чтобы охранники у ворот не регистрировали прибытие “маленьких парней”, некоторые из которых начали появляться ранним утром. Среди других свидетелей были публицист Боб Джонс, дерматолог доктор Арнольд Кляйн и начальник службы безопасности Билл Брей. Гэри Хирн был там, чтобы дать показания о чемодане, который, как мы слышали, он должен был забрать перед полицейским рейдом. Как и Энтони Пелликано и его жена, которых вызвали для дачи показаний по поводу другого таинственного чемодана, который ее попросили подержать для него. Там был Джеймс Дебардж, бывший муж Джанет Джексон. Как мы услышим позже, у него была очень интересная история, которую он мог рассказать, как и у телохранителя Чарли Майклса.

Но ни одна предполагаемая жертва не предстанет перед большим жюри. Ближе всего к ним подошла Бланка Франсия, мать мальчика Джейсона, которая много лет спустя даст показания на суде Джексона в 2005 году. Однако в эти первые дни Джейсон не разговаривал: его мать, как и отец Джорди, вела переговоры о гражданском урегулировании. Появилось несколько “особых друзей” Майкла, но не для того, чтобы проболтаться. Когда мать Майкла Кэтрин была вызвана в суд, Майкл нарушил долгое молчание, чтобы выразить протест против “преследования моей любимой матери”.

Все это шло в никуда. 21 сентября 1994 года окружные прокуратуры округов Лос-Анджелес и Санта-Барбара опубликовали “заявление об отказе”, подводящее итоги работы большого жюри и того, что было совместным расследованием, длившимся год, с участием полиции и окружных прокуроров двух областей. В заявлении говорилось, что было опрошено примерно четыреста свидетелей, и еще тридцать свидетелей были вызваны в большое жюри. Джордан Чандлер (хотя он и не был назван в заявлении) соответствовал требованиям в качестве “первой” предполагаемой жертвы. Было сказано, что он “решил отстаивать свои права в соответствии со статьей 1219 Гражданского процессуального кодекса и отказался давать показания”. Далее было указано, что “Это решение не было доведено ни до одного из органов прокуратуры до 6 июля 1994 года”.

Также говорилось о “втором мальчике” и о том, что в данном случае описанные события “произошли исключительно в округе Санта-Барбара”. Однако судебное преследование не могло быть возбуждено “из-за неспособности правоохранительных органов допросить предполагаемую жертву, поскольку этот ребенок находится вне досягаемости судебного процесса и из-за того, что ребенок ранее вообще отрицал какие-либо правонарушения”. По ходу дела, это было так же обескураживающие, как и раньше. Андерсен говорит нам, что полиция в то время особенно интересовалась мальчиком, которого они называли “немецкий ребенок”, который познакомился с Майклом во время его гастролей в Европе. Вернувшись в свою страну, тот мальчик соответствовал бы требованиям того, чтобы быть “вне досягаемости судебного процесса”. Андерсен также говорит, что история мальчика, отнюдь не приводящая в восторг, “должна была заставить Джорди Чандлера побледнеть по сравнению с ней”. Что это могло означать? Единственный “немецкий ребенок”, который приходит на ум из социального дневника Майкла в то время, был одновременно аристократом и самым молодым миллиардером в мире. “Неподобающие” отношения с этим мальчиком, о котором мы услышим в Пятой главе, действительно были бы сенсационными.

Но подождите, в публичном заявлении окружного прокурора также упоминалась “третья предполагаемая жертва, которая проходила психологическую терапию с момента его раскрытия полиции в начале ноября 1993 года. Он утверждал, что Майкл Джексон приставал к нему трижды. Два из этих случаев, как утверждается, произошли в округе Лос-Анджелес после истечения срока давности, а третий случай, в рамках закона, предположительно произошел в округе Санта-Барбара. В свете решения основной предполагаемой жертвы не давать показаний, а также из-за нежелания третьей предполагаемой жертвы давать показания и с учетом его психологического благополучия, в настоящее время никаких обвинений, касающихся третьей предполагаемой жертвы, предъявлено не будет”. Этой “третьей предполагаемой жертвой”, вероятно, был Джейсон Франсия, который должен был сыграть заметную роль в судебном процессе над Майклом в 2005 году.

Цель этого обзора не в том, чтобы окончательно решить этот вопрос, как если бы мы были присяжными заседателями по уголовному делу. У нас нет ничего похожего на достаточную информацию, чтобы быть настолько уверенными, насколько это было бы необходимо, прежде чем обвинять мужчину, как это может сделать только обвинение в жестоком обращении с детьми. Оправдательный приговор может быть проще на том основании, что присяжным велено выносить оправдательный приговор, если они не уверены вне всяких разумных сомнений в виновности обвиняемого, но мы можем чувствовать себя неловко по этому поводу.

Нет, наша забота здесь шире. Нам нужно знать, нравился нам Майкл или нет, можем ли мы испытывать хоть какое-то сочувствие к тому, что, по нашему мнению, в конечном итоге он задумал. Или нет. Речь идет не о том, чтобы просить о смягчении наказания. Мы не ставим себя в положение адвоката, оправдывающего грабителя: “Он был без работы, ваше преосвященство. Столкнувшись с огромным счетом за содержание ребенка, он просто не знал, куда обратиться...” Имея на руках виновного клиента, юристы абсолютно обязаны ограничиться очень ограниченным дискурсом в строгих рамках, налагаемых юридическими соображениями. Мы бы не ожидали, что адвокат внезапно начнет умолять: “Ну, а что плохого в краже со взломом? Они были богатыми ублюдками, живущими в этом месте. Они сами напросились на это.” Такому адвокату, возможно, скоро придется самому заняться кражей со взломом – он не стал бы много зарабатывать на жизнь в суде!

Однако в книге мы можем вдаваться в более широкие философские проблемы, сколько душе угодно. Мы можем не согласиться с радикальным Прудоном 19-го века в том, что вся собственность - это кража, и нам бы не хотелось, чтобы наш собственный дом был ограблен, но это не значит, что все законы верны во всех отношениях. Несколько лет назад мужская гомосексуальность в Англии была запрещена законом. Сейчас это разрешено, и в последние годы возраст согласия был снижен сначала с 21 года до 18, а затем до 16. Можно было бы привести доводы в пользу 14, как в Канаде (до 2008 года). Или даже может случиться так, что дети могут быть лучше защищены от нежелательного сексуального внимания с помощью совершенно другой правовой базы, ориентированной на то, чтобы учитывать чувства ребенка больше, чем его или ее возраст.

Аргументы за и против конкретных законов основаны на сложной смеси того, что является практичным и публично приемлемым, а также на более фундаментальных вопросах, таких как предотвращение вреда отдельным лицам или содействие их благополучию. В настоящее время нас интересуют два конкретных человека, Джорди Чандлер и Майкл Джексон. Что нам нужно делать, так это думать о том, как закон в Калифорнии и моральные убеждения простых людей, включая миллионы фанатов по всему миру, повлияли на них. Если Майкл пошел против этих кодексов, обязательно ли это означает, что он сделал что-то вредное и ужасное? Или Джорди - это тот, кто должен был принимать решение, не подвергаясь давлению со стороны своего отца или кого-либо еще? Если Джорди боготворил Майкла и был счастлив делить с ним постель, кто мы такие, чтобы вмешиваться в его чувства?

Но Джорди был не единственным подростком в жизни Майкла. В следующей главе мы увидим, что он быстро подружился со многими мальчиками, отсюда и эта бешеная охота за теми, кто мог бы “поговорить”.

 ГЛАВА 4

Мальчики года

Музыкальный мир знал о сильном личном влечении Майкла к мальчикам за много лет до скандала с Джорди Чандлером; но те, кто был в курсе, по понятным причинам стеснялись того, что они в нем читали – по крайней мере, на публике. Главный биограф Майкла, Рэнди Тараборрелли, чья книга "Майкл Джексон: магия и безумие" вышла в первом издании в 1992 году, долгое время разделял эту застенчивость. Он обсудил слухи о том, что Майкл может быть геем, и указал на возможность отношений со своим другом-мультимиллионером Дэвидом Геффеном примерно в начале десятилетия. Геффен, голливудский магнат, был очень зрелым взрослым человеком, поэтому Тараборрелли не подразумевал, что Майкл может проявлять сексуальный интерес к мальчикам пред пубертатного возраста или подросткам.

Совсем недавно Дарвин Портер, поклонник сексуальной жизни знаменитостей, многое сделал для того, чтобы развенчать миф о Майкле-гее, которого привлекают взрослые мужчины. Он достиг этого, внимательно наблюдая за ролью звезды в элитной нью-йоркской социальной сцене, с которой его познакомили в раннем взрослом возрасте коллеги-знаменитости. Портер приводит примеры попыток гомосексуального соблазнения Майкла Рудольфом Нуреевым, Миком Джаггером, модельером Хэлстоном, Винсентом Прайсом и Леонардом Бернштейном. Все они потерпели неудачу. Я понятия не имею, правдивы или нет подробные анекдоты Портера. Я могу только предположить, что если его рассказы беспочвенны, то у него должен быть очень умный адвокат по делам о клевете. Менее спорно, Портер утверждает, что, по-видимому, в истории таблоидов не было правды, утверждающей, что Майкл был вовлечен в гомосексуальные отношения с Бой Джорджем, Джорджем Майклом и Фредди Меркьюри.

Еще совсем недавно, в книге и газетных статьях, появившихся сразу после смерти Майкла, писатель и самозваный “следователь под прикрытием” Ян Гальперин попытался возродить идею Майкла-гея. Гальперин признался, что он сам гей – “явно гей”, как он выразился в своей книге. Он хорошо использовал свой предположительно лагерной стиль в некоторых предприимчивых тайных расследованиях, например, правдоподобно выдавая себя за парикмахера для звезд. В конце концов, в этой роли парикмахера ему удалось догнать самого Майкла в голливудской пиццерии, где мегазвезда обедала переодетая с двумя своими детьми. Представленный Джексону “общим другом”, пара, по-видимому, поладила в разговоре, триумф, который, похоже, пришел в голову Гальперину. Основываясь на том, что показалось этому читателю простым принятием желаемого за действительное, взволнованный автор пришел к выводу, что суперзвезда флиртовала с ним:

“У меня в голове были видения, как Майкл наклоняется и целует меня в губы”, - падает он в обморок.

Для меня это был момент громкого смеха. Ха! В твоих мечтах, милая! Разве миллион девушек не жаждали этого безнадежно, даже две его жены? Это не было расследованием: это был Чокнутый Джеко, встречающий еще более чокнутого Брюно Саши Барона Коэна!

Поговорив с парой других, столь же заблуждающихся геев, Гальперин со всей серьезностью выдвинул теорию о том, что Майкл Джексон сексуально интересовался не маленькими мальчиками, а взрослыми мужчинами, такими как он сам. Гора доказательств “особой дружбы” Майкла с мальчиками по сравнению с полным отсутствием какого-либо хорошо подтвержденного послужного списка взрослых геев говорит нам все, что нам нужно знать о суждениях Гальперина в этом отношении.

Тараборрелли никогда открыто не рассуждал об интересе Майкла к молодым мальчикам, пока весь мир не сделал это в 1993 году. Даже тогда он выпустил то, что, по сути, было вторым изданием его книги “обеление” после выплаты в 1994 году по делу Чандлера. Десять лет спустя, когда Майкл во второй раз попал в большую беду, представая перед судом по обвинениям, выдвинутым тринадцатилетним Гэвином Арвизо, Тараборрелли все еще не был полностью реален, продолжая преувеличивать ненадежные гетеросексуальные полномочия Майкла в дальнейшем обновлении своей книги. Только после суда он, наконец, в своих публичных выступлениях отказался от всяких попыток оправдаться перед звездой.

В то время как биограф долгое время избегал приписывать какие-либо сексуальные мотивы связи Майкла с детьми, он много писал о явной любви звезды к определенным мальчикам. Он предложил не сексуальные объяснения, но осторожно указал, что альтернативная, более эротическая интерпретация приходила в голову другим людям.

Одним из этих подростков был двенадцатилетний актер Эммануэль Льюис, звезда телевизионного ситкома "Вебстер". Майкл видел его в рекламе и через мать мальчика пригласил его в дом семьи Джексонов в Энсино, где певец все еще жил в 1983 году со своими родителями. Они стали крепкими друзьями, говорит Тараборрелли; на самом деле Майкл “почти” (обратите внимание на предостережение) “стал одержим Эммануэлем”. Мальчик был крошечным для своего возраста, всего три фута четыре дюйма ростом, и Майклу нравилось носить его на руках, как будто он был малышом.

Видеооператор Стив Хауэлл позже выразил это в более сильных выражениях. Ему было поручено снять на видео эту пару вместе в спальне лос-анджелесской квартиры звезды. “Они стояли лицом к лицу, и у Майкла был такой мечтательный взгляд, - сказал он в интервью газете. - Я подумал, что все это было слишком интимно”. Репортеры газеты увидели его фильм и сказали, что на нем “изображен Джексон с закрытыми глазами с блаженным выражением лица, когда он раскачивается из стороны в сторону, крепко держа Эммануэля в своих объятиях”.

Майкл и Эммануэль играли бы с домашними животными Майкла, говорит Тараборрелли. Они бегали по поместью Энсино, как маленькие дети, играющие в ковбоев и индейцев, и вместе катались по лужайке. По словам Вивиан Грин, бывшего тренера Эммануэля по диалогу, “Мэнни был очень увлечен Майклом. Если вы только что упомянули имя Майкла, глаза Мэнни загорелись. Все, о чем он говорил, думал, был Майкл Джексон. Я слышал, что семья Джексонов была недовольна дружбой Майкла с Эммануэлем из-за того, как это выглядело, особенно когда Майкл начал покупать Мэнни дорогие подарки. Но они вдвоем были в своем собственном мире, совершенно не обращая внимания на то, что говорили люди вокруг них”.

Тараборрелли рассказал, как посетитель Энсино наблюдал, как Майкл читал Эммануэлю историю Питера Пэна. Затем они вдвоем сели на пол с закрытыми глазами и вообразили, что летят над Никогда-Никогда-Землей: “Верь в это, и это будет правдой", - прошептал Майкл. - Итак, вы готовы? Вы верите?’ ‘Да", - ответил Мэнни, крепко зажмурив глаза, он верил. Они повторили диалог из рассказа. Потом, через некоторое время, они перестали смеяться и начали бороться на полу, как щенки".

В марте 2005 года, когда шел суд над Майклом, таблоид In Touch Weekly опубликовал фотографию Майкла и Мэнни, “лежащих в постели и сосущих соски из детских бутылочек”. Также сообщалось, что, когда мальчику исполнилось тринадцать, он получил браслет дружбы с бриллиантами и золотом, который, как говорят, стоил 15 000 долларов.

Однажды пара зарегистрировалась в отеле Four Seasons в Лос-Анджелесе как отец и сын. Мать мальчика, Маргарет, как сообщается, обнаружила это, и дружба резко прекратилась. Годы спустя, будучи студентом колледжа в Лос-Анджелесе, Эммануэль сказал: “Мне не нравится говорить о том, как я провел время с Майклом, потому что люди этого не понимают и не поймут. Но он действительно хороший человек, и в нем нет ничего зловещего”. Сдержанность ви Эммануэля имеет смысл: люди не понимают.

Тараборрелли и более ранний биограф Джексона Тодд Голд прокомментировали еще одну близкую дружбу между звездой и ребенком, на этот раз десятилетним Джонатаном Спенсом. Майкл и светловолосый Джонатан вместе работали над фильмом "Капитан Эо", 3D-аттракционом для Диснейленда, режиссером которого был Фрэнсис Форд Коппола. Майкл проводил большую часть своего свободного времени, развлекая этого мальчика, сказал Голд. Один из съемочной группы сказал ему: “Джонатан был единственным человеком, которому все время разрешалось находиться рядом с Майклом. Он нес полотенце, чтобы вытереть пот с лица Майкла, и они, казалось, часто прижимались друг к другу и обнимались. Там не было ничего сексуального. Но это определенно были близкие отношения".

Еще раз это обязательное предостережение: ничего сексуального. Вполне возможно, что так. Но откуда член съемочной группы мог знать так или иначе? Съемочная группа могла быть уверена только в том, что в студии прямо на виду у публики не происходило ничего сексуального – что было бы довольно нескромно даже по стандартам Майкла Джексона.

Но есть и другие свидетели. Беседуя с Дианой Даймонд, бывшая горничная Майкла Бланка Франсия подтвердила, что Джонатан был близок с Майклом в течение двух лет и называл его папочкой. На вопрос, как мальчик вел себя по отношению к звезде, Франсия ответила: “Как будто он был так близок к нему, что просто хотел потереться о него и остаться с ним. Он не хотел говорить. Он бы ничего не сказал. Он бы, типа, мило поговорил с ним, просто с ним”. Она думала, что он похож на маленькую девочку. Глория Берлин, агент по недвижимости, которая продала Майклу его ранчо, и Ориетта Мердок, исполнительный секретарь MJJ Productions Майкла в Лос-Анджелесе, подтвердили картину близости между парой. Ни один из этих свидетелей никогда не видел мать мальчика; Берлин сказал, что его отец был сценаристом, который оставил Джонатана на попечение Джексона, чтобы он мог работать в Европе. Критик мог бы сказать, что его отец “бросил” своего сына, но такое суждение может быть столь же неуместным, как и аналогичные суждения против Майкла: мальчик, очевидно, был счастлив и, как мы увидим, позже в жизни хорошо отзывался о Майкле.

Сказав, что даже Майкл не осмелился бы быть откровенно нескромным на съемочной площадке, следует добавить, что его способность к странным сюрпризам иногда, казалось, не знала границ, как, например, в 1984 году, когда он был в Белом доме на приеме, устроенном президентом Рейганом и Первой леди. Он прибыл в Дипломатическую приемную, где должен был встретиться с Роном и Нэнси, будучи уверенным, что там будут только несколько детей сотрудников. Вместо этого в заведении собралось около семидесяти пяти взрослых. Майкл бросил один взгляд на эту сцену и быстро сделал ноги. Убежав по коридору, он нашел ванную и заперся там, а его менеджер Фрэнк Дилео и остальная часть его свиты отправились за ним, чтобы снова попытаться отговорить его. Тараборрелли продолжает рассказ:

“Эй, Майк, выходи”, - сказал Фрэнк.

"Нет. Они сказали, что там будут дети. Но это не дети, - крикнул Майкл в ответ.

“Но там будут дети. Мы поедем за детьми, пообещал помощник Белого дома. Затем он повернулся к помощнику.

“Послушайте, если миссис Рейган это увидит, она чертовски разозлится. А теперь иди и приведи детей, черт возьми. Забери ребенка Джеймса Бейкера. Мне все равно, кого ты возьмешь, просто приведи сюда несколько детей”.

Затем он снова повернулся к закрытой двери ванной. “Все в порядке, Майкл. Мы собираемся привести детей". Его голос был терпеливым, как будто он успокаивал встревоженного ребенка. Фрэнк стоял неподалеку, наблюдая за происходящим с ошеломленным выражением лица.

“Ну, тебе придется убрать оттуда всех этих взрослых, прежде чем я выйду”, - предупредил Майкл.

Ожидавших высокопоставленных сотрудников Белого дома и политиков бесцеремонно выставили из приемной, и помощник побежал обратно к двери ванной, где он посовещался с одним из людей Майкла:

"Ладно. Ты можешь выйти прямо сейчас, Майкл", - сказал публицист Майкла. “Все в порядке”.

”Ты уверен?" - раздался в ответ мягкий голос.

Фрэнк Дилео громко постучал в дверь кулаком. “Ладно, Майк, выходи оттуда”.

Дверь ванной медленно открылась. Появился Майкл. Он огляделся, слегка смущенный... 

Слегка смущенный, но очень торжествующий. Вернувшись в приемную, дети были все готовы и ждали его, и все эти противные, скучные взрослые не мешали! Это веселый рассказ, или, по крайней мере, так было, когда люди впервые его прочитали. Неужели мы все еще находим это таким забавным? Наш ответ неизбежно будет обусловлен тем толкованием, которое мы придаем инциденту. Если мы рассматриваем Майкла как самого большого ребенка, то нас не может не позабавить эта более масштабная, чем жизнь, иллюстрация сути дела. Поскольку мы считаем, что эта история правдива (и, допуская небольшую драматическую вольность, у нас нет оснований предполагать обратное: были независимые свидетели), мы имеем право рассматривать ее как доказательство, подтверждающее гипотезу большого ребенка: Майкл действительно мог быть невинным, большой ребенок, здесь демонстрирующий в прекрасном стиле потрясающую силу детской истерики.

Это парадокс, который заставляет нас улыбаться: ничто не может быть дальше от нашего повседневного представления о том, как власть осуществляется серьезными, зрелыми взрослыми. И все же его способ сработал! Именно эта детская магия заставила так много фанатов полюбить Майкла в расцвете сил. Они прекрасно видели, что он был безжалостным эксплуататором оружия в своем арсенале, точно так же, как младенец без колебаний кричит на весь дом, пока не добьется своего. Очарование в его случае заключается в том, что у него, похоже, не было никакого неприятного оружия в арсенале: он не делал взрослого эквивалента крика, который означал бы бросаться всем своим весом, выкрикивая приказы людям. Вместо этого он вел себя так, как будто у него не было власти взрослого: как ребенок, он убегал и прятался.

Как стратегия это было чрезвычайно привлекательно, вызывая у людей нежные чувства к нему, как будто он действительно был ребенком. По-видимому, нет причин придавать такому поведению какое-либо темное, зловещее значение; в этом нет ничего злого. Мы рассматриваем зло как характеризующееся причинением вреда другим, либо намеренно, потому что у нас есть злобные или садистские побуждения, либо как средство достижения цели, такое, как обман или воровство у других, чтобы обогатиться. “Детское” поведение Майкла, напротив, казалось в значительной степени лишенным таких негативных элементов, по крайней мере в этом случае. Напротив, его ребячество, казалось, скорее приносило пользу, чем вред людям: все находили его очаровательным. Это позабавило и обрадовало, потому что показало, что агрессивный, властный подход к жизни не обязательно является единственным, который дает результаты. Даже высокопоставленные лица, оказавшиеся в избытке требований, наверняка видели забавную сторону. Никто не пострадал.

Стиль Майкла даже вселял надежду в некоторых людей на то, что для всех может быть лучший, более мягкий способ делать что-то. Это было ясно видно во всем его “послании”, музыкальном и остальном, и в значительной части его обращения к фанатам. К сожалению, Майклу было трудно подражать! И если бы мы все думали и вели себя как дети, то не осталось бы психологически взрослых, которые реагировали бы на нас со снисходительной нежностью, на которой основана стратегия. Наши детские способности исчезнут прежде, чем ты успеешь сказать "Неверленд"! Может быть, нам следует по очереди вести себя по-детски, но это также предполагает невероятный набор психодинамики.

На данный момент лучше сосредоточиться на мыслях о самом Майкле. По-прежнему ли мы считаем эпизод с Белым домом забавным, когда думаем о других формах “детского” поведения, о которых мы слышали? А как насчет Майкла, который якобы плакал, чтобы добиться своего с Джорди? Начинаем ли мы видеть зловещий потенциал там, где раньше видели нечто совершенно безобидное? Если Майкл действительно в чем-то был ребенком-мужчиной, был ли он таким невинно, или мы должны различать хитрый манипулятивный, менее мягкий аспект? Эта тема будет более подробно рассмотрена в последующих главах. На данный момент будет полезно узнать больше о его отношениях с детьми.

Третьим другом детства, упомянутым Тараборрелли, был Джимми Сейфчак, который в десятилетнем возрасте сопровождал Майкла на одном этапе его тура в 1988 году. Мы будем говорить о Джимми, но не следует упускать из виду беседу биографа с еще одним молодым приятелем, хотя она и была анонимной. Этот мальчик (если это был мальчик: его интервьюер просто говорит “юный друг”) сказал:

Я не могу внести свое имя в книгу, потому что думаю, Майкл был бы расстроен. Но я могу сказать, что он такой же, как и любой другой парень, когда мы тусуемся. Он никогда не говорит о себе, всегда о том, что происходит с другими людьми... Он один из самых милых людей, которых я когда-либо знал. Он такой умный. Он много знает обо всем на свете. Он же ребенок. У него никогда по-настоящему не было детства, и сейчас оно у него есть. То, что я читал о нем в газетах, я знаю, что все это чушь собачья, я просто игнорирую это. Пару раз я спрашивал его о подружках и прочем, но мы никогда по-настоящему не вдавались в это. 

"Б.С.” в газетах примерно в то время было не о детях, а о множестве других тем “Чокнутый Джеко” с разной степенью достоверности, некоторые из них были выдвинуты собственными рекламными агентами Майкла. Говорили, что он начал спать в барокамере с гипербарическим кислородом в надежде дожить до 150 лет и предложил 1 миллион долларов за останки Человека-слона. Позже он, должно быть, с ностальгией вспоминал те времена, когда его странности легче было воспринимать как безобидную эксцентричность. Мнение о том, что под грудой Б.С. действительно скрывался хороший парень, парень, который был внимателен к детям, находит дополнительную поддержку у своего учителя вокала Сета Риггса: “Он самый естественный, любящий человек, которого я когда-либо знал, очень хороший человек, как бы банально это ни звучало. Он увидит фотографию ребенка, и если это милый ребенок, он будет просто в восторге от этой фотографии. Во время тура, в свои выходные, он заходил в магазин игрушек и покупал десять штук того и десять этого и не спал всю ночь, вставляя батарейки в игрушки, следя за тем, чтобы каждая из них работала, чтобы он мог приготовить их для детей за кулисами на следующий день. Как будто у него было недостаточно поводов для беспокойства”. Риггс все еще работал на Майкла, когда сказал это, и, зная, на что способна рекламная машина Б.С. Джексона, мы должны отнестись к тому, что он говорит, с большой щепоткой соли.

Мало кто в наши дни усомнился бы в искреннем энтузиазме Майкла по поводу милых младенцев: проблема в том, как это интерпретировать. Если бы он был женщиной, такие чувства считались бы естественными и делали бы ей честь. Следствием этого натуралистического взгляда является то, что для мужчины выходить из себя из-за детских фотографий неестественно, к чему следует относиться с глубоким подозрением. Мы сомневаемся в способности мужчины испытывать те “материнские” чувства, которые, как ожидается, должны вызывать у женщин такие картины: заботливую, бескорыстную, “добрую” любовь, которую мы приписываем не только матерям, но и потенциально всем женщинам.

Точного отцовского эквивалента не существует даже после всех этих некогда модных разговоров о появлении Нового Человека. Бедный старый Новый Мужчина, поскольку он существует в фантазиях раскрепощенной, ориентированной на карьеру Новой Женщины, кажется презираемым домашним работягой. Ожидается, что он будет заботливым, отзывчивым и чутким по отношению к своему партнеру и будет хорош в таких грязных вещах, как смена подгузников, но ему все еще не полностью разрешена эмоциональная напряженность по отношению к своим детям, которая так позитивно воспринимается женщинами. И многие женщины по-прежнему ревниво стремятся держать мужчин подальше от “их” эмоционального пятна.

Есть много признаков интереса Майкла к детям всех возрастов, включая младенцев, а не только к мальчикам, приближающимся к половому созреванию. Когда в 1986 году у его брата Джермейна родился ребенок от Маргарет Мальдонадо, Майкл проявил большой интерес к ребенку, попросив проводить с ним как можно больше времени. “Майкл вел себя так, как будто он был отцом ребенка”, - сказал Джером Ховард, бывший бизнес-менеджер отца Майкла, Джо, возможно, с менее благотворительными намерениями, его сестра Ла Тойя записала в своей автобиографии привычку Майкла экономить вещи, в том числе детские вещи: “Майкл экономит все, и я действительно имею в виду все. Нежно сентиментальный, он хранит фотографии членов семьи и памятные вещи, такие как все мои табели успеваемости, а также первые туфли своих юных племянниц и племянников, первые наряды, даже их первые грязные подгузники. Среди его очень личных сувениров - его собственный носовой хрящ, извлеченный во время операции".

Автобиография Ла Тойи была намного приятнее по отношению к ее брату как по тону, так и по содержанию, чем некоторые из ее более поздних высказываний, которые подогрели обвинения, выдвинутые другими. Было бы интересно узнать, мог ли кто-нибудь из этих ранних табелей успеваемости что-нибудь сказать о ее силе воображения или о ее способности отличать факты от вымысла. Цитата из подгузников неотразима, но информация Ла Тойи часто противоречива. Доверие - не ее сильная сторона, если оно у нее действительно есть.

Сразу после обвинений Джорди Чандлера и последовавшего за этим широко разрекламированного полицейского рейда на ранчо Майкла Неверленда Ла Тойя уклонилась от вероятной вины или невиновности своего брата. Некоторые из его друзей–детей были гораздо более благосклонны, в том числе два мальчика, каждый из которых сказал, что переспал с ним - странно выглядящий оборонительный гамбит, но достаточно логичный в странных обстоятельствах, которые Майклу нужно было объяснить. Как мы узнали в предыдущей главе, их звали Бретт Барнс и Уэйд Робсон. Что мы знаем о них и как они относились к Майклу?

Бретт Барнс из Мельбурна, Австралия, свидетельствовал на суде над Майклом в 2005 году, что в детстве он “бесчисленное количество” раз ложился в постель с Майклом без каких-либо сексуальных инцидентов; но он был крайне расплывчатым и забывчивым при перекрестном допросе о многих деталях всего времени, которое он провел со звездой. В его показаниях мы слышали, что он встретил Джексона после того, как его письмо от фанатов, когда ему было пять лет (его семья помогла с письмом), получило личный ответ. И мы знаем, что он ездил в Лондон десятилетним ребенком вместе с Майклом в 1992 году. Пара остановилась в отеле "Дорчестер" в Лондоне. Персонал сказал, что ночью их вызовут в номер Джексона, чтобы доставить еду, но они обнаружат, что там никого нет. Затем они услышали бы приглушенное хихиканье и визг за занавесками, и голос приказал бы им оставить еду и уйти. Ключевой бывший помощник Боб Джонс вспоминал в этом году в своей книге “Майкл Джексон: Человек за маской”, говоря, что в какой-то момент он предупредил своего босса, что пресса начинает задавать вопросы "обо всех этих маленьких белых мальчиках, которых вы держите рядом". Ответ звезды был пренебрежительным, но “в те дни Майкл действительно прилагал некоторые усилия, чтобы скрыть присутствие своих юных спутников”. Одним из таких компаньонов, когда Майкл гастролировал в Африке, был австралийский мальчик, рассказывает нам Джонс, дав ему псевдоним “Деймон Патрик”. Это могло быть только отсылкой к Бретту, когда он был в Опасном туре. Джонс писал, что во время тура это было “частью моей работы - держать ребенка подальше от внимания. Мы усадили его на сиденье подальше. Майкл вышел из машины, привлекая всеобщее внимание. Затем шофер отогнал машину на другую сторону самолета, выгрузив мальчика из поля зрения камер". Только позже стало ясно, что Бретт и Майкл были постоянными приятелями в туре в течение шести месяцев.

В более подробном отчете Дарвина Портера мы узнаем, что в африканской стране Габон британский журналист Питер Ходжес был свидетелем именно такого прибытия в аэропорт и позже написал об этом то, что Портер справедливо называет “провокационной копией”. Ходжес, как сообщается, написал:

Майкл Джексон часто выставляет напоказ свое прибытие в аэропорты с красивыми молодыми парнями. Не так в Африке. Поговаривали, что он хотел, чтобы его компаньон Бретт Барнс держался подальше от объективов плотоядных папарацци. Тем не менее, я видел, как ребенок вышел из самолета после того, как папарацци погнались за Майклом. В Лондоне Джексон выдал мальчика за “Бретта Джексона”, своего двоюродного брата… Он был харизматичным и великолепным парнем, достойным соперником Тадзио.

Напомним, что Тадзио был мальчиком из новеллы Томаса Манна "Смерть в Венеции", чья красота околдовала стареющего писателя, превратившегося в музыканта, которого сыграл Дирк Богард в киноверсии Висконти. Как и адвокат Джорди Чандлера Ларри Фельдман, Ходжес заслуживает поздравлений в эти опасные времена за свое смелое заявление о том, что мальчик может показаться ему физически привлекательным.

В августе 1993 года Пресса описывала Бретта как ближайшего компаньона Майкла: к этому времени роман с Джорди был полностью и по-настоящему разорван после работы Эвана Чандлера. К тому времени Бретт отправился на просмотр недвижимости с Майклом всего за несколько дней до того, как звезда покинула США для азиатской части Опасного тура. Они были сняты во время девяносто минутного осмотра особняка в Беверли-Хиллз, на который положил глаз Майкл. Эти двое много хихикали над личными шутками, и было слышно, как Майкл спросил Бретта, где им двоим следует хранить свои игрушки. И всего через несколько дней после того, как Майкл улетел в Бангкок на свой первый Опасный концерт, Бретт был в Неверленде во время полицейского рейда. Он, его мать и сестра могли управлять этим местом, когда хотели, согласно отчету, появившемуся несколько месяцев спустя в "Сегодня" и подтвержденному в суде свидетельству. Это было частью крупного двухдневного распространения самой усердной британской новостной газеты о Джексоне в то время, Тины Уивер, признанной репортером года в Британской прессе за ее многочисленные мировые эксклюзивы по этой истории. Ее источником по этому поводу была Сандра Сазерленд, частный детектив, чья закулисная работа приписывалась принуждению Джексона к внесудебному урегулированию по делу Чандлера, поскольку она якобы нашла новых свидетелей, чьи показания могли оказаться неудобными.

“Майкл - человек чрезвычайно умный”, - сказала она. “Он не тот беспомощный Питер Пэн, каким многие хотели бы его видеть”. (Возможно, эта дама была отличным частным детективом, но, очевидно, она ничего не знала о Питере Пэне, который совсем не беспомощен.) “Он организован, дисциплинирован и ведет свои собственные дела. Он окружает себя слабыми и уязвимыми – людьми без ресурсов, которые приходят, чтобы положиться на него. Они часто являются членами распавшихся семей. Они матери-одиночки, иностранки, борющиеся в чужой стране".

Сазерленд был прав: Джанет Арвизо, мать Гэвина, позже станет классическим случаем такого рода. Но уязвимость, если мы можем это так назвать, часто происходила главным образом из-за того, что мы были поражены звездой, а не экономически зависимы: семьи Барнс и Робсон прекрасно справлялись в Австралии: они не были нелегальными иммигрантами из какой-то страны Третьего мира, отчаянно пытающимися попасть в Америку. В любом случае, когда вы так богаты, как был Майкл, когда ваше богатство огромно за пределами воображения большинства из нас, практически невозможно найти друзей, любовников, кого-либо, с кем вы могли бы быть близки, кто потенциально не будет зависеть от ваших денег.

Однако есть исключения, и ввиду односторонних обвинений Сазерленда важно отметить те, которые касаются детей. Среди его юных друзей были Шон Леннон и Маколей Калкин. Ни Шона, сына Джона Леннона и Йоко Оно, ни звезду "Один дома“ Маколея, в свое время числившегося впереди Роберта Редфорда среди самых влиятельных фигур Голливуда, нельзя было назвать детьми из числа ”слабых и уязвимых". Никто бы не предположил, что у выжившего родителя Шона, Йоко Оно, нет собственного разума или воли, в то время как оба родителя Маколея были грозными персонажами, которым не составило бы труда держать Майкла на расстоянии от своего мальчика, если бы они сочли это необходимым. Действительно, есть свидетельства того, что его мать, Пэт Калкин, сделала именно это, когда детская звезда и поп-легенда оба выступали на концерте по случаю инаугурации президента Клинтона. Подробнее об этом в свое время. Таким образом, мнение о том, что Майкл охотился только на уязвимых, не выдерживает критики.

И если Бретт Барнс был более беззащитен, чем Маколей или Шон, он никогда не проявлял никаких признаков обиды на Джексона за то, что тот воспользовался ситуацией. Майкл был “от природы ласковым и заботливым, но никогда бы не сделал ничего, что могло бы навредить ребенку”, - сказал Бретт. Это было в августе 1993 года, когда он был близким другом Майкла в течение восемнадцати месяцев. Он сказал, что они спали вместе в одной постели, но “я был на одной стороне, а он - на другой, и это большая кровать”. Они целовались и обнимались, но “это было так же, как если бы ты поцеловал свою сестру или мать, или как если бы ты обнимал своего лучшего друга”. Майкл был “человеком, с которым можно было играть, человеком, которого можно было любить. Он как лучший друг, только большой”. Дюжину лет спустя, став взрослым, он все еще поддерживал бы своего друга, на этот раз со свидетельского места.

Другой австралийский мальчик, Уэйд Робсон, выступил, чтобы поддержать Майкла в аналогичных выражениях вскоре после того, как разразился шторм. Он тоже преданно поддержал бы своего друга в суде много лет спустя. В 1993 году Уэйд знал его уже пять лет, половину жизни десятилетнего ребенка. Он появился в черно-белом видео звезды. Он тоже сказал, что переспал с Майклом, но настаивал: “Мы оба были полностью одеты. Он носит пижаму, и я тоже. Он обнимает меня, но это по-дружески. Он никогда не прикасался ко мне ”таким" образом." Он продолжал: “Майкл очень, очень добрый человек, действительно милый. Конечно, я спал с ним десятки раз. Но кровать, которую мы делили, была огромной. Он спит на одной стороне, а я - на другой. В теле Майкла нет ни одной подлой косточки. Он бы никому не причинил вреда. Я никогда не видел Майкла голым".

Мать Уэйда в том же отчете Sun сказала: “Я уверена, что Майкл никогда не вмешивался в дела Уэйда. Они большие друзья, и я безоговорочно доверяю Майклу. Он очень невинный человек, такой болезненно застенчивый и наивный, что слишком смущен, чтобы позволить кому-либо увидеть его голым. Я не верю, что он жестоко обращается с детьми. Я бы никогда не позволил своим детям общаться с кем-то, кто опасен. Но Майкл безобиден. Он любит детей.”

В другой газете ее муж Деннис высказал аналогичную точку зрения несколькими днями ранее, даже сестра Уэйда, Шанталь (14 лет), присоединилась к хору, неожиданно сказав, что она тоже легла в постель с Майклом: “Я тоже спала в одной постели с Майклом. Но он и пальцем меня не тронул. Кровать очень большая, и вы не близко друг к другу. Это как два приятеля, спящие вместе”. Как Бретт и Уэйд, Шанталь повторяла свою историю, давая свидетельские показания в 2005 году.

Можем ли мы ей верить? Позже мы тщательно изучим ее выступление в суде, но сразу можно сказать, что трудно поверить не в то, что Майкл никогда и пальцем не трогал Шанталь, а в то, что он подпускал женщину – любого возраста – к своей постели. Это не совсем то, чем он был отмечен, даже в браке (как мы увидим). Чувствуется, что присутствие Шанталь в спальне было бы нежелательно. Возможно, он даже в панике бросился наутек и спрятался где-нибудь, как в тот раз в Белом доме. На этот раз он сказал бы: “Что ж, тебе придется убрать оттуда эту девушку, прежде чем я выйду”.

Комментарии СМИ в то время по-прежнему представляли интерес. Подробно освещенное в британской прессе, появление Уэйда на американском телевидении, чтобы рассказать о своих отношениях с Майклом, было прокомментировано в “Санди Таймс”: "Уэйд, который выглядит как типичная детская звезда в процессе становления или в процессе становления, с выбритыми волосами и проколотым левым ухом ... непринужденно говорил о том, что делил постель Майкла". Это показательно двумя способами. Во-первых, это укрепляет доверие к Уэйду как свидетелю: он был “расслаблен” для случая, который, как легко можно было ожидать, облагал невиностью ребенка, даже того, кто уже привык к освещению в средствах массовой информации. Было бы так, если бы его усиленно учили тому, что говорить и чего не говорить? Если бы он боялся вопроса, который мог бы раскрыть больше, чем он должен был? Во-вторых, и это имеет гораздо большее значение для тем, которые мы будем изучать, - это любопытное отношение, проявленное автором “Санди таймс” со ссылкой на детскую звезду "в процессе создания".

Любопытно, потому что автор говорит здесь о маленьком ребенке, который, возможно, подвергся сексуальному насилию со стороны взрослого мужчины – ребенка, который, согласно официальной догме, обязательно является невинной жертвой. Но, как и Кэрол Сарлер, с ее насмешкой над “старейшей профессией”, этот писатель потерял бдительность. Как будто он был так потрясен сговором ребенка с Майклом, так расстроен беспечным нежеланием мальчика быть травмированной жертвой, что его спровоцировали нанести ответный удар, обвинив ребенка. Вместо того, чтобы быть невинным, Уэйд теперь поспешно переделан как запятнанный грязными скрытыми мотивами: он “на взводе”, плохой мальчик. Любопытство кажется еще более любопытным, когда мы вспоминаем, что правила сексуальной игры должны быть на благо ребенка. Когда журналисты, так часто громко выступающие против “жестокого обращения” с детьми, сводятся к словесным оскорблениям предполагаемых жертв, мы должны задаться вопросом, кому должны принести пользу кампании по борьбе с жестоким обращением. Возможно, то, что защищается, не всегда является ребенком. Похоже, что замаскированная направленность упражнения на самом деле направлена на сохранение в сознании взрослых утешительного мифа о детской невинности.

Это может показаться серьезным обвинительным заключением, составленным на основе этих трех слов “на производстве”, но было еще много доказательств того, откуда это взялось. Что вызывает сомнение, так это то, хотим ли мы посадить на скамью подсудимых. Его беспечность или храбрость, позволившая запретной мысли выскользнуть в печать, вместо этого должны быть приняты с благодарностью. Это помогает нам всем думать о немыслимом, проскользнуть мимо скрытой полиции мыслей, которая формирует наши дебаты. У него тоже есть точка зрения: есть веские причины чувствовать себя неловко из-за детей-звезд “в процессе создания”, хотя насмешка была бы более справедливо направлена на их родителей, мир шоу-бизнеса и всех нас, кому нравится видеть выступления талантливых детей.

Многим из этих родителей возможность для их ребенка поработать с Майклом Джексоном показалась бы сбывшейся мечтой, открывающей неисчислимые возможности посыпать свою маленькую “звезду” звездной пылью великого ребенка-человека и для процветания всей семьи. Джой и Деннис Робсон были именно такими родителями. Их сын Уэйд привлек внимание Майкла всего в пять лет, когда выиграл конкурс талантов с участием фирменной лунной походки в перчатках. Уэйда пригласили присоединиться к Майклу на сцене.

Это было только начало. Сложились тесные отношения, и два года спустя, когда семья посетила Неверленд, Майкл “с радостью умолял позволить ему "владеть’ Уэйдом в течение года и оставить его в Калифорнии”, - по словам Боба Грэма, пишущего сегодня. Джой, как говорят, рассказал газете, что Майкл предложил тренировать Уэйда, присматривать за ним и развивать его талант. Джой отклонила предложение, потому что не хотела расставаться с Уэйдом так надолго, но Майкл был так расстроен, когда они вернулись в Брисбен, что целый год бомбардировал Джой телефонными звонками. В конце концов она согласилась переехать с Уэйдом в Калифорнию. История вышла немного по-другому, когда Джой давала показания от имени звезды пятнадцать лет спустя: больше не должно было быть упоминаний о том, что Майкл “владеет” Уэйдом или “бомбардирует” Джой звонками: это было скорее вопросом пораженной сцены мамы, стремящейся продвинуть карьеру своего сына вперед и рада, что он нашел могущественного покровителя.

Вернемся к отчету Боба Грэма. Это прозвучало как разорвавшаяся бомба в виде предложения. Как и автор “Санди Таймс”, его внезапно поймали на том, что он сказал нечто невыразимое, признав недопустимое: "Теперь, впервые, Джой признает, что Джексон и ее сын были влюблены". Извините, что это было еще раз? Он сказал “влюблен”? Друг в друга? Уэйд был “влюблен” в Майкла так же, как Майкл в Уэйда? Это было признание репортера, а не только Джой. Он мог бы написать Джой “утверждает” или “верит”, что они были влюблены. Но нет, очевидно, он слышал все, что хотела сказать Джой, и принял ее понимание этого вопроса на свой счет. Помните, этот репортаж был о мужчине, обвиняемом в растлении другого ребенка. Когда мы читаем такие истории в нашей местной газете, мы обычно слышим о сексуальном “нападении” или “нападении” предполагаемого преступника на ребенка, что явно подразумевает насильственный, хищнический акт, когда это вполне могло быть близостью с ребенком или “несовершеннолетним“ подростком, который был очень добровольным и активным участником. Истории неизменно и справедливо описывают насилие, травмы или угрожающее поведение в тех ужасных случаях, когда это имело место, но как часто мы читаем рассказы, в которых взрослый описывается как “влюбленный” в свою “жертву” или ребенок, “влюбленный” в “нападавшего”? Является ли исчезающая редкость таких сообщений причиной того, что подобных случаев никогда не возникает? Был ли Майкл Джексон уникален тем, что был единственным предполагаемым растлителем малолетних, который не был жестоким нападавшим? Или это просто его высокий статус повлиял на освещение событий? Возможно, дело было просто в том, что наличие миллионов поклонников и большего количества юристов, чем вы могли бы потрясти перчаткой с блестками, означало, что было труднее небрежно испортить репутацию суперзвезды обычными вводящими в заблуждение описаниями, столь типичными в обычных случаях?

Грэм поспешил продолжить рассказ Джой, очевидно, не осознавая чудовищности своего собственного проступка:

“Я знаю, что Уэйд боготворил Майкла, а Майкл был одержим Уэйдом. Да, они были странным образом влюблены”, - сказал 41-летний мужчина с волосами цвета воронова крыла. Она сказала, что во время отчаянных звонков звезды ей и ее сыну: “Майкл сказал мне, что Уэйд назвал его папой. Майкл думал, что Уэйд отдаляется от своего собственного отца и заменяет его Майклом”.

В другое время он был больше похож на мать для маленького мальчика. Джой объяснила: “Были времена, когда Уэйд мочился в постель, а Майкл вставал, убирал все это и постилал свежие простыни – то, что обычно делают только матери”. Она вспомнила один случай, когда Уэйд заболел, когда они с Джексоном ходили по магазинам. “Майкл сразу же взял его, вышел из магазина и стал баюкать, его, как мать”.

Джой рассказала о том, что Уэйд был “мальчиком года” для Джексона. “Хорошо известно, что Майкл, похоже, каждый год одержим новым мальчиком. В этом нет ничего необычного. Уэйд был навязчивой идеей 1990 года, Маколей Калкин был в 1991 году, другой австралийский мальчик Бретт Барнс был навязчивой идеей 1992 года, а в 1993 году это был Джорди Чандлер”.

Джой продолжала подтверждать Грэму, что Майкл и Уэйд спали вместе. “Но это было не так, как думают обычные люди, когда слышат, что молодой парень и 35-летний мужчина делили одну кровать", - сказала Джой, у которой также есть двое других детей. "У Майкла никогда не было детства, и когда эти маленькие мальчики с ним, он сам становится маленьким мальчиком и имеет детство, которого у него никогда не было. Когда он спит с мальчиками, когда он обнимает и целует их, это не сексуально, это естественно”."

Это было утверждение, которое могло бы привести Барта Коско, апостола “нечеткой логики”, в экстаз концептуального исследования и пере формулировки. Когда объятия и поцелуи являются сексуальными, а когда не сексуальными? Мы притворяемся ради соблюдения общественных приличий, что различие четкое, но так ли это? Когда яблоко перестает быть яблоком? После того, как ты откусишь от него один кусочек, или два, или десять? Является ли сердцевина яблока все еще яблоком? Коско утверждал, что для того, чтобы реализовать свой наибольший потенциал, компьютерному миру пришлось бы отказаться от своего стиля логики “да / нет”, "включено / выключено", "это / или то" в пользу "нечеткого" мышления, которое признает, что реальный мир состоит в основном из серых областей, а не четких черно-белых категорий. Здравый смысл всегда говорил нам, что это так, но мы склонны убегать от правды, когда ситуация становится трудной. Мы предпочитаем простые, четкие факты, из которых мы можем вывести простые четкие правила для жизни: мы позаботились о том, чтобы Бог дал нам Десять Заповедей, а не десять "если", "но" и "может быть". Тем не менее, на самом деле ничто так беспорядочно не поддается помещению в аккуратно помеченные коробки отдельных категорий, как наша сексуальная и любовная жизнь.

К счастью для Джой, она смогла по своему разумению пометить чувства Майкла к Уэйду в поле с пометкой “не сексуальные”, потому что у нее была вспомогательная часть мифологии Джексона, за которую можно было зацепиться: миф о том, что Майкл пытался пережить своё детство, которого у него никогда не было. Это мощный, интересный миф, корни которого уходят глубоко в прошлое Майкла. Это может быть даже полностью правдой, а не мифологией, но тот факт, что взрослый проявляет особенно сильный интерес к детству, не означает, что у него особенно слабый интерес к сексу. Такой вывод не вытекал бы ни из какого стиля логики. Если аргумент основан на представлении о том, что Майкл был асексуален “как ребенок”, это действительно не годится. У детей есть сексуальные чувства. Они не являются “невинными” в этом смысле. В любом случае, как бы сильно Майкл ни хотел жить жизнью ребенка, его гормоны были гормонами взрослого: возможно, он пропустил детство, но не половое созревание.

По словам Грэма, дружба Джой с Майклом помогла вбить клин между ней и ее мужем. Разногласия возникли из-за того, что Майкл невзлюбил Денниса, думая, что тот готов на все, что только сможет получить. В то время как Джой уехала жить в Калифорнию с Уэйдом, Деннис остался в Брисбене. На том скудном основании, что Майкл помог получить разрешение на работу в США для Джой Робсон, частный детектив Сандра Сазерленд назвала ее вместе с матерью Бретта уязвимой женщиной, которая стала зависимой от него.

И все же, возможно, она была права. Вскоре после сообщения Сазерленда сегодняшняя Тина Уивер раскрыла подробности показаний, содержащихся в заявлении на восьми страницах, которое затем должно было быть подано в Верховный суд Лос-Анджелеса. В этих показаниях охранника Чарли Майклса утверждалось, что Майкл сексуально надругался над Уэйдом и что его мать держалась от него подальше в то время при неприятных обстоятельствах. Заявление было сделано адвокатам, действующим от имени пяти охранников, которые подали в суд на Майкла за несправедливое увольнение. Охранник сказал: 

Это был День матери. Уэйд и его мать Джой были гостями на ранчо. Джой отвели комнату в одном из внешних гостевых домов, в то время как Уэйд остался в главном доме с Майклом. Миссис Робсон хотела остаться в доме со своим сыном, но ей сказали, что для нее нет подходящей комнаты. Я работала утром в День матери, и мне сказали взять Джой Робсон на “пробежку по ранчо”, чтобы посмотреть на всех животных в поместье. Я посадил ее в свой грузовик и отвез. Она плакала. Она не видела своего сына весь день и казалась очень нервной и обеспокоенной.

Чарли Майклс числилась свидетелем на суде над Майклом, но в конце концов так и не была вызвана для дачи показаний. Однако Джой спросили об инциденте в День матери во время перекрестного допроса по ее собственным показаниям. Она подтвердила эту историю в общих чертах, а затем прокурор Том Снеддон объяснил ей, что она сказала охраннику, что Уэйд предпочел бы быть с Майклом, а не с ней, и она была расстроена этим. Джой сначала отрицала это, но затем приняла это, когда Снеддон предъявил ей ранее сделанные ею показания, в которых она свидетельствовала на этот счет. Это выставило дело в совершенно ином свете: вместо того, чтобы Майкл был злодеем в пьесе, держа ребенка подальше от матери, основное внимание здесь уделялось собственным предпочтениям Уэйда.

День матери. Майкл подробно рассказал о своей любви к собственной матери в своей автобиографической книге "Лунная походка". “Одна вещь, которую я знаю о детях, - писал он, - это то, что если они не получат необходимую им любовь от своих родителей, они получат ее от кого-то другого и будут цепляться за этого человека, бабушку или дедушку, кого угодно. Нам никогда не приходилось искать кого-то еще, когда рядом была моя мама. Уроки, которые она нам преподала, были бесценны. Доброта, любовь и уважение к другим людям возглавляли ее список. Не причиняй людям вреда...”

Неужели Майкл забыл эти уроки в этот День матери? Неужели он бездушно проигнорировал возможность – мы могли бы подумать, что почти наверняка – что мама Уэйда будет стремиться увидеть своего мальчика в этот день из всех дней? Неужели Майкл позвонил своей собственной матери и послал ей цветы, игнорируя чувства Джой? Исполнял ли он бессознательно свое собственное пророчество: не позволяя Джой выразить свою любовь к сыну в тот день, он был уверен, что Уэйд будет искать привязанности в другом месте... от самого себя?

Возможно, но есть совершенно другой взгляд на эту историю, под таким незнакомым и странным углом зрения, что вряд ли это придет в голову кому-либо, кто рассматривает наши традиционные социальные порядки с точки зрения мейнстрима, будь то родители или люди молодого поколения, которые стремятся быть родителями.

Этот другой взгляд - глазами тех, кто не является родителями, или, скорее, глазами тех, кто чувствует, что им никогда не суждено стать мамой или папой. Среди них миллионы людей, которые хотели бы иметь собственных детей, но верят (не всегда правильно), что они упустят это, возможно, потому, что они геи или бесплодны, или по какой-либо причине просто не могут поверить, что они привлекут партнера. То, что эти люди видят таким образом, который часто является источником боли и тоски, - это общество, в котором родительское право является привилегированным. По причинам, которые столь же глубоки, как наша животная природа, и настолько сильно, насколько наша культура может подчеркнуть и усилить – то есть с сокрушительной, подавляющей мощью – родитель-ребенок находится в центре внимания всех наших социальных механизмов и мышления, всех наших ритуалов и драм. Ничто другое не имеет и вполовину такого значения. Для многих, особенно женщин, но ни в коем случае не только для них, рождение детей - это действительно то, в чем смысл жизни. Даже среди наиболее ориентированных на карьеру “отличников” нет недостатка в мужчинах и женщинах, которые считают своих детей величайшим достижением в своей жизни - действительно замечательным, когда размножение, так сказать, чертовски просто.

Те, у кого нет детей и даже нет надежды завести их, слишком остро чувствуют, каково это - быть исключенным из этой великой вселенной человеческого смысла. Они чувствуют себя чужаками для общества и даже для человечества, стоящими на холоде, обреченными вечно испытывать тепло и удовлетворение семейной жизни в лучшем случае через украденные моменты с чужими детьми, если вообще когда-либо. Возможно, они редко приближаются к реальному, чем когда видят идеализированные семьи в телевизионных рекламных роликах: их боль будет сильнее, потому что они не могут видеть, что у настоящего родительства тоже часто бывают свои муки и разочарования.

Тот факт, что их представление о том, чего им не хватает, может быть нереалистичным, не имеет значения ни здесь, ни там. В данный момент нас волнуют их чувства, их боль оттого, что они остались в стороне, на обочине жизни.

Прежде чем найти свой собственный крайне невероятный путь к родительству, который будет в центре внимания главы Тринадцатой, это была собственная мрачная перспектива Майкла. По-своему он покорил мир победами, которые посрамили Александра или Наполеона: он завоевал миллионы поклонников без кровопролития. Знакомое миллиарду или более людей, его лицо на пике его успеха было самым узнаваемым на планете, возможно, даже самым известным в истории человечества. Тогда он сказал, что однажды захочет иметь собственных детей в то время, когда мог бы выбрать из миллиона потенциальных подружек. И все же.. и все же в этом вопросе, который был для него отчаянно важен, он оставался никем на протяжении десятилетий взрослой жизни. У него не было собственного ребенка.

Несмотря на все свое богатство и власть, он принадлежал к числу несчастных, которым приходилось довольствоваться украденными мгновениями у других людей. Но в его неподражаемом стиле кража была крупной кражей. Никакой мелкой тактики воровства для Майкла. Его украденные “мгновения” могли растянуться на месяцы, а возможно, и на годы. Но за все эти моменты приходилось бороться в условиях сильной подозрительности. Каждое движение одинокого мужчины по отношению к детям плывет против мощной волны условностей. Мы привыкли думать о Майкле как о богатом и могущественном, но когда мы думаем о всепроникающей силе социальных сил, с которыми он всегда сталкивался, становится ясно, что ему было далеко не легко поступать по-своему, когда дело касалось детей, ему требовалась вся его хитрость, все его ресурсы, чтобы получить привилегированный доступ к ним. Даже тогда он обнаружил, что не может вечно побеждать систему.

Для бездетных любителей детей не существует Дня матери. В магазинах открыток вы не найдете отдельного раздела с поздравительными открытками для детей, которые можно отправить своему “особенному” взрослому другу. Только представьте, если бы они были. Как бы это могло называться? Называя вещи своими именами, можно было бы устроить День педофила или (что почти одно и то же) День более чем Тридцатилетнего Учителя / Молодежного лидера / Руководителя Церковного хора / Тренера по футболу среди юниоров. Или немного более респектабельно мог бы быть День Бесплодной пары. Но можем ли мы представить себе культурную революцию, которую это повлечет за собой, огромный сдвиг в том, как наши привязанности и привязанности являются социально привилегированными и санкционированными?

Ты видишь это? Джеймс, 42-летний хормейстер-холостяк, последние два года живет с десятилетним Оливером, своим нынешним “особенным” другом. Родители Олли обычно приходят на чай по воскресеньям, при условии, что у них с Джимом не запланировано ничего более интересного, что они часто делают. Родители стараются не показывать своего разочарования, когда это происходит: им чертовски больно внутри, но они знают, что должны скрывать свои чувства, чтобы это не расстроило Джима. В конце концов, он босс, и если они попытают счастья, Джим может вообще не разрешить никаких визитов. Он неплохой парень, рассуждают они. Но, как и любому любителю детей, ему трудно понять, что родители так же, как и он, любят своих детей. Еще одна вещь, которую они считают действительно трудной для родителей, - это то, что все, что они могут делать во время этих визитов, - это вежливо сидеть и разговаривать с Джимом, пока Олли играет в какую-то компьютерную игру. Они редко находят возможность побыть со своим сыном физически, по тискаться или поиграть в борьбу. Дело не в том, что Джим не позволил бы этого, просто, ну, они чувствуют себя немного неловко, как будто вторгаются на его эмоциональную территорию.

И, конечно, в День педофила им и в голову не придет попытаться организовать визит. Это было бы неподходящее время для таких аутсайдеров, как они сами, чтобы вмешиваться. Они вспомнили, как однажды читали в "Ньюс оф Уорлд", или это была та американская газета "Нэшнл Инкуайрер", о паре, которая похитила своего ребенка у его взрослого любовника в День педофила на целый день, оставив парня расстроенным и злым. Бедняга был доведен до слез. Иисус на небесах, думали они, какие бессердечные ублюдки! Как они могли так поступить!

Для любого, кто интересуется гуманными ценностями, такой дивный новый мир был бы кошмаром, ужасающим видением несправедливости, которой следует искренне противостоять. И все же это не просто кошмар, воображаемая антиутопия. В форме зеркального отражения такой мир - это именно тот, который мы имеем сейчас, в котором чувствительные, любящие детей люди, такие как Майкл Джексон, хотя и с гораздо меньшими деньгами и властью, чем у него, регулярно и жестоко разлучаются со своими близкими с полным пренебрежением к их чувствам. Вам справедливо возразят, что на самом деле важны чувства и будущее ребенка, но на практике это может быть не на первом месте в повестке дня в нашем обществе. Субъективно мы высоко ценим детей, но убедительно доказано, что наши средства расходятся с нашими целями, когда речь заходит об объективном стремлении сделать для них все возможное, особенно в том, что касается их сексуального и эмоционального развития. По этой общей теме я настоятельно рекомендую книгу Джудит Левин "Вредно для несовершеннолетних: Опасности защиты детей от секса".

На данный момент давайте вернемся к отношениям Майкла с Уэйдом Робсоном и обвинениям, выдвинутым Чарли Майклзом. Когда он высадила мать Уэйда Джой после “забега по ранчо”, ей позвонили, чтобы она принесла еду для Майкла и Уэйда в частный кинотеатр в Неверленде. Рядом с ним находится студия с зеркальной стеной. Майклс утверждал: “Войдя в закусочную, я направился в танцевальную студию. Я видел в зеркале Майкла Джексона, накинутого на спину Уэйда Робсона, полностью обхватив руками переднюю часть и промежность маленького мальчика, держа его за руку и гениталии и двигая ими вверх и вниз, двигаясь в ритме музыки, которая играла, крича "Whea!" неоднократно каждый раз, когда он поднимал гениталии мальчика. Я был ошеломлен и потрясен и ретировался. Я не знал, что делать или что сказать.”

Сегодня знал, что сказать. Они назвали это “убийственными новыми показаниями”. И если присяжные решат поверить в эту историю, они вполне могут посчитать, что этот акт приравнивается к “сексуальному насилию” и другим тяжким преступлениям по законам Калифорнии. Нам не нужно так спешить с суждениями, не в последнюю очередь потому, что показания Майклза не были использованы в 2005 году, когда это легко могло бы быть. Однако обвинение спросило бы Уэйда о предполагаемом “сексуальном танце”, предполагая, что Майкл хватал промежность Уэйда так же, как он хватал свою собственную в своих шоу. По-видимому, подразумевалось, что он использовал предлог, чтобы научить Уэйда своим танцевальным упражнениям, чтобы приставать к нему.

Нам не сказали, как этот инцидент мог произойти в присутствии Майклза, которого по ее собственной вине действительно вызвали в комнату – он никого не застал врасплох - без какого–либо явного смущения или смущения от имени Джексона. Может быть, Майкл просто не видел в этом ничего порочного или постыдного? Нам также не сказали, как Уэйд реагировал во время этого “сексуального танца”, как его окрестили сегодня. Почему нет? Если бы он был в явном затруднении, разве не вероятно, что нам бы сообщили? Значит, мальчик смеялся, наслаждался собой? Это кажется гораздо более вероятным сценарием. Иначе с чего бы Майклу так кричать “Уа!”? Разве это не просто жизнерадостное, дерзкое выражение, которое использует любой любящий родитель, когда качает своего малыша, или которое сами дети разражаются, когда веселятся на горке или качелях?

Что касается “сексуального” элемента, возможно, нам нужно напоминание из более крепких времен о том, что атмосфера, окружающая такую игру, не всегда была истеричной. Младенчество французского короля Людовика XIII является восхитительным примером. Жан Эро, придворный врач, вел дневник, из которого следует, что такая забава считалась подходящей для будущего короля: “Он громко смеялся, когда его няня поглаживала его член пальцами”, - сообщает Эро, который он продолжает описывать как трюк, который ребенок вскоре скопировал. В возрасте одного года и в приподнятом настроении “Он заставил всех поцеловать его член”, забавляя их всех. Позже он развлекся, увидев первые эрекции наследника престола: “Проснувшись в восемь часов, он позвонил мадемуазель Бетузей и сказал ей: ”Зезай, мой член похож на подъемный мост; посмотрите, как он поднимается и опускается". И он поднимал и опускал его".

Гораздо более серьезное обвинение против Майкла заключается не в том, что он наслаждался интимными, эмоциональными контактами с детьми, а в том, что с каждым ребенком всегда наступал момент, когда он прекращал это делать. По логике вещей, можно было бы подумать, что это идет ему на пользу: если вы делаете что-то не так, лучшее, что вы можете сделать, - это немедленно прекратить это. Но его критики, похоже, хотят иметь дело с обоими путями: он был неправ, когда начал, и неправ, когда остановился. Его обвинили не только в том, что он общался с подростками, но и в том, что он “бросил” их, оставив каждого по очереди расстроенным и эмоционально травмированным после того, как его заставили поверить, что только они были единственным особенным человеком в его жизни.

Это важное обвинение, поэтому нам лучше прояснить его. Прежде всего, мы должны четко понимать, что такое обвинение никогда не может быть выдвинуто против “растлителя малолетних” в обычном значении этого термина. “Растлитель малолетних” в судебных отчетах, тот, кто “нападает” на свою жертву и “нападает” на нее, воспринимается (хотя часто совершенно ошибочно) как взрослый, который навязывает сексуальный инцидент ребенку, не желающему этого, ребенку, который напуган или испытывает отвращение к происходящему. Было бы совершенно бессмысленно критиковать такого преступника за то, что в будущем он оставит своих жертв в покое. Никто не обвинил бы его в том, что он “бросил” их.

Если, таким образом, мы услышим эту критику в адрес “отбрасывания”, мы можем быть уверены в одном: указатели отказались от своей первой линии обвинения. Они бросили полотенце. Они знают, что просто не получится притвориться, что к ребенку “приставали” или “нападали” против его воли. В этих случаях факты делают очевидным, что ребенок стал восхищаться, боготворить и, да, даже любить рассматриваемого взрослого. Это выводит нас на более знакомую территорию. Не все считают себя экспертом по сексуальному насилию над детьми, даже в наши времена, когда так называемые “эксперты” стоят десять центов в эфире и в колонках мнений, но все мы чувствуем, что любовь - это открытая книга - конечно, безумно запутанная, но также и волшебная, с тысячью историй, которые мы знаем наизусть, по очень веской причине, что ее язык - язык нашего сердца. Его страницы - это сама суть нашей жизни, его слова - наши песни, наши стихи, наши чувства, музыка нашей души.

Мы чувствуем, что любовь сильна, неудержима и даже безжалостна. “Любовь найдет способ”, - говорим мы, или “Любовь не знает законов”. Когда мы думаем о том, чтобы подставить сопернику локоть, любовь позволяет нам обходить не только человеческие законы, но и более высокие этические соображения: “В любви и на войне все честно”, - утверждаем мы, апеллируя к традиции, более прочной, чем наша беспокойная совесть. Однако у нас так много фольклора в подобном духе не потому, что чувства, которые он выражает, содержат очевидную истину, а скорее потому, что он говорит о том, что мы чувствуем и во что мы хотим верить. Любовь найдет способ? Попробуй сказать это Ромео и Джульетте! Любовь не знает законов? В сотне стран геи-ромео и джулианцы могли бы исправить нас. Все справедливо в любви и на войне? Спросите слабака с семью камнями, которому только что швырнули песок в лицо.

Когда фишки на кону, все, кроме самых донкихотских романтиков и самых эгоистичных, “красных в зубах и когтях”, выживальщики вынуждены признать, что любовь связана с жесткой сетью социальных ограничений и правил – правил, основанных на морали и экономике. Пример последнего становится очевидным, когда мы смотрим, скажем, на браки по договоренности в индийском стиле, которые когда-то презирались на Западе, но теперь все чаще находят своих поклонников. Но есть только одно правило, одно моральное правило, которое должно нас здесь касаться: правило верности. Мы можем втайне восхищаться и завидовать свободному духу Дон Жуанов среди нас, бессердечных типов типа “Люби их и оставь”, но мы этого не одобряем. В нашей культуре ярко представлены такие фигуры, получающие свое воплощение, возможно, наиболее незабываемо с сошествием дона в ад в "Дон Жуане" Моцарта.

Людям во многих культурах может показаться, что браки по договоренности являются разумным и действительно единственным способом упорядоченного обеспечения благоприятного будущего для семьи. На Западе, как уже отмечалось, есть признаки перемен, но мы все еще в целом склоняемся к “романтическому” индивидуализму. Точно так же наши моральные заповеди в отношении верности, столь очевидно мудрые для нас, могут быть не столь общепринятыми, как мы предполагаем. Мы привыкли думать об отношениях мужчин с женщинами, и у нас есть обширная культура, на которую можно опираться, решая, что работает, а что нет, что хорошо, а что нет. В отличие от древних греков, у нас нет традиции размышлять о сексуальных отношениях между мужчинами и мальчиками, хотя за последние полвека или около того такие разные писатели, как Джей Зи Эглинтон (Уолтер Брин), Кеннет Довер, Мишель Фуко, Томас Хаббард и Уильям Перси, многое сделали для изучения и пересмотра этого явления и того, что из него сделали греки.

Не то чтобы культурный релятивизм должен быть поставлен на службу, чтобы оправдать бездушное безразличие мужчины к чувствам мальчика, который полюбил его. Это было бы чудовищно. Однако, по-видимому, требуется некоторая информация о том, как на самом деле работает его дружба, если у нас есть хоть какая-то надежда понять Майкла Джексона и его отношения с детьми. Модель двух влюбленных вводит в заблуждение в некоторых важных отношениях. Давайте тогда возьмем другую модель, которая предполагает отношения между взрослыми и детьми: родительскую любовь. Если у родителей единственного ребенка есть еще один ребенок, старший ребенок вполне может ревновать, зная, что он больше не единственный, кого любят его родители; он может даже почувствовать, что вся любовь перешла к молодому узурпатору. Хорошие мама и папа будут очень внимательно относиться к проблеме, но невозможно избежать того факта, что они не могут быть на сто процентов “верными”, отдавая всю свою любовь и внимание своей “первой любви”, и если бы они попытались это сделать, это было бы несправедливо по отношению к новорожденному.

Мы не слишком мучаемся по этому поводу. Мы говорим, что это “просто жизнь”, которую братья и сестры должны делить со своими родителями. В этом нет ничего плохого, отнюдь: дети с братьями и сестрами обучают друг друга социальным отношениям, в то время как только дети упускают это раннее обучение. Для детей важно, чтобы их любили и лелеяли, но с годами им также необходимо расти в направлении независимости, что подразумевает постепенное отлучение от любящей защиты родителей. Эти отношения совершенно не похожи на отношения влюбленных, которые, по крайней мере, в идеальной картине, счастливо стареют вместе как пара Дарби и Джоан.

Мы слышали, как Джой Робсон перечисляла “мальчиков года” Майкла. Что мы должны сделать с этой экстраординарной информацией? Должны ли мы видеть его педофильским Дон Жуаном, с Радостью, его невероятным помощником, зачитывающим список своих завоеваний, предвещающим длинный след невыполненных обещаний и разбитых сердец маленьких мальчиков? Это безумная идея, и она имеет какое-то значение только потому, что мы привыкли думать о сексуальной любви с точки зрения ожиданий исключительных отношений, будь то в браке или нет. Связь таких отношений с воспроизводством и его бременем усиливает важность долгосрочных обязательств, значение, полностью отсутствующее в отношениях между мужчиной и мальчиком, где воспроизводство не рассматривалось как проблема даже самым склонным к горшку и паникующим социальным работником. Следуя альтернативной модели, родительской, мы можем видеть, что отношения не обязательно должны быть исключительными, чтобы быть по-настоящему любящими. Точно так же мы ожидаем, что учитель будет заботиться обо всех детях в классе; мы не видим вины в том, что они “беспорядочно” распределяют свое внимание по классу.

Модели, построенные на основе множества взаимосвязей, могут быть полезными для понимания сути дела, но ни одна из них не подходит один к одному. Пришло время более внимательно присмотреться к тому, как фактор верности проявил себя как предмет беспокойства родителей и детей в жизни Майкла. Джой Робсон явно считает, что сам Майкл счел это деликатной темой, заявив, что он мало говорил о мальчиках, которые “просто друзья”: “Он никогда много о них не говорит, а другие главные мальчики не знают о них на случай, если они начнут ревновать друг к другу”.

Если это заставляет Майкла звучать как моряка с девушкой в каждом порту, нам не следует слишком беспокоиться о том, что он “изменяет” какой-либо из своих “девушек”. Начнем с того, что они не девушки, то есть не молодые женщины, надеющиеся выйти за него замуж. Любой из молодых парней Майкла, возможно, был бы польщен и взволнован тем, что монополизировал его время и внимание на несколько месяцев или даже на год или два, но ни один мальчик, приближающийся к подростковому возрасту в западном мире – или фактически в любой современной культуре – не будет страдать от заблуждения, что его готовят к какому-то однополому браку. Эта мысль вряд ли пришла бы в голову даже тем немногим мальчикам, которым суждено стать геями, а остальные с воплями бросились бы бежать от этой идеи. Возможно, они хотели быть большими друзьями с Майклом, а также разделять сексуальные и эмоциональные чувства, но это не значит, что они хотели или ожидали, что это будет навсегда. Если Майкл избегал разговоров об Уэйде, когда он был с Бреттом, когда он был с Джорди, когда он был с Маколеем, это было скорее вопросом дипломатии и хороших манер, чем маскировки любой неверности его “постоянному” или его “предназначенному”.

Джой Робсон довольно хорошо выразилась, когда давала показания в 2005 году. Он признал, что Уэйд однажды расстроился, когда услышал, что Майкл собирается провести ночь с Джорди Чендлером, а не с ним самим, но он объяснил, что в этом нет ничего особенного, ничего травмирующего. Он сказала, что среди детей обязательно возникнет зависть к тому, кто будет рядом с Майклом. Он описала это как обычную семью, у которой есть любимый дядя, с которым все дети хотели быть. Быть рядом с одним из них в определенное время не означало отвергать других. Он добавила, что Майкл называл многих детей своими “двоюродными братьями”, предоставляя им всем безопасное место в своей эмоциональной “семье” и таким образом избегая травмирующей ревности.

Вопрос о нелояльности может возникнуть только тогда, когда есть ожидание исключительных отношений один на один. Обычно это понимание возникает, когда мальчик встречает девочку в нашей культуре, с ее привычкой встречаться, постоянно встречаться и жить вместе, либо в неформальном партнерстве, либо в браках, санкционированных церковью или государством. Ни в коем случае не все культуры настаивают на исключительности “один к одному”: например, в исламском мире есть полигамные браки, а на Западе есть те, кто выбирает "открытые" браки, когда партнеры делят дом, но каждый дает другому свободу заниматься сексом в другом месте. Однако такие договоренности могут показаться довольно экзотическими и исключительными. Нормой в господствующей культуре является то, что когда два человека противоположного пола вступают в любовные отношения, они явно ожидают, что это будет один на один. Ни одному из них не нужно говорить об этом прямо. Правила игры известны.

Сравните это с миром мальчиков и мальчиков взрослого мужчины-гея, и мы увидим другую картину. Многие партнерские отношения один на один процветают, но есть также все признаки гораздо более случайного секса и большей текучести и разнообразия связей и контактов. Некоторые мужчины-геи испытывают сильную эмоциональную потребность в длительных отношениях один на один, но они не могут ожидать, что какая-либо конкретная связь будет сформирована с учетом заложенной в нее такой цели. Такое стремление должно быть открыто выражено другому мужчине. Если это не прописано или не подразумевается посредством тонких коммуникаций, которые делает возможной близость, то партнер не обязан автоматически быть “верным”.

Ситуация Майкла отличалась от любой из вышеперечисленных. Это не было знакомством мальчика с девочкой или даже мальчика с мальчиком в смысле взрослого мужчины-гея. В его социальном мире не было традиционных правил, по которым можно было бы действовать. Большинство людей, погруженных в мир гетеросексуальной романтики, руководствуются мудростью учителей, священников и врачей, знаниями романов и популярных песен, а также образцами для подражания, взятыми из огромного числа источников, от семьи и соседей до телевидения и Голливуда. У Майкла никогда не было ничего подобного, поскольку он вырос в удивительно одинокого подростка и часто еще более изолированного взрослого. Как и любовь между геями до недавних лет, его любовь культурно невидима. Большую часть своей жизни он прожил в вакууме, лишенный какой-либо социальной поддержки, мудрого совета или понимания, которые напрямую отражали бы его чувства и то, как он должен был относиться к своим маленьким друзьям. Поэтому ему пришлось выработать свои собственные правила, и по проблеме ревности и верности мы уже начали видеть в словах Джой Робсон некоторые свидетельства того, как он это понял.

Нам говорят, что когда он был с каким-то конкретным мальчиком, он преуменьшал других; это были хорошие манеры, а не неверность. Эта интерпретация находит сильную поддержку в рассказе Джорди Чандлера, когда он говорит, что Майкл рассказал ему о других мальчиках, которые мастурбировали перед ним, пытаясь заставить его сделать то же самое. Мужчине, пытающемуся создать у своей девушки впечатление, что она единственная настоящая любовь в его жизни, было бы неразумно говорить ей что-то вроде “Давай, дай мне полизать твой клитор, как это делают все мои другие подруги”! Возможно, мы хотели бы отчитать Майкла за такое поведение – возможно, его манеры изменились, – но мы, конечно, не можем обвинить его в недобросовестности: Джорди явно не обманывался. Эта история свидетельствует о том, что он знал, что в жизни Майкла было или было много других маленьких мальчиков, и по логике, которая, несомненно, была ему не чужда, он мог бы предвидеть, что их может быть еще много. Он, должно быть, также хорошо понимал, что ключевое слово - "молодой", а молодость - это скоропортящийся товар, в том числе и его собственный. Его контакту с Майклом было суждено закончиться внезапно, травмирующе и против его воли. Но это также противоречило желаниям Майкла: в печали финала нельзя винить его, за исключением того, что от зрелого взрослого можно было ожидать, что он будет знать, что на отношения будет оказываться социальное давление, что сделает возможным, что все закончится слезами.

Мы говорим это, однако, оглядываясь назад на 20 лет, и должны иметь в виду, что было много других отношений, которые закончились гораздо более счастливо. Еще в 1994 году я заметил: “Уэйд Робсон, похоже, еще не достиг точки расстования. Он может оставаться рядом с Майклом еще год или два. Его мать, правильно это или неправильно, все еще питает к нему амбиции в музыкальной индустрии, и, используя помощь и контакты Майкла, он был на грани выпуска рэп-альбома к концу 1993 года”.

Сейчас, когда я пишу, мы можем видеть, что Майкл остался верен Уэйду, а Уэйд - ему дюжину лет спустя. К этому времени физическая близость Уэйда к Майклу уже давно сошла на нет естественным путем. Он начал интересоваться девушками. Его невеста присутствовала на суде вместе с ним, когда, как уже упоминалось, он давал показания в поддержку Майкла. Собственная карьера Уэйда в индустрии развлечений процветала; теперь он сам по себе был звездой. Майкл не бросил его, и у него не было причин сожалеть о том, что он был близок с ним в детстве. Семья Барнс тоже по-прежнему с огромным энтузиазмом относилась к Майклу в 2005 году, как и Кассиос. Другие близкие друзья также поддерживали его с тех пор, как он достиг совершеннолетия, в том числе Эммануэль Льюис, Кори Фельдман, Джонатан Спенс и Маколей Калкин. Все это является наглядным свидетельством того факта, что только бедствие общественного неодобрения иногда жестоко обрывает отношения между мужчиной и мальчиком, а не что-то присущее самим отношениям. 

ГЛАВА 5

Мальчики останутся Мальчиками – Но ненадолго

Средства массовой информации быстро отреагировали на насмешку о том, что Майкл резко “бросает” мальчиков, когда “заканчивает с ними”, как щенков после Рождества или использованный презерватив. Это обвинение легко бросить любому любителю мальчиков, а не мужчин, хотя бы потому, что мальчики, по природе вещей, недолго останутся мальчиками. Но удержится ли заряд - это уже другой вопрос. Задолго до того, как дело Гэвина Арвизо даже мелькнуло в глазах прокурора Тома Снеддона, в средствах массовой информации в то или иное время называли дюжину молодых людей особыми друзьями Майкла. Во всех случаях, кроме одного, эти отношения не проявляли признаков внезапного или несчастливого прекращения. Майкла обвинили – несправедливо, как мы увидим, – в том, что он “бросил” только одного из этих мальчиков. В этом контексте его имя было неудачным: Джимми Сейфчак.

Джимми познакомился с Майклом, когда ему было девять лет, и светловолосый голубоглазый мальчик появился вместе с ним в рекламе Пепси. Вскоре после этого, как мы уже видели, он сопровождал Майкла в туре Bad. Пара появилась на сцене вместе в одинаковых черных кожаных костюмах. В то время в Лондоне их видели держащимися за руки и обнимающимися в туристическом автобусе Майкла. Майклу пришлось отменить два концерта, потому что он простудился от мальчика, по словам Рэнди Тараборрелли. К концу ноября 1993 года, когда Джимми было четырнадцать лет, он провел два часа, отвечая на вопросы большого жюри в Санта-Барбаре о своих отношениях с Майклом. Сообщая об этом, The Sun сообщила своим читателям в качестве справочного материала без источников: “Звезда купила родителям Джимми Roller стоимостью 110 000 фунтов стерлингов в качестве благодарности за то, что они позволили ему присоединиться к туру”.

Тараборрелли рассказывает похожую историю. В его версии упомянутый "Роллс-ройс" оценивается в долларах по гораздо более низкой цене, но роскошный лимузин в любом случае является ошеломляющим подарком. Ни один политик не смог бы принять подобный подарок без того, чтобы воздух не был наполнен обвинениями во взяточничестве и коррупции. Люди в шоу-бизнесе более свободны дарить и принимать показные подарки по своему усмотрению, без каких-либо подобных последствий, но люди должны были задаться вопросом об истинном мотиве этой особой щедрости, ее масштаб и обстоятельства были настолько необычными. Объяснение Sun было чистым подталкиванием, подмигиванием, но можно ли винить газету? Разве не нужно было что-то объяснить?

Тараборрелли, возможно, поступил мудро, отказавшись взять на себя эту задачу. Он только что сказал нам, что после подарка "Роллс-Ройса" менеджер Майкла Фрэнк Дилео решил, что пришло время разорвать дружбу с Джимми. Он предупредил, что ходят слухи. Люди говорили, что эти отношения были извращенными. Майклу было больно от того, что он услышал, и ему было одиноко без мальчика. Тараборрелли никогда не объяснял этого по буквам, но, как следствие, Майкл последовал совету Дилео и отказался от Джимми. Версия Daily Express в августе 1993 года подтвердила это, мрачно добавив, что “Джимми с тех пор никто не видел и не слышал”. Жаль, что он появился живым и здоровым несколько месяцев спустя на слушании большого жюри: это испортило им хорошую историю.

Сверкающее присутствие нового элегантного "Роллс-ройса" в этой истории неизбежно выделяется так же настойчиво, как и сам автомобиль лучших людей. Это важно, и мы еще вернемся к этому, но мы не должны позволять машине отвлекать внимание от главного вопроса: Майкл бездушно “бросил” Джимми? В версии Тараборрелли мы видим совершенно иную картину. Майкл совсем не хотел бросать Джимми. Напротив, отношения демонстрировали все признаки продолжительной интенсивности, а не охлаждения, и именно эта интенсивность стала причиной слухов, приведших к совету Дилео. Тогда Майкл действовал скорее под давлением, чем из-за какого-то бессердечного каприза. Несомненно, ему было сказано, что мальчик сам может пострадать, если все разговоры выйдут из-под контроля. Отнюдь не бессердечный, в этом случае Майкл, похоже, был вынужден сделать что-то, что причинило ему боль и одиночество. Все это сводилось к тому, что и его, и Джимми приносили в жертву на алтарь общественного мнения.

Но в прессе Майкл должен был быть главным злодеем этой статьи. Today утверждал, что “Джимми Сейфчак был в отчаянии, когда певец потерял к нему интерес, когда он достиг подросткового возраста”. Но неудачный тур, подарок Rolls Royce, совет Дилео и принятие Майкла - все это произошло в 1988 году, когда Джимми было всего десять лет. С каких это пор десятилетний ребенок “достигает подросткового возраста”? Все свидетельства указывают на то, что Майкл очень любил мальчиков вплоть до полового созревания и даже в нем, как мы видели с Джорди. По словам другого свидетеля–ребенка, идея о том, что Джимми становится слишком старым для него, - это просто полное “Б.С.”. Сегодня усугубил агонию, подразумевая, что жестокое поведение Майкла – не жестокое предубеждение плохо информированной общественности, конечно, - было причиной того, что Джимми нуждался в терапии после того, как его “бросили”. Джексон оплатил счета, сказал сегодня, информация дана не для того, чтобы похвалить его за попытку помочь мальчику, а для того, чтобы проклясть его за то, что он якобы причинил Джимми душевные страдания. Неназванный источник используется для более точного определения вины: “Его поставили на гигантский пьедестал, и внезапно его вырвали у него из-под ног. Он начал ревновать, когда Джексон обратил свое внимание на нового мальчика". Итак, есть новый ракурс: мальчик-соперник. Это была правдоподобная история.

У нас даже есть имя, которое мог иметь в виду источник, Брэндон Адамс, к которому мы вскоре обратимся. Как мы уже видели, в годы, предшествовавшие скандалу вокруг Джорди, Майкл редко обходился без мальчика в своей жизни. Но, кроме сегодняшнего утверждения, ничто не указывало на то, что он бросил Джимми или любого близкого приятеля в пользу другого. Нам не сообщили ни имени нового конкурента, ни чего-либо об анонимном источнике, ни о том, насколько хорошо он / она мог знать, что происходит. Против этого у нас есть неопровержимые доказательства того, что Today ошибался в том, что Джимми был брошен “когда он достиг подросткового возраста”, и альтернативное объяснение, связанное с именем человека: Фрэнк Дилео. История Дилео также была подкреплена в аккаунте Тараборрелли комментарием Джерома Говарда, бизнес-менеджера матери Майкла, Кэтрин. “Некоторые люди считали, что Майкл слишком много значил в жизни ребенка, чтобы это было полезно ни для него, ни для ребенка”, - сказал Говард. “Однако Майклу было одиноко без него”.

Сегодняшний день был посвящен изучению удивительной щедрости Майкла по отношению к Джимми и семье Сейфчак, которая явно началась с покупки дорогих игрушек для Джимми в лондонском магазине игрушек Hamleys и "Роллс-ройса" для родителей мальчика, Джима и Стефани. Это, напомним, было незадолго до того, как Майкл и Джимми расстались, но финансовая помощь на этом не закончилась. Кое-что из этого было не так уж примечательно по стандартам Джексона. Майкл всегда щедро тратил деньги на игрушки для своих мальчиков, и сегодняшнее утверждение о том, что после расставания он заплатил Джимми за уроки режиссуры и актерского мастерства, а также за уже упомянутую терапию, соответствует тому, что мы могли бы ожидать: даже если расставание не было ошибкой Майкла, он вполне мог чувствовать, что “задолжал” Джимми. В любом случае, он всегда гордился тем, что видел, как “его” молодежь приходит в шоу–бизнес - свидетель Уэйд Робсон.

Труднее объяснить без зловещего подтекста как “Роллс-ройс”, так и утверждение, приписываемое мужу Ла Тойи Джексон Джеку Гордону, что "Сейфчаки" были одной из нескольких семей, которые получили "деньги за молчание" от Майкла, позже в "Санди таймс" поддержали это утверждение, заявив, что Ла Тойя в частном порядке указал, что Сейфчаки были среди этих семей. Более публично она заявила, что сама видела некоторые чеки, выписанные в некоторых случаях на “миллионы”. Гордон утверждал, что отец Джимми, Джим Сейфчак, бывший мусорщик, стал миллионером после его общения с Джексоном. К тому времени Джим был богатым владельцем предприятия по утилизации отходов в долине Сан-Фернандо, над Лос-Анджелесом. Сегодня также процитировал члена штаба Джексона: “Майкл берет на себя все счета для Джимми. Его родители также позаботились обо всех своих расходах. Каждый месяц они получают солидный чек от организации Джексона. Я не знаю точной суммы, но Майкл очень щедр”.

Если эти утверждения сотрудников и семейных источников были правдой – а подарок “Роллс–Ройса” так и не был достоверно объяснен, - то еще менее вероятно, что Майкл когда-либо "бросил" Джимми по собственной воле. Напротив, у нас начинает возникать ощущение дежавю. Был еще один мальчик, не так ли, с которым Майкл стал очень напряженным, еще один мальчик часто появлялся с ним на публике, пока “все действительно не начало выходить из-под контроля”. Тоже другой мальчик, чей контакт с ним внезапно прервался и который внезапно стал намного богаче.

Параллели, отмечающие конец отношений Джимми и Джорди с Майклом, поразительны, и поэтому неудивительно, что Джимми был допрошен большим жюри по делу Чендлера. Он ответил на вопросы присяжных в ноябре 1993 года, в самом начале заседания большого жюри. В то время он был представлен в прессе как потенциальный ключевой свидетель по этому делу. Заседания жюри проходили в тайне, предоставляя таблоидам простор для применения своих темных искусств: в отсутствие неопровержимых фактов о показаниях Джимми они могли бы представить его вклад как вклад недавно обнаруженной “жертвы”, которая, возможно, захочет поговорить, теперь, когда на нем было внимание, хотя его семья якобы была щедро подкуплена, чтобы не делать этого.

Теперь мы знаем то, чего СМИ не знали в то время, или, во всяком случае, официально: Джимми не выдвигал обвинений в сексуальном отношении в своих показаниях большому жюри и не сказал ничего, что подтверждало бы мнение о том, что денежные средства обеспечили его молчание. Что представляет интерес, так это то, что, когда "Санди Таймс" позвонила семье в попытке выяснить подробности, "Сейфчаки" отказались комментировать, но, что важно, они направляли все звонки не своему адвокату, а людям Майкла. Если сотрудничество семьи было куплено, как кажется вероятным, работа была выполнена очень тщательно, на долгосрочной основе. Также разумно предположить, что если бы Джимми разочаровался в Майкле и эмоционально отвернулся от него, его семья не предпринимала бы позитивных усилий, чтобы связать средства массовой информации с помощниками Джексона, помогая им раскрутить версию Майкла.

И вот решающий момент: Джимми Сейфчак позже женился бы в Неверленде. Ладно, по общему признанию, он женился не на Майкле, но разве Джимми выбрал бы это место, если бы парень жестоко бросил его?

История Джимми содержит очень сильные намеки на то, что атака СМИ на Майкла за то, что он “бросил” детей, была совершенно ложной картиной. Проблема подкупа имеет больший вес, но даже этот аспект может померкнуть, когда – как это часто бывает с ротвейлерами таблоидов – критика порождается писателями, явно стремящимися использовать каждый трюк в книге, чтобы представить несправедливую картину. Такие истории гораздо больше говорят о нашей готовности демонизировать непопулярных фигур, чем о Майкле: одно и то же ненавистное варварство можно наблюдать постоянно, независимо от того, являются ли жертвы просителями убежища, “мошенниками”, педофилами или кем-то еще, кто в настоящее время находится в центре народного фанатизма и гнева.

Классический пример - нападение людей на дружбу Майкла с братьями Коэн в Южной Африке. История, датированная апрелем 1999 года, привлекла внимание к тому, что утверждалось как двухлетняя дружба между Майклом и Дином Коэном, в то время тринадцатилетним, и его маленьким (неназванным) братом шести лет. Говорили, что Джексон регулярно совершал пятнадцати часовой перелет из Лос-Анджелеса в их дом в Йоханнесбурге. После упоминания о других мальчиках и их семьях, которые были “очарованы” славой и богатством Майкла и “польщены деньгами и вниманием”, которые он им уделял, история позиционировала родителей братьев Коэн – не только их детей – как уязвимых и чрезмерно доверчивых. Семья жила в “скромном” доме в Йоханнесбурге; отец мальчиков, Филипп Коэн, был “скромным” автомехаником. У семьи Коэнов не было бы “Роллс-ройса”, но Майкл "взял двух мальчиков и их семью на роскошный отдых в Сан-Сити".

Подразумеваемый подкуп или смягчение в этом случае, таким образом, был почти таким же скромным и скромным, как и сама семья, и оставил бы историю немного слабой, если бы она была рассказана кратко, по фактам, прямолинейно. Но это означало бы считаться без зловещих навыков презентации таблоидов на двух страничном развороте, перегруженном языком поношения. В колонке на боковой панели, озаглавленной “СПИСОК ПОЗОРА ПЕВЦА”, содержалось совершенно ложное утверждение о том, что “за последние шесть лет ШЕСТЕРО детей обвинили Джеко в сексуальном насилии”. Мальчиков звали Джордан Чендлер, Джейсон Франсия, Уэйд Робсон, Шон Леннон, Джимми Сейфчак и Бретт Барнс. Только первые двое когда-либо выдвигали обвинения. Отнюдь не будучи обвинителями, остальные фактически защищали Джексона, и двое из них, Робсон и Барнс, в конечном итоге сделали это под присягой в суде.

На главной фотографии в развороте Майкл был пристегнут вместе с Дином, когда пара готовилась отправиться в захватывающее путешествие, запланированное звездой в Сан-Сити. Заголовок гласил: “Вы бы позволили СВОИМ детям так близко подобраться к этому чудаку?” В тексте говорилось, что руки Майкла были замечены лежащими на плечах мальчика “в сценах, которые приведут в ужас родителей повсюду”. Звезда, как нам сказали, “навсегда будет носить ярлык сексуального насильника детей” – даже, заметьте, не предполагаемого насильника детей. Его дружба с мальчиками Коэнами стала “леденящим душу отголоском” того, как он сблизился с Джорди Чандлером. “Потрясенный наблюдатель” рассказал, как поведение Джексона “вызвало дрожь по спине” у других зрителей, хотя нам не сказали, откуда он это знал, если только он не видел, как его товарищи по шоку заметно дрожали. Майкл, как нам сказали, отрицал какие-либо злоупотребления, но “его отвратительный образ педофила закрепился” после его выплаты в 1994 году, чтобы “покончить с позором”. В другой врезке “главный врач” утверждал, что “Джексон должен всегда держаться подальше от детей”, хотя он никогда не был осужден ни за что вообще, не говоря уже о злоупотреблениях детьми.

То, что во время нападения на Майкла все не всегда было так, как казалось, еще лучше иллюстрируется историей Терри Джорджа и ее последствиями. Джордж рассказал историю своего контакта с Майклом Джексоном газете Mail on Sunday, которая опубликовала его в конце августа 1993 года. Он был описан как 28-летний диск-жокей. Джордж сказал, что мальчиком, выросшим в Йоркшире, он был страстным охотником за автографами, который также ждал у дверей сцены с камерой и магнитофоном, чтобы вырвать несколько мимолетных слов и сфотографировать любых доступных звезд.

Юному Терри было тринадцать лет в феврале 1979 года, когда Майкл приехал выступать в свой родной город Лидс. Подслушав в вестибюле отеля Dragonara, он узнал номер номера Майкла, проскользнул в лифт и постучал в дверь звезды. К его изумлению, его пригласили войти и дали эксклюзивное получасовое интервью. “Он говорил со мной как с другом", - сказал Джордж. “Он заставил меня почувствовать себя особенной, и в конце он спросил, можем ли мы поддерживать связь, и мы обменялись номерами телефонов и адресами”. Несколько дней спустя Майкл позвонил – и продолжал звонить время от времени в течение следующих месяцев из своего дома в Калифорнии. Беседа была “легкой и непринужденной”, о поп-музыке и тому подобном.

Затем последовал звонок совсем другого рода, сказал Джордж. Майкл начал расспрашивать молодого Терри в наглядных выражениях о сексуальной активности. В то же время “звезда описала свои собственные интимные физические действия во время разговора”, как выразился один таблоидный перевод его аккаунта. Джордж продолжает рассказ:

Он просто прямо высказал свои вопросы. Я чувствовал себя смущенным и неловким. Я действительно не понимал, о чем он говорит. Я попытался увести его от темы, и тогда он спросил: “Ты веришь, что я делаю это сейчас?” Я спросил: “А ты?” Я почувствовал панику. Я был потрясен. Я попытался заговорить о чем-то другом, но он снова включил это в разговор. Мне было не по себе. Весь разговор длился около пятнадцати минут, но он говорил об этом интимном половом акте минут пять или около того. Потом он сказал, что позвонит мне на следующий день. Оглядываясь назад, я мог бы повесить трубку, но он был суперзвездой, и я был польщен, и я не хотел, чтобы он перестал мне звонить.

Майкл стал меньше звонить после этого. Звонки начали стихать. Но Терри Джордж был так далек от желания прекратить отношения, что затем начал звонить Майклу, получив счет на 340 фунтов стерлингов, что привело к отключению телефона его родителей. “Ты снова звонил этому Майклу Джексону, не так ли?” - обвиняюще сказала его мать. Даже отключение не остановило его, потому что он несколько раз пытался позвонить Майклу из телефонной будки за пределами своей школы и сбрасывать. Когда он дозвонился, говорится в газете, “стало ясно, что его друг-суперзвезда не хотел разговаривать”. Несколько лет спустя, “будучи коренастым 17-летним парнем”, он разыскал Майкла в Лондоне, когда тот приехал записываться с Полом Маккартни. Он был сфотографирован рядом со своим кумиром, “Но теперь руководство было под рукой, чтобы вежливо отмахнуться”.

“Я чувствовал себя использованным, потому что он хотел моей дружбы, когда я был еще мальчиком. Теперь я был молодым человеком, которого он, похоже, просто не хотел знать”, - сказал Джордж. “Оглядываясь назад, Майкл поступил неправильно".

Линии нападения таблоидов на Майкла ясны: он шокировал невинного подростка интимными разговорами о сексе и отмахнулся от него, когда тот стал слишком взрослым, чтобы быть интересным. Просто позорно. За исключением того, что это не “просто” что-то. Если бы юный Терри был так потрясен, неужели он действительно так отчаянно стремился поддерживать контакт? Что, если бы у Майкла сложилось довольно проницательное представление, что парень будет возбужден его сексуальным разговором?

Это были мысли, к которым Почта в воскресенье не проявила энтузиазма к продолжению, особенно ужасающая – для морализаторствующего таблоида – идея о том, что невинный маленький Терри, возможно, отрывался вместе с Майклом. Вероятно, именно поэтому газета не упомянула о том факте, что к тому времени, когда она опубликовала свою статью, мистер Джордж владел правами на конкурс "Мистер гей в Великобритании", стал владельцем журнала новостей о геях "Все указывает на север" и сам, как вы уже догадались, был геем.

Под давлением лондонского гей-журнала Capital Gay, требующего объяснить, почему он нажился на кампании против Джексона, он сказал: “Меня загнали в угол. Я либо сотрудничал, либо читал свою историю чужими словами”. Как, мы могли бы спросить, мог кто-то другой оказаться в состоянии загнать его в угол? Кто бы знал о частном телефонном звонке, если бы он сам не выпустил кота из мешка? А почему бы и нет? Если бы такой призыв действительно прозвучал, это произвело бы большое впечатление, особенно для гей-аудитории. Зачем держать такой хороший материал при себе? Загнанный в угол Столичным геем, его новая реплика явно извиняется, хотя он продолжал говорить, что в то время он не знал, как справиться с вызовом или что он гей.

Нетрудно понять, что тринадцатилетний мальчик может быть взволнован любой встречей с такой мегазвездой, как Майкл, не говоря уже о сексуальном телефонном звонке. Явная ценность неожиданности сама по себе стала бы шоком, даже если бы содержание было приятно захватывающим. И вот в чем загвоздка, если можно простить это выражение: если первоначальной реакцией Терри Джорджа был шок, мы можем быть уверены, что вскоре последовали волнение и интерес. Зачем еще упорно звонить ему, когда есть тысяча других поп-звезд, за которыми он мог бы гоняться со своей книгой автографов? Если бы он не знал, что он гей, когда положил трубку, не могло быть серьезных сомнений в том, что он узнал об этом очень скоро, и, конечно, к тому времени, когда он догнал Майкла в возрасте семнадцати лет. Джордж даже прямо заявил прессе: “Я не чувствую себя жертвой и никогда не чувствовал себя жертвой".

Очевидно, что Джордж хотел внимания, даже когда он впервые встретил Майкла в тринадцать лет, в последнее время Джордж снова оказался в центре внимания общественности. Став мультимиллионером, в ноябре 2007 года он представил часовую телепрограмму в прайм-тайм для сериала "Секретный миллионер" 4-го канала. В реалити-шоу он анонимно работал помощником в доме престарелых, выполняя такие грязные обязанности, как уборка туалетов и встречи с различными нуждающимися людьми; ближе к концу часа он раскрывает свою истинную личность и щедро жертвует несколько толстых чеков из своих собственных денег людям и достойным целям - общественная ценность, можно подумать, не в миллионе миль от стиля Майкла, проводящего время с больными детьми в больнице и оказывающего благотворительную поддержку таким учреждениям. Джорджу настолько поразительно не хватает застенчивости, что он даже проявляет великодушие, позволяя зрителям увидеть свой пенис, который хорошо виден, когда он показан в одной сцене, выходящей из душевой кабины. Он проявил смелость и в другом отношении, что весьма похвально, разместив защиту Майкла на своем веб-сайте. Он пишет:

Каждый человек, которого привлекают мальчики, отличается от всех остальных, и некоторые из этих различий важны. Есть некоторые, чей исключительный интерес (или почти таковой) заключается в их собственном удовлетворении. Они используют мальчика, практически не заботясь о его благополучии, удовлетворенности или счастье. Похитители, мучители, убийцы и настоящие, а не законные насильники происходят из этой группы. Для любителей мальчиков важно удовлетворение мальчика. Удовольствие, [испытываемое] любителем мальчиков, в немалой степени проистекает из его роли в благополучии, удовлетворении или счастье мальчика. Те, у кого длительные любовные отношения с мальчиками, принадлежат к этой группе. Если вы называете собачью ногу хвостом, то сколько ног у собаки? Правильный ответ - четыре. Если называть собачью ногу хвостом, это еще не значит, что она таковой является. Закон может называть это изнасилованием, но это не так. Неспособность общества проводить разумные различия между этими двумя группами создает вопиющую несправедливость".

Джордж также сообщил на своем веб-сайте, что к нему обратился департамент шерифа округа Санта-Барбара в связи с судебным процессом над Майклом. В рамках своего профиля в Facebook он сказал, что выразил готовность дать показания по этому делу, но с такими радикальными взглядами легко понять, почему обвинение не было бы заинтересовано – как и защита, если на то пошло: в суде Майклу было бы жизненно важно дистанцироваться от сексуальной любви к мальчикам, а не защищать ее.

Во всяком случае, “маленький невинный” угол зрения, распространяемый Почтой в воскресенье, действительно не исчезнет, и нет никаких причин возбуждать федеральное дело из-за того, что звонки Майкла постепенно иссякают. В конце концов, эти “отношения” сводились к получасовому собеседованию, за которым последовало несколько телефонных звонков, один из которых был откровенно сексуальным - предположительно. Предположим, вместо тринадцатилетнего мальчика мы говорим о девочке того же возраста. Сочли бы мы добродетелью со стороны Майкла продолжать звонить ей в течение многих лет после такого скромного знакомства? Будем ли мы считать правильным, что он должен поощрять девушку думать, что она занимает особое место в его сердце? Мы можем счесть Майкла неразумным возбуждать сексуальный интерес, который не мог быть удовлетворен – если это то, что произошло, – но нельзя всерьез ожидать, что ни одна поп-звезда не оправдает любовных надежд каждого фаната, которому удастся получить автограф. Такой стандарт подошел бы для некоторых катастрофически уставших, размытых концертных выступлений!

Только гей-сообществу, благодаря Capital Gay, была предоставлена информация, которая показала, насколько вводящая в заблуждение история Терри Джорджа была представлена в основных средствах массовой информации. Точно так же только увлеченные поклонники Джексона знали бы, насколько искаженной была эксплуатация одним таблоидом связи с другим мальчиком, Райаном Уайтом. Средства массовой информации знают, что они не могут дурачить всех людей все время, но они, безусловно, могут дурачить многих людей большую часть времени. Только мыслящие, которые “в курсе”, становятся мудрее.

Райан Уайт умер от СПИДа в возрасте восемнадцати лет в 1990 году, заразившись ВИЧ в результате переливания зараженной крови примерно пятью с половиной годами ранее, когда ему было двенадцать. Страдающий гемофилией Райан, как известно, стал жертвой общественного невежества и страха перед СПИДом, его не пустили в школу, а его семья была вынуждена покинуть свой родной город Кокомо, штат Индиана. Был снят фильм о его трагической жизни и мужественной борьбе с предрассудками, от которых он был вынужден страдать, борьбе, в результате которой он выиграл долгую судебную тяжбу, чтобы поступить в государственную школу.

Майкл был знаком с Райаном и написал песню, посвященную его памяти, под названием “Ушел слишком рано”. Он также написал стихотворение, названное просто “Райан Уайт”, которое появилось в его книге "Танцующий сон". Пока что это так бесспорно, как можно было бы предположить. Какой скандал можно было бы спровоцировать, отдав дань уважения храброму молодому человеку? Это остается загадкой даже после прочтения грозного заголовка “Дейли Стар” на первой полосе “ЭТО ПЛОХОЙ ДЖЕКО” и статьи, в которой Майклу задают вопрос о фотографии сингла на рукаве, "показывая его в интимной беседе" с Райаном. На фотографии была изображена пара, гуляющая вместе на улице, хорошо укутанная в предположительно холодный день, каждый с руками в карманах и, возможно, на расстоянии ширины тела друг от друга. Как видно на этом снимке с мягким фокусом, Райан мог быть в любом подростковом возрасте, но он явно не был маленьким ребенком. “Никогда не предполагалось, что отношения Джексона с Райаном были неподобающими”, - правильно сказала Звезда, продолжая цитировать журналиста, который сказал, что фотография была “крайне неуместной”. Никто не сказал почему. “История” появилась в декабре 1993 года, когда Майкл ушел в подполье после окончания Опасного тура, и безумие СМИ было в самом разгаре.

Почему такая картина должна была быть сочтена “крайне неуместной” или откровенно “ПЛОХОЙ”? Пыталась ли Звезда предложить то самое, что, по их словам, никогда – до тех пор – не предлагалось? Что между Майклом и Райаном было что-то “неподобающее”? Или они говорили, что Майкл демонстративно выставлял напоказ свой контакт с подростком таким образом, который читатели могли бы счесть оскорбительным? Или что-то еще должно было быть не так? Нам не сказали. Ничего не было прописано. Любому, кто пытается разобраться в этом, остается читать между строк таким образом, который может быть только несправедливым. В судах это основополагающее право обвиняемого знать, в чем его обвиняют. В противном случае он остается в кафкианском кошмаре, не имея ни малейшего представления о том, как защитить себя. Принцип точно такой же, когда средства массовой информации указывают пальцем: расплывчатые намеки неизбежно заставят читателя представить себе всевозможные возможности, в том числе и худшие.

Глубокая несправедливость этой конкретной клеветнической истории, несомненно, вызвала у многих поклонников Джексона горький гнев, поскольку они знали предысторию дружбы Майкла с Райаном. Он не знал этого мальчика с детства. Он никогда не был “парнем” ни в каком смысле. Только после того, как его история попала в заголовки газет, и Майкл начал сопереживать ему в его борьбе, был установлен контакт. Если бы он хотел “неподобающих” отношений, в шоу-бизнесе была тысяча детей, с которыми он мог бы подружиться, и еще тысячи писали ему письма от поклонников. С какой стати ему было приставать к единственному ребенку, близость с которым, как он знал, была бы опасна? В этом нет никакого смысла.

Фанаты также знали, что мать Райана Джин трогательно говорила на шоу Опры Уинфри о заботе Майкла о Райане. В то время, в начале 1993 года, никто не говорил ни о чем неподобающем, но Джин ясно дала понять, что, по ее мнению, Майкл был хорошо мотивирован в более широком смысле: “Я видела очень искреннего Майкла и кого-то, кто... странно, после смерти Райана я спросила Майкла, я сказала: "Хорошо, что это связывало вас с Райаном?" И он сказал: "Знаешь, большинство людей не могут преодолеть благоговейный трепет перед тем, кто я есть. Так что никто никогда не сможет вести себя нормально рядом со мной”. Он сказал: "Райан знал, как я хотел, чтобы со мной обращались, потому что именно так он хотел, чтобы со мной обращались".

Фанаты могли понять эти слова, но они также знали, что действия говорят громче, и что Майкл провел пять дней с Райаном в то время, когда это не могло быть очень весело – незадолго до смерти молодого человека, когда он был тяжело болен. Они остались в Неверленде, просто вместе смотрели фильмы, разговаривали, ходили по магазинам. Ничего впечатляющего, просто быть вместе, когда Майкл показывает, что ему не все равно. Он испытывал удовлетворение от осознания того, что сделал это, и знал, что Джин это ценит. И все же ему, должно быть, было невыносимо обидно видеть, как такая доброта превращается во что-то грязное на такой дрянной вкладке, как "Дейли Стар".

Некоторые циники могут задаться вопросом, был ли интерес Майкла к Райану исключительно для создания благоприятной рекламы, такой как похвала Опры. Фанаты могут счесть это подлым вопросом, но есть лучший ответ, чем возмущение: доказательство. Майкл был явно щедр со своим временем, помогая многим детям в обстоятельствах, которые позволяют нам сбрасывать со счетов либо сексуальные мотивы, либо стремление к публичности.

Один из ярких примеров можно найти в его многолетней, незаметной дружбе с мальчиком по имени Дэвид Ротенберг. Жизнь преподнесла Дэвиду действительно трудную партию, возможно, даже более трудную, чем у Райана. Ему было всего шесть лет в 1982 году, когда его отец “облил его бензином и поджег”. Ожоги были серьезными, и пострадало 90% его тела. После этого волосы на его голове не росли, так как рубцовая ткань закрывала все поры. Тронутый его историей, когда она дошла до его сведения, Майкл спокойно заплатил за выздоровление Дэвида и пригласил его в Неверленд. Они оставались друзьями на протяжении многих лет. С постоянной помощью Майкла Дэвид сделал музыкальную карьеру. Очень позитивная роль, которую Майкл сыграл в жизни Дэвида, не была бы предметом значительного общественного внимания в течение двадцати лет: Майкла ни в коем случае нельзя было обвинить в том, что он наживался на этих отношениях.

Однако в 2002 году, когда Дэвид отправился в Неверленд, чтобы выступить с речью перед приглашенной аудиторией, рассказав им, что Майкл сделал для него и как высоко он это ценит, мировая общественность, казалось, была осведомлена о долгосрочной дружбе. Режиссер телевизионных документальных фильмов Мартин Башир в то время был в Неверленде, но решил не использовать историю Ротенберга, предположительно, потому, что она показала хорошую сторону участия Майкла в детях, которую Башир не хотел подчеркивать: оказалось, что его интересует только скандал. Как будет видно в последующих главах, история Дэвида должна была стать далеко не единственным примером того, как Башир редактировал свою программу таким образом, чтобы сосредоточиться на негативе и подавить позитивное.

Если отношение средств массовой информации к дружбе с Райаном Уайтом было связано с искажением, методы таблоидов погрузились в бездну откровенной фальсификации в случае с близнецами Ньют в 1980-х годах. Роберту Ньюту, которому сейчас за тридцать, и его брату-близнецу Рональду-младшему (ныне покойному) было десять или одиннадцать лет, и они были подражателями поп-звезд, когда они провели две недели в качестве гостей в доме семьи Джексонов в Энсино, Калифорния, примерно в 1985 году. Майкл, Джанет и Ла Тойя все жили там в то время, так же как и родители Джексона.

Годы спустя, в декабре 1993 года, "Нэшнл Инкуайрер", отчаянно желая получить информацию о том, что Джексон жестоко обращался с детьми, услышала, что дети Ньюта однажды проводили с ним время. Таблоид предложил отцу Тритонов, Рональду-старшему, 200 000 долларов, чтобы сказать, что что-то произошло между его детьми и Джексоном. Похоже, отец поддался искушению. Был составлен контракт, подписанный редактором Enquirer Дэвидом Перелом. Репортер Enquirer Джим Миттиджер, также ныне покойный, встретился с Ньютом и его выжившим сыном в отеле в Сан-Франциско. Тритоны отклонили предложение, когда сын Бобби настоял на том, что у них не было сексуальной связи с Майклом Джексоном. Роджер Фридман, работавший тогда в Fox News (позже он перешел в Hollywood Reporter), сообщил в 2005 году, что встретил Бобби Ньюта недалеко от того места, где он работал ипотечным брокером в Лос-Анджелесе. “Наполовину чернокожий, наполовину китаец, - сказал он, - Роберт и его брат-близнец, вероятно, были очень милыми детьми”. Все, что Бобби Ньют помнил о человеке из "Нэшнл Инкуайрер", это то, что он хотел, чтобы молодой человек солгал:

Мой папа сказал, что эти чуваки предлагают эти деньги, чтобы обвинить Майкла Джексона. И парень сказал: “Скажи, что он прикоснулся к тебе. Все, что тебе нужно сделать, это сказать это. Но, возможно, придется выступить в суде. Возможно, тебе придется пойти на суд со всеми этими людьми. Вы должны быть готовы к этому. Просто скажи это. И мы дадим тебе денег”.

Фридман сказал, что есть два доказательства, подтверждающие историю Тритонов. Одним из них был фактический контракт, предложенный the Enquirer и подписанный Дэвидом, который отказался от комментариев. В контракте, написанном в виде письма, говорилось, что это соглашение между таблоидом и Ньютами за их эксклюзивную историю, касающуюся “ваших отношений с Майклом Джексоном и его сексуальности, ваших знаний о сексуальных контактах Майкла Джексона и попытках сексуального контакта с Робертом Ньютом и другими”. Миттигер ожидал, что они подпишут, хотя это было совершенно неправдой. Вторая улика - магнитофонная запись разговора с Миттигером. Когда он умер, все записи интервью Миттигера были оставлены голливудскому следователю и публицисту Полу Баррези, с которым мы встретимся в другом месте. Еще в середине 80-х Рон Ньют-старший собрал своих троих сыновей в певческую группу, как это сделал Джозеф Джексон. Он назвал их Ньютронами. После долгих усилий он привлек внимание Джексона-старшего, который согласился руководить группой. Джо Джексон устроил Ньютронам демонстрацию в Рокси в Западном Голливуде. Майкл появился и полюбил их. Результатом стало двухнедельное пребывание мальчиков в Хейвенхерсте, Энсино, где они должны были работать над своей музыкой.

“Мы бы видели Майкла мимоходом. Мы не видели его, может быть, потому, что он работал над альбомом. Мы видели его внизу на кухне и поговорили с ним”, - сказал Бобби Ньют Фридману. “Он провел прайм-тайм со мной и моим братом в гостевой комнате в течение двух недель. И он ничего не пытался сделать.”

В конце концов Ньютроны получили контракт на запись и записали хит Джексона Файва “Я хочу, чтобы ты вернулся” в Хейвенхерсте. Незадолго до истории Фридмана Бобби Ньют работал с Уэйдом Робсоном над треками для своего первого альбома, сборника оригинальных R&B баллад.

Другой молодой человек, родившийся примерно в то же время, что и Райан Уайт, также столкнулся с потенциально фатальной проблемой в подростковом возрасте, но выжил, чтобы рассказать о доброте Майкла к нему. Это был Кори Фелдман, звезда популярного фильма "Останься со мной". Как и многие голливудские таланты, в том числе его знаменитая коллега по фильму "Ривер Феникс", Кори стал жертвой наркомании. Это убило бы Ривера, и судьба Кори тоже вполне могла быть на волоске. В газете сообщалось, что, когда ему было шестнадцать, он “попал под влияние человека, который часто оставался у него дома и подвергал его сексуальному насилию”. Он сказал: “Я бы по-настоящему напился и надеялся, что на следующее утро потеряю сознание и ничего не вспомню. Я не противостоял этому человеку, потому что боялся, что люди подумают, что я плохой человек. К тому же я не хотела терять его как друга, потому что верил, что он действительно заботится обо мне”.

Неужели он надеялся, что упадет в обморок просто потому, что ему показалось, что ласки другого человека смущают и неприятны? Или это было грубое нарушение, с которым он не мог справиться? Газета не цитировала его по этому поводу, но мы легко можем согласиться с тем, что, если история была точной, его жизнь была в беспорядке. Кори отдал часть заслуг за свое выздоровление от наркотической зависимости ободряющим сообщениям, оставленным на автоответчике Майклом Джексоном, который был его другом в течение нескольких лет. Он познакомился с Майклом еще в 1984 году на съемках "Балбесов" и сказал, что, как и Уэйд Робсон и Бретт Барнс, он спал с Майклом в постели наедине, но между ними не было ничего сексуального. “Там не было никакого сексуального подтекста”, - сказал он. “Называть Майкла Джексона растлителем малолетних - все равно что называть Санта-Клауса вором”.

Никто, включая Джорди Чендлера, не предполагал, что Майкл жесток или груб, или когда-либо навязывал себя запугивающим образом, как, по-видимому, случилось с Кори. Легко поверить мнению Кори о том, что Майкл не является “растлителем”, если для него растление означает нечто подобное тому, что случилось с ним в шестнадцать лет. Но можем ли мы быть настолько уверены, что этот молодой человек с гомосексуальным опытом откровенен с нами, когда говорит, что в его контакте с Майклом не было ничего сексуального? В более недавнем интервью на телеканале 20/20 он, как сообщается, утверждал, что Майкл пытался убедить его посмотреть журналы с обнаженной натурой – своего рода приглашение от взрослого мужчины взрослеющему мальчику, которое прокуроры без колебаний называют сексуальным “ухаживанием”, и утверждение такого рода, которое будет занимать видное место в суде над Майклом в 2005 году. Мы не должны забывать, что эти более поздние утверждения, сделанные мальчиками Гэвином Арвизо и его братом Стар, возможно, были полной ложью – Майкл, в конце концов, был признан невиновным по всем обвинениям – но не подлежит сомнению, что Джексон обладал значительным количеством порнографии, как “натуралов”, так и геев, факт, который придает утверждению Кори определенную степень достоверности.

Кроме того, что чрезвычайно усиливает это доверие, так это очень ограниченная степень этого “обвинения”, которое настолько мягкое, что едва ли заслуживает этого термина. В конце концов, это был молодой человек, который мог бы выступить в качестве свидетеля и обвинить Майкла в анальном изнасиловании, если бы он решил это сделать, не опасаясь, что на него подадут в суд, и с целым миром “выживших после жестокого обращения”, готовых аплодировать его мужеству в выступлении. То, что он теперь утверждал, почти так же сенсационно, заключалось в том, что Майкл не издевался над ним, но что он был одним из группы детей-актеров, на которых охотилась и “приставала банда голливудских педофилов”. Лично я не верю в это по той же причине, по которой я не верю ни в какие теории заговора, которые требуют, чтобы мы верили в большое количество отдельных лиц или организаций, у каждой из которых свои, часто противоречивые интересы, все они участвуют в заговоре, а затем годами пытаются сохранить это в тайне, даже когда – как в случае 9/11 и “убийство” принцессы Дианы – интернет гудит слухами и предположениями. Как мы увидим в десятой главе, Голливуд традиционно был чрезвычайно хорош в сокрытии скандалов, но даже в доме “дивана кастинга” есть предел тому, чего могут достичь.

Связанный с этим момент заключается в том, что концепция “банды” педофилов в значительной степени иллюзорна. Так называемые банды педофилов, или “кольца”, были тщательно расследованы в США и Великобритании и оказались блуждающим огоньком в таких контекстах, как детские сады (классическим примером является дошкольное учреждение Макмартина и многие другие), детские дома (особенно Уэльс, Ланкашир и Чешир) и “сатанинское” сексуальное насилие (Оркнейские острова, Рочдейл, Ноттингем). Единственным действительно значительным исключением из правила был обмен детской порнографией организованными группами педофилов в Интернете, и в этом случае причина исключения ясна: Интернет - единственный крупный социальный контекст, в котором стало возможным анонимно заявлять о сексуальном интересе к детям и действовать в соответствии с ним, без (по крайней мере, в первые годы) большой опасности быть разоблаченным другими членами группы или обнаруженным властями.

“Групповое” изнасилование, совершенное в отношении взрослой женщины, обычно является делом рук молодых людей, употребляющих алкоголь или наркотики, которые могут предположить, без опасности для себя, что их друзья разделяют их гетеросексуальность. Они могут устно распускать волосы без риска, подстрекая друг друга, говоря о том, что они хотели бы сделать в сексуальном плане. Тем, кого привлекают дети, напротив, обычно очень трудно хотя бы упомянуть о своих чувствах любому другому взрослому: иметь педофильские наклонности, как правило, очень одиноко. Даже мир детской порнографии в Интернете, по-видимому, в значительной степени характеризуется не “бандами” педофилов, а отдельными загрузчиками, чья онлайн-активность оказывается очень скрытым и индивидуальным преследованием.

Что касается Майкла и Кори, то, что бы ни происходило, когда они были вместе в постели, Кори проявляла все признаки симпатии к нему и желания поддержать его в критический момент. Говорят, что он прекратил дружбу с Майклом в 2001 году, критикуя его в песне под названием “Мегаломан”, но нет необходимости слишком много вникать в это, поскольку речь идет о характере их ранних отношений. Если мы хотим уделить больше внимания, чем просто на словах, точке зрения ребенка в случаях предполагаемого сексуального насилия, нам нужно придать большое значение решительному выражению лояльности Кори, сделанному на ранней стадии, и его постоянному, стойкому отрицанию любого сексуального насилия со стороны Майкла.

Среди наиболее публично поддержавших Майкла фигур в кризисе Чандлера был Брэндон Адамс, которому было пятнадцать лет, когда он заговорил, сразу после того, как появились обвинения. Брэндону было десять, когда Майкл выбрал его на роль Бэби Бэда, миниатюрной версии самого себя, в своем видео "Лунная походка". Мальчик жил в доме Майкла, повсюду ходил с ним, носил одежду того же стиля и, согласно “Дейли Экспресс”, стал его "любимым человеком" почти на два года. Следует напомнить, что Джимми Сейфчак продемонстрировал все признаки выполнения этой роли во время тура Bad tour в 1988 году. Если бы Майклу было одиноко после того, как он последовал совету Фрэнка Дилео разорвать эти отношения, он не смог бы оставаться таким долго, потому что вскоре на сцене появился Брэндон.

Брэндон прошел долгий путь за пять лет. К этому времени он стал киноактером, а также заключил контракт со звукозаписывающей компанией MCA. Он назвал “девочек” своим любимым занятием. Примерно в то время, когда он публично защищал Майкла, в 1993 году, ходили слухи, что он сам получил выплату в размере 600 000 долларов от Джексона в предыдущем году, задолго до урегулирования по делу Чендлера. Однако Роджер Фридман совсем недавно показал, что история была основана на очень сомнительном источнике. Подросток сердито отверг претензии Чендлера:

Это совершенно глупо. Люди, которые в это верят, просто глупы, с Майклом ничего подобного не происходит. Он просто не интересуется подобными вещами. Все думают, что Майкл такой или Майкл такой, но они его не знают, и у них нет возможности узнать. Он просто большой ребенок. Он больше и старше других детей, но думает так же, как они, и ему нравятся такие же вещи. Ему просто нравится все время смеяться, что вполне понятно, если подумать, как ему тяжело работать. 

Брэндон также объяснил, что многому научился у Майкла:

Мы много работали вместе, и мне это нравилось. Теперь, когда я стал старше, я оглядываюсь назад и вспоминаю совет, который он мне давал. Я думаю, что он действительно помог мне в моей карьере, и я бесконечно благодарен ему за это. Он всегда говорил мне, что я должен практиковаться, постоянно практиковаться. Он всегда говорит, что практика делает человека совершенным, и это то, чем я сейчас занимаюсь. Я хочу быть хорошим в том, что я делаю, как и он. В то время я был с ним очень близок, и моей любимой частью было самое интересное. Майкл любит повеселиться. Мы всегда устраивали поединки за еду, поединки с водяными пистолетами и бегали по всем комнатам, играя в прятки. У него отличный дом. Я подражал ему и заказывал пиццу высоким голосом. Это заставило его рассмеяться. Я тоже обыгрывал его в его игре в Pac-Man. Наверное, я уже немного староват для всего этого.

Брэндон чувствовал себя слишком старым для “всего этого”, но тридцать пять явно не были слишком старыми для Майкла, чтобы любить резвиться с детьми. Даже после обвинений Чендлера и при полном внимании всего мира он демонстративно продолжал окружать себя маленькими приятелями, наиболее очевидно братьями Кашио, Фрэнком (13 лет) и Эдди (9 лет), сыновьями владельца ресторана в Нью-Джерси Доминика Кашио. В последующих главах мы еще много услышим об этой семье. Сначала никто не знал, кто они такие, когда их видели вместе с Майклом в альпийском курортном шале Элизабет Тейлор в Гштааде, Швейцария, во время Опасного тура в сентябре 1993 года. В следующем месяце они снова появились, на этот раз стоя с Майклом, когда он махал толпе с балкона отеля в Буэнос-Айресе, за тридевять земель. Одна женщина-журналист отметила, что мальчики присоединились к размахиванию руками и выглядели “симпатичнее, чем имеют право любые другие мальчики”. К этому времени "Нэшнл Инкуайрер" обнаружил, что мальчики вылетели из США вместе со своим отцом, чтобы присоединиться к турне в Израиле. Оттуда они отправились в Швейцарию, а затем в столицу Аргентины. Завершив хет-трик драматических выступлений, они были замечены бегущими из самолета с Майклом и несколькими телохранителями, когда он приземлился в США в Биллингсе, штат Монтана, в декабре, после тайного отъезда из Англии после его “лечения от зависимости”.

Если бы такие семьи, как Барнс и Робсоны, считались чрезмерно доверчивыми, позволяя своим детям ложиться в постель с Майклом, то Cascios можно было бы считать чрезмерно смелыми, позволив своим детям присоединиться к Майклу, подняв два пальца к общественному мнению. Не может быть никаких сомнений, что именно этим он и занимался, особенно в Буэнос-Айресе. Его неповиновение, возможно, было слишком сильным для британских СМИ, чтобы переварить, поскольку это единственное событие во всей саге, которое они преуменьшили. Американскому "Нэшнл Инкуайрер" было поручено опубликовать большой разворот с фотографиями троицы на балконе. На Майкле была хирургическая маска, его старая торговая марка, надетая в пародии на разговоры о его навязчивом страхе перед болезнями и интересе к медицинским вопросам. Юный Эдди тоже носил.

Продемонстрировав подушку со словами “Я люблю вас всех”, написанными на ней, Майкл затем сделал поистине странный и наглый жест, достав экземпляр детского журнала с тем, что репортер Дэвид Даффи называет “очаровательной фотографией ребенка на обложке”, и поднял ее, чтобы толпа и фотографы могли увидеть. Детский журнал ориентирован на родителей и содержит много фотографий детей, а также статей об их воспитании. Вопрос, о котором шла речь, касался текущего в то время американского издания, на первой странице которого были опубликованы статьи о “гневе вашего ребенка” и “46 веселых детских играх”.

Доминик Кашио, который работал в отеле "Хелмсли Палас" в Нью-Йорке, когда познакомился с Майклом, не выказал никаких признаков того, что его смутила эта странная реклама, связанная с его детьми, равно как и его жена. В интервью позже, в США, они продолжали поддерживать Майкла и выражали свою полную уверенность в том, что они были счастливы, что их дети будут с ним. Мы видели, что Майкл был близким другом многих мальчиков, чьи имена были на публичной арене, большинство из них были талантливыми молодыми людьми в шоу-бизнесе. В то время как феномен амбициозных родителей, слишком настойчиво подталкивающих своих детей к успеху на сцене, часто отмечался с отвращением – возможно, это была катастрофическая черта собственной жизни Майкла – сами дети всегда стремились похвалить Майкла за помощь в карьере, которую он им оказал, помощь, которая была явно не “вся работа, никаких игр”, а более мягкая смесь поощрения, использования его возможностей и покровительства, и много веселья.

Дюжина ближайших “бойфрендов” или “друзей–парней”, чьи имена стали нам знакомы, – Брэндон Адамс, Бретт Барнс, Эдди и Фрэнк Кашио, Джордан Чендлер, Маколей Калкин, Кори Фелдман, Шон Леннон, Эммануэль Льюис, Уэйд Робсон, Джимми Сейфчак и Джонатан Спенс - составляют впечатляющую перекличку, но она далека от завершения. Список будет соперничать с количеством завоеваний Казановы до того, как эта книга будет закончена.

Не то чтобы каждое имя олицетворяло сексуальное завоевание, отнюдь нет. Скорее, тесная дружба Майкла со многими мальчиками, в том числе с некоторыми из них, с которыми он регулярно спал, ставит за рамки серьезных аргументов тот факт, что его навязчиво привлекали мальчики, и предлагает изучить, как такие контакты влияют на самих подростков – тема, лежащая в основе этой книги. В этой главе, в ходе изучения дружеских отношений Майкла, основное внимание было уделено тем, которые проливают свет на обвинения в “демпинге”. Однако мы не смогли бы исследовать весь спектр энтузиазма Майкла по отношению к мальчикам, если бы в то же время не отметили несколько его дружеских отношений, которые мы могли бы назвать скорее “вдохновляющими”, чем реализованными в значительной степени. Другими словами, даже статус суперзвезды не всегда мог дать ему то, что он хотел, и в одном случае в высшем обществе его можно было даже считать не столько знаменитостью, сколько брошенным.

Что касается дружбы такого рода, то я в долгу перед Дарвином Портером, автором нескольких биографий звезд, чьи усердно добытые сплетни достаточно красочны, чтобы радуга выглядела скучной. Хотя было бы безумием клясться в полной точности работы Портера, а я этого не делаю, как и сам человек. Портер больше похож на парня типа “прими это или оставь”, “реши сам”, у которого нет заметной злобы или морального топора, и обычно – но не всегда – его дешевые и жизнерадостные рассказы заслуживают доверия. В этом духе и с такой осторожностью давайте затем обратимся к некоторым его анекдотам.

В третьей главе мы слышали, что Майкл счел полезным во время обвинений Джорди Чандлера заявить, что у него были отношения с актрисой Брук Шилдс, а в Восьмой главе мы подробнее рассмотрим такую отвлекающую тактику, очевидно, предназначенную для отвлечения внимания от его интереса к мальчикам и необоснованного укрепления его гетеросексуальных качеств. Другой актрисой, в которую он якобы был “влюблен”, была Татум О'Нил, дочь Райана и детская звезда фильма "Бумажная луна". Это было заявлено как его первая любовь, за много лет до какого-либо мальчишеского скандала, и это правда, что они какое-то время были друзьями. Однако Портер утверждает, что на вечеринках в Голливуде ходили слухи, что Майкл влюбился не в подростка Татума, а в “ее милого младшего брата Гриффина”, мальчика, который, как говорят, был маленьким для своего возраста и слегка сложен. Музыкально талантливый, как и Майкл, Гриффин искусно играл на гитаре и фортепиано, а также на барабанах. Пара вместе занималась музыкой, и Майкл, “казалось бы, наслаждался временем, проведенным с ним, а не с Татумом”. Нет абсолютно никаких доказательств какой–либо заинтересованности в более тесном общении со стороны мальчика, так что для Майкла – если бы сплетни были правдой - Гриффин мог быть среди тех, кто сбежал.

Еще одним из “светских” связей Майкла много лет назад была Джеки Онассис, вдова убитого президента США Джона Кеннеди. Она пригласила Майкла на теннисный турнир, где познакомила его со своими детьми, Джоном и Кэролайн. Позже Майкл пригласит другого знаменитого друга, писателя Трумэна Капоте, присоединиться к нему на другом теннисном матче, чтобы посмотреть, как играет молодой Джон. Портер сообщает, что Капоте сказал, что Майкл, очевидно, был “сражен” мальчиком, не в последнюю очередь после того, как мальчик разделся перед ними в раздевалке. “Возможно, в то время он был всего лишь мальчиком, но это был мужской член, которым он выставлял нас напоказ”, - говорит Капоте. “Парня возвысили... и возвысили по-крупному. Майкл казался очарованным.” Я предполагаю, что Капоте был единственным, кто пришел в восторг: к этому времени, в 1977 году, Джон был бы крепким подростком постарше, полностью взрослым и значительно старше обычного возраста привлекательности Майкла.

Однако сын президента стал бы гламурным “трофейным” любовником, и нет недостатка в доказательствах того, что Майкл, как и многие богатые и знаменитые, любил общаться с социальной элитой, с теми, кого он считал своими сверстниками. А кто может быть более социально элитарным, чем принц? Что ж, король поп-музыки, возможно, мог бы превзойти некоего конкурирующего артиста, ранее и вновь известного как Принц, но ни один из них не мог похвастаться чистокровной родословной подлинно аристократического принца Альберта фон Турна и Таксиса. На фотографиях, найденных во время обыска в Неверленде, Бретт Барнс изображен на одной фотографии Майкла, а на другой - мальчик, которого в конечном итоге опознали как десятилетнего баварского принца. Фотография была сделана в "Евро Дисней". Родившийся 24 июня 1983 года принц Альберт вошел в список богатейших людей Forbes как самый молодой миллиардер в мире с состоянием в 2,1 миллиарда долларов. Его богатство включало поместье площадью 74 132 акра лесных угодий в Германии, одно из крупнейших лесных хозяйств в Европе. Он вырос в одном из фамильных замков, Шлосс Эммерам в Регенсбурге. Как говорит Портер, “Неизвестно, как Майкл познакомился с такой аристократией и получил разрешение путешествовать с этим богатым и необычным ребенком. Майкл, конечно, не мог поразить принца Альберта деньгами и игрушками, так как молодой баварец, очевидно, был очень богат сам по себе”.

Вполне. И, возможно, его юное высочество принц Альберт фон Турн унд Таксис вскоре устал от своей “трофейной” поп-звезды и вместо этого “занялся” таксидермией или (что еще менее вероятно!) вождением такси, или гольфом, или девушками, или чем-то еще, что привлекло его благородное воображение. Во всяком случае, никаких длительных “отношений” с Майклом не сложилось.

Но, по крайней мере, “король” некоторое время общался с принцем Альбертом, что больше, чем ему удалось несколькими годами ранее с принцем Уильямом, вероятным будущим монархом Англии, несмотря на чрезвычайно напряженные усилия убедить его мать, принцессу Диану, позволить ее старшему сыну прилететь, чтобы остаться в Неверленде. Как выразился Портер, “Чем больше отказов он получал, тем более страстным он становился в своей кампании по приглашению Уильяма на ночевку”.

Все началось в июле 1988 года, когда Майкл был в Лондоне в своем неудачном турне, выступая на стадионе Уэмбли, где он встретил Диану и ее мужа Чарльза, принца Уэльского, за кулисами. Он хотел лично подарить специально сшитые куртки Bad tour обоим ее сыновьям, Уильяму и Гарри, и был разочарован тем, что их оставили дома. Когда Майкл спросил, почему мальчиков не взяли с собой на концерт, Чарльз отметил, что “Уильяму всего шесть лет, Гарри всего три. Есть такая штука, как время ложиться спать”.

Майкл начал звонить Диане “по крайней мере раз в неделю” после этого, по словам Портера, и “чаще всего они говорили о детях”. В таблоидах начали появляться истории о романтической связи: Майкл, предположительно, наконец–то влюбился в женщину - сплетни, которые он мог только приветствовать и которые, вполне возможно, продвигали его собственные публицисты. Нет причин сомневаться в том, что Майкл испытывал неподдельное волнение от общения с самой очаровательной женщиной в мире, но соблазнительная возможность превратить этот контакт в дружбу со старшим из двух маленьких принцев, похоже, была настоящим кайфом; это было движущей силой неловкой, почти преследовательской настойчивости его последующей кампании по привлечению Уильяма в свою жизнь.

Майкл стал одержим Уильямом. Одной из ценных вещей была фотография маленького принца в рамке, сделанная в его первый день в школе Уэзерби в 1987 году, в обычных шортах. Улыбаясь и махая фотографам, принц также был одет в красный галстук и красные гольфы. Он нес коробку с завтраком Почтальона Пэта. Майкл приказал своим сотрудникам прислать мальчику коробку завтрака от Майкла Джексона, подарок, который должен был стать лишь одним из многих – настолько многих, что скоро они перестанут быть желанными.

Обратите внимание, что подарки были только для Уильяма, а не для Гарри, по словам Портера, по крайней мере, после первого или двух. Понятная точка зрения Портера заключается в том, что Гарри в то время представлял меньший интерес, поскольку был всего лишь малышом. Тем не менее, как вежливость, так и здравый смысл должны были предупредить Майкла о необходимости равного отношения к принцам. Иметь явного фаворита означало вызвать подозрения в королевском доме, что целенаправленная щедрость звезды была не просто символическим жестом, предназначенным только для того, чтобы произвести впечатление на Диану.

Сигналы опасности, по-видимому, были правильно и верно подхвачены. Майкл отправил много щедрых подарков принцу Уильяму, но, как и не запрошенные подарки из других источников, они всегда были тщательно завернуты и возвращены в Неверленд, и всегда с одной и той же прилагаемой запиской вежливости, в которой выражалась благодарность отправителю и упоминалось множество подарков, отправленных от доброжелателей по всему миру. В стандартной записке добавлялось, что “Наша политика заключается в том, чтобы возвращать эти подарки с предложением передать их другим нуждающимся детям. Подумай о той радости, которую это принесло бы”.

Очевидно, эта мысль не принесла Майклу особой радости или не настолько, чтобы заставить его отступить. Вместо этого он посылал еще более дорогие подарки и продолжал убеждать Диану разрешить Уильяму полететь в Неверленд.

Главным и, вероятно, единственным источником этого для Портера, по-видимому, был бывший менеджер Майкла Боб Джонс. Уволенный Майклом, Джонс написал книгу с резкой критикой своего бывшего босса. Хотя увольнение требует от нас осторожного отношения к его обвинениям, изложенный Портером отчет весьма правдоподобен, и, возможно, у Джонса все еще есть документальные доказательства, подтверждающие его. Боб Джонс цитирует слова о том, что ему выпало позвонить в Кенсингтонский дворец от имени Майкла, предположительно, после того, как Диана начала затруднять или делать невозможными прямые телефонные звонки с его стороны. Вместо того, чтобы позвать Диану к телефону, Джонс мог поговорить только с “вежливым джентльменом”, который посоветовал ему подробно записать вопросы для предлагаемого обсуждения с гарантией того, что дворец свяжется с ним. Но они так и не сделали этого. В конце концов, через этого “вежливого джентльмена” Майклу твердо сказали, что все дальнейшие подарки для Уильяма будут возвращены в Неверленд. Майклу также прямо сообщили, что Уильям не будет доступен в качестве гостя в Неверленде, “ни в настоящее время, ни в ближайшем или даже отдаленном будущем”. Внизу “тщательно написанной записки” Диана нацарапала своим собственным почерком: “Майкл, пожалуйста, перестань посылать подарки! Они никому не нужны. И, пожалуйста, перестань звонить. На ваши звонки никто отвечать не будет. Наилучшие пожелания в вашей будущей карьере”. В своей книге Боб Джонс утверждает, что Майкл потратил много денег, пытаясь купить дружбу, в том числе Дианы, но он не упоминает Уильяма в этом контексте.

Совсем недавно, в апреле 2005 года, во время судебного процесса над Майклом, сообщалось о еще одной предполагаемой навязчивой идее Майкла, на этот раз более чем двадцатилетней давности, в 1984 году. Карина Лонгворт сообщила, что продюсерская компания выбрала экранизацию книги Виктора Гутьерреса "Майкл Джексон был моим любовником: Секретный дневник Джорди Чандлера". Мы услышим гораздо больше об этой сенсационной книге в одиннадцатой главе, но сейчас мы должны отметить, что отчет Лонгворта привлек внимание к утверждению, сделанному исключительно в издании книги на испанском языке, в котором содержалось описание “предполагаемого неуместного флирта Майкла с певцом Рики Мартином”. Гутьеррес сказал в этой книге, что через несколько месяцев после полицейского рейда в Неверленде в 1993 году выяснилось, что во время рейда были обнаружены два сундука, “заполненные”, по версии Портера, фотографиями певца Рики Мартина, когда ему было всего около двенадцати лет. Фотографии не были порнографическими. Они были сделаны в связи с членством мальчика в группе латиноамериканских мальчиков "Менудо", к которой он присоединился в возрасте двенадцати лет.

В другом месте своей книги Портер ссылается на контакты с несовершеннолетними, установленные через десятки модельных агентств Лос-Анджелеса, многие из которых специализируются на детских моделях для телевизионной и печатной рекламы. Майкл заказывал рекламные фотографии мальчиков и отправлял их в Неверленд. Персонал (не названный) сообщил, что он потратит много времени на тщательное изучение изображений. То, что Портер называет “оправданием” Майкла перед агентствами, хотя иногда это могло быть веской причиной, заключалось в том, что он планировал снимать музыкальные клипы с участием детей-актеров.

Рассказ Портера о фотографиях Рики Мартина создает обманчивое впечатление. Два сундука, “заполненные” фотографиями одного мальчика, действительно могли бы показаться навязчивыми, но внимательное чтение наводит на мысль, что, хотя сундуки могли (а могли и не быть) быть заполнены фотографиями, только некоторые из них были с юным Рики. Портер должным образом продолжает отмечать, что в переводе с испанского было сказано следующее: 

Среди фотографий, конфискованных полицией во время рейда, детективы обнаружили несколько фотографий неопознанного мальчика-латиноамериканца. Позже они обнаружили, что это были фотографии Рики Мартина, певца и бывшего участника группы Menudo…Несмотря на то, что фотографии нынешнего актера были взяты из журналов и рекламных роликов, они достаточно свидетельствуют о симпатии к бывшему участнику Menudo. 

Портер добавляет, что нет никаких доказательств того, что успешный сольный исполнитель таких хитов, как “Livin’ the vida loca”, когда-либо имел какие-либо отношения с Майклом. В интервью Мартина однажды спросили о фотографиях, найденных в Неверленде. Он сказал, что знал, что Майкл проявлял интерес к Менудо, и всегда думал, что “король поп-музыки испытывает ко мне платоническую симпатию”. В какой-то момент Майкл пригласил мальчиков Менудо сфотографироваться, но Мартин утверждал, что в то время он не был членом группы.

Таким образом, ни фотографии, ни “платоническая симпатия” не были поводом для чрезмерного возбуждения и, конечно, даже близко не подходили к “неуместному флирту”, что бы это ни значило. То же самое можно было бы сделать и об еще одном “отношении” с предполагаемых знаменательных страниц Портера - между Майклом и актером Альфонсо Рибейро. Юному Рибейро, как и Рики Мартину, было двенадцать лет в январе 1984 года, когда они вдвоем (Альфонсо и Майкл) принимали участие в съемках рекламы Пепси. “Майкл был очарован красивым молодым парнем, - утверждает Портер, - и профессиональные отношения переросли в личную дружбу”. Ви Рибейро посвятил Майклу свой первый сингл “Dance Baby”. Он прославился в телевизионном ситкоме, когда сыграл Карлтона Бэнкса в "Свежем принце Бел-Эйра". Опять же, раскрытие этой дружбы вряд ли внесло бы Майкла в список самых разыскиваемых в Америке, но это является еще одним показателем его основного социального энтузиазма: мальчики в позднем периоде полового созревания и ранней юности.

Таким образом, рассмотрев вклад Портера в тему “желательных” отношений Майкла, можно подумать, что материал о принце Уильяме особенно поучителен. Сколько еще могло быть мальчиков, либо близких друзей, либо тех, кем просто восхищались на расстоянии? Как указывалось выше, в последующих главах появится больше имен, но на данный момент мы можем позволить самому Майклу засвидетельствовать интригующий диапазон возможностей. На обложке альбома Dangerous Майкл написал, что записал его благодаря нескольким семьям – “Калкинам, Сэндлерам, Уилкинсам, Милкенам, Эндрюсам, Робсонам и Агаджанянам”. Мы столкнулись с Калкинами и Робсонами. Но Сэндлеры, Милкены, Уилкинсы, Эндрюсы и Агаджаняны? Sun нерешительно попыталось бы устроить скандал в 1994 году из-за связи Майкла с неким Джимми Эндрюсом, которому тогда было шестнадцать лет, и, как говорили, он был другом Майкла в течение одного года. Таблоид сообщил, что его вместе с матерью доставили в Будапешт на долгие выходные с Майклом за 60 000 фунтов стерлингов. Даже до эры бюджетных авиакомпаний было бы трудно потратить такие деньги только на билеты! Я понятия не имею, из какой семьи Эндрюс был этот конкретный Джимми. Много лет спустя Майкл также рассказывал о своей дружбе с Барри Гиббом и его семьей из пяти человек, четверо из которых были мальчиками. А как насчет еще неисчислимых тысяч, которых он принимал в качестве гостей в Неверленде и встречал в результате писем фанатов или встреч на концертных площадках?

Любой из этих детей, а возможно, и многие другие, возможно, были объектом внимания и привязанности Майкла на протяжении многих лет, хотя в некоторых случаях и ненадолго. У геев иногда бывает много более или менее случайных встреч. Кларенс Осборн, австралийский судебный репортер, увлекающийся мальчиками и подростками, вел тщательные записи не менее чем о 2500 подростках, с которыми у него был сексуальный контакт. Никто из них не пожаловался в полицию. Он был мягким, добрым, приятным человеком, у которого просто оказался талант болтать с мальчиками и выявлять в них похоть. В результате одной из главных проблем его жизни было удовлетворение сексуальных желаний сотен мальчиков, которые подходили к нему. Немногие были бы способны на такое потрясающее олимпийское достижение, но Майкл питал известную слабость к рекордам и по праву гордился своим местом в Книге рекордов Гиннесса за продажи, достигнутые его альбомом Thriller. Может быть, его личные амбиции превзошли (если это правильный термин) его публичные амбиции?

Как и у Кларенса, у Майкла был многолетний послужной список дотошного, трудолюбивого, талантливого человека (Кларенс считался одним из лучших судебных репортеров Австралии до его разоблачения и самоубийства). Но было бы несправедливо по отношению к любому из них заходить слишком далеко в сравнении: несправедливо по отношению к Кларенсу, у которого не было ни денег Майкла, ни его склонности безобразно баловать детей дорогими подарками; и несправедливо по отношению к Майклу, который явно был склонен к гораздо более длительным отношениям, чем Кларенс, – несправедливо, то есть, если мы видим длительную (по крайней мере, несколько месяцев или год или два, а не дней), интенсивную эмоциональную связь между мужчиной и мальчиком более позитивно, чем случайный секс. Не каждый бы так поступил.

Просто взглянув на общедоступные факты контактов Майкла с детьми, можно увидеть, что мы начинаем делать определенные выводы о его предпочтениях, не прибегая до сих пор к психологической теории, опросам правонарушителей или клиническим исследованиям: его юные друзья, как правило, были в возрасте от среднего до позднего детства, большинство из них в годы незадолго до полового созревания. Его привязанность к ним была в высшей степени физической, с множеством объятий и поцелуев, а в нескольких случаях и с близостью в постели. Модель, по-видимому, относится к “серийной моногамии”, термину, изобретенному для того, чтобы справиться с тем, что все чаще становится нормой в отношениях между мужчинами и женщинами в западном обществе. В случае Майкла один мальчик за раз доминировал в его интересах и привязанностях, и интенсивность этих контактов подразумевает, что они, должно быть, занимали важное место в его сознании и эмоциях.

Мы видели, что Майклу тоже нравились дети: он приходил в восторг от детских фотографий и вел себя с ребенком своего брата Джермейна так, как будто это был его собственный ребенок. Однако он не стал отцом до относительно недавних лет. И поскольку в нашем обществе практически невозможно, чтобы отцы, не являющиеся отцами, были приняты на роль воспитателей по отношению к младенцам, нам не нужно удивляться тому, что младенцы и малыши в основном отсутствовали в его ближайших маленьких “друзьях”.

В любом случае существует предел, до которого может простираться даже этот эластичный термин, подразумевая, как это и есть, встречу умов и чувств, выходящую за рамки дословного детского лепета. Более “зрелые” отношения Майкла с мальчиками в возрасте девяти лет и старше включали его как равного, как “большого ребенка”, а не как взрослого, заботящегося о беспомощном иждивенце. В его роли были некоторые элементы заботы и нежной заботы об этом – помните, что сказала Джой Уэйд о том, как он менял мокрое постельное белье ее мальчика? – но в остальном он был не таким, как мы ожидаем от взрослого. Например, мы слышим о поединках за еду – анархическом, “непослушном” поведении, в веселом подрыве дисциплинарной роли, ожидаемой от отца. Безответственный? Разве детям не следует торжественно напоминать о голодающих в Африке, когда они тратят еду впустую? Разве это не учит неуважению к собственности и труду слуг, когда им позволено устраивать беспорядок в комнате?

Может быть. Но битвы за пироги с кремом в старых фарсовых комедийных фильмах совершают те же грехи, никого не расстраивая. Было ли поведение Майкла “большим ребенком” достойным порицания, зависит от контекста. Судебный процесс в 2005 году дал множество историй о диких событиях в Неверленде, и брезгливых читателей следует предупредить, что они не будут избавлены от всех ужасов всего этого в последующих главах. На данный момент у нас есть возможность сделать паузу и поразмыслить, так сказать, в спокойной обстановке. Саймон Карр в своем замечательном автобиографическом рассказе о стиле воспитания “большого ребенка” отца со своими двумя сыновьями убедительно показывает, как можно безумно веселиться с детьми и быть ответственным.

Рассказ Карра имеет особое значение, потому что он был одиноким родителем, общался с естественно шумными мальчиками и, как писатель, проводил с ними много времени дома. Для Карра речь идет о том, чтобы установить границы приемлемого поведения как можно шире, но затем твердо придерживаться четко определенных границ, которые вы устанавливаете, – воспитание не должно сводиться к тому, чтобы сказать “нет” почти всему, что хочет сделать ребенок. В случае Майкла есть явные доказательства того, что иногда ситуация действительно “выходила из-под контроля”, если использовать фразу, которую мы слышали раньше. Но те времена ни в коем случае не являются полной картиной: например, есть впечатляющие свидетельства того, что собственные дети Майкла далеки от того, чтобы быть дерзкими, избалованными или дикими, они спокойны, вежливы и, очевидно, “хорошо воспитаны”, как будет видно в главе Тринадцатой.

Мы часто слышим о любви. Джой Робсон была не единственной, кто использовал это слово. Отношения Майкла со старшими мальчиками, в частности, были особенно напряженными, связь выходила за рамки статуса товарища по играм или “лучшего друга”. Далекий от того, чтобы “бросить” своих партнеров на этом этапе, мы видели, что дважды – в случае Джимми Сейфчака и Джордана Чендлера – он был вынужден расстаться с ними в обстоятельствах боли и одиночества. Отношения с другими мальчиками – Эммануэлем Льюисом, Кори Фелдманом, Брэндоном Адамсом – закончились без травм ни для одной из сторон, и у этих молодых людей, о которых идет речь, были очень теплые воспоминания, когда они вступили во взрослую жизнь. Кроме того, более чем через десять лет после того, как Уэйд Робсон и Бретт Барнс выступили по телевидению в защиту Майкла, эти мальчики, к тому времени уже взрослые, вышли на свидетельское место на его суде, чтобы сделать то же самое. Они и их семьи были совершенно едины в выражении своего восхищения звездой, подчеркивая, что их отношения с ним были продолжительными. Еще один близкий друг Майкла, Фрэнк Кашио, присоединился к его сотрудникам в качестве одного из его самых надежных помощников.

Наконец, что касается тезиса о “демпинге”, мы можем отметить, что один из его очень выдающихся представителей, старший агент ФБР Кен Лэннинг, был вынужден вернуться к этому необоснованному аргументу против педофилии из-за отсутствия какой-либо другой серьезной критики. Самый упорный недоброжелатель Майкла на протяжении многих лет, Диана Даймонд, посвящает целую главу своей книги работе Лэннинга, включая его описание “черт растлителя малолетних мужского пола”. Но помимо предвзятого языка, в котором слово “жертва” сильно фигурирует, то, что мы узнаем, далеко не ужасно. Под кратким перечнем черт, которые необходимо выявить, он выделяет “сверхъестественную способность идентифицировать себя с детьми и слушать их”. Мы обнаруживаем:

Во-первых, у них хорошая способность идентифицировать себя с детьми; они знают, как общаться с детьми, они знают, что им нравится и не нравится. И, может быть, что еще более важно, они знают, как их слушать. Они узнают, в чем заключаются их интересы. Итак, они очень хорошо умеют использовать эти навыки для того, что я называю соблазнением детей. В некотором смысле они сами могут быть [похожими на детей]. Но было бы ошибкой предполагать, что они будут незрелыми и похожими на детей. У них просто волшебное взаимопонимание [с детьми]. На самом деле, некоторые люди скажут, что они похожи на Крысолова рядом с детьми; они просто действительно так хорошо знают, как общаться с детьми. У них есть эта способность так хорошо отождествлять себя с детьми. Это почти так же, как если бы часть из них почти никогда не взрослела. Со многими из этих детей никогда в жизни не обращались так хорошо, как заботился растлитель. [Подчеркивает все мое].

Сколько родителей могут утверждать, что они так хорошо слушают своих детей или имеют с ними “волшебное” взаимопонимание? Не все, очевидно, как неявно признает Лэннинг в этом показательном отрывке. Но именно эти “растлители”, эти славные парни попадают в тюрьму, а не небрежные, некомпетентные родители, и именно такие люди, как Лэннинг и Даймонд, иррационально продолжают оказывать давление, чтобы все оставалось так, как есть.

Еще один аспект дружбы Майкла с детьми, который бросается в глаза со всех сторон, заключается в том, что мы очень мало слышим о девочках. Майкл утверждал, что испытывает особое чувство к детям в целом, и красноречиво писал и говорил на эту тему. В своей работе он уделял огромное внимание детской благотворительности и на своих концертах приглашал детей обоих полов присоединиться к нему на сцене. И все же в его личной, частной жизни все, о чем мы слышали, были мальчики, мальчики, мальчики. Почти. У некоторых мальчиков были сестры. Как мы слышали, Шанталь Робсон утверждала, что, как и ее брат Уэйд, она тоже делила постель с Майклом. Сестра Бретта Барнса Карли сделает аналогичное заявление на суде Майкла много лет спустя. Однако мы мало что слышим о девочках, за исключением того, что Майкл купил им подарки: не сделать этого, когда он щедро покупал для их братьев, означало бы напрашиваться на неприятности, но никто не предположил, что уровень дружбы когда-либо выходил за рамки чисто послушного. На вопрос свидетеля, почему она не проводила ночь в комнате Майкла так часто, как ее брат, Карли Барнс ответила: “Потому что я девушка, и я предпочитаю немного уединения”. Она предстала в суде как одна из самых ярых поклонниц Майкла, которая, казалось, почти поклонялась звезде, но восхищение, похоже, было несколько односторонним: правда, как она сенсационно признала, заключалась в том, что ее брат проводил гораздо больше времени, чем она, в спальне Майкла.

Еще одной девочкой, которая, как говорят, спала наедине с Майклом, была его племянница Брэнди Джексон, дочь его старшего брата Джеки и бывшей невестки Энид. Инид встала на защиту Майкла в декабре 1993 года, когда он вернулся в США. “Я позволяла своей маленькой девочке проводить ночь за ночью с Майклом в его большой кровати, - как сообщается, сказала Инид, - я полностью ему доверяла. Он похож на маленького ребенка. Я знаю, что они говорят о нем ужасные вещи, но моя дочь годами делила с ним постель, и я знаю, что абсолютно ничего не происходило... Она сказала мне, что он никогда, никогда не прикасался к ней. Брэнди сказала бы мне, если бы случилось что-нибудь плохое...Брэнди сказала мне на днях: ‘Почему они говорят все эти вещи о дяде Майкле? Он никогда не причинил бы вреда детям".

Брэнди, которой в то время было одиннадцать лет, снималась в клипах Майкла "Черное или белое" и "Исцели мир". Инид описала это как отношения “младшей сестры”. “Когда вы узнаете Майкла, вы поймете, что он гораздо лучше ладит с детьми, чем со взрослыми”. По выходным на его ранчо “Они играли в парке развлечений, на ранчо или в видеоигры в его спальне”. Когда становилось поздно, Энид рассказывала, Майкл появлялся в пушистом комбинезоне с Микки Маусом и ложился спать с Брэнди – он с одной стороны, она с другой.

Инид нарисовала картину дурацкой, очаровательной эксцентричности, и, учитывая, что никто – ни полиция, ни дети, ни сплетни инсайдеров – никогда ничего не говорил о слабости Майкла, которую он мог испытывать к маленьким девочкам, у нас нет оснований предполагать, что “что-то случилось“. Но действительно ли он когда-нибудь ложился с ней в постель? Ни Инид, ни Брэнди не давали показаний в 2005 году. Похоже, что история Инид была не более чем удобной басней, призванной выставить Майкла неразборчивым, “по-детски невинным” прыгуном в постели и, следовательно, скрыть то, что на самом деле было целеустремленной одержимостью мальчиками. Если бы он действительно ложился в постель с Брэнди “в течение многих лет”, как утверждалось, трудно представить, что никто другой – например, домашняя прислуга – не вышел бы вперед, чтобы подтвердить эту историю.

Этого не произошло. То, что мы получили вместо этого от персонала, - это совершенно убийственное заявление Ориетты Мердок, которой было поручено разобраться с письмами и фотографиями от юных поклонников Майкла. Портер цитирует ее таким образом:

Мне было неприятно видеть, как Майкл отделяет фотографии и читает письма, которые он видел детским почерком. Чернокожие дети и дети старше тринадцати его не интересовали. И когда он читал письмо и понял, что оно от маленькой девочки, он выбросил его в мусорное ведро. Он хранил и брал в свою комнату только фотографии и письма от белых, латиноамериканских и азиатских детей. Что касается остального, он сказал нам, что отвечать на них бесполезно, поэтому нам пришлось подделать его подпись”.

Здесь снова уместно предостережение. Портер говорит нам, что Мердок была уволена, и поэтому можно отмахнуться от ее показаний, как и от многих других на Джексона, как от мести, предпринятой недовольным бывшим сотрудником. Чернокожая женщина по расовому происхождению, но с довольно светлым цветом кожи, Мердок, как говорят, подала жалобу 29 января 1991 года в Департамент по вопросам равного трудоустройства Калифорнии. Она утверждала, что ее запугали и уволили за то, что она черная. Ее непосредственный начальник, экономка Норма Стайкос, якобы наняла ее, думая, что она латиноамериканка, но обнаружила обратное, увидев гораздо более темную сестру Мердока. Поразительное утверждение о том, что Майкл не только отдавал предпочтение детям со светлой кожей, но и был готов мириться с дискриминацией в отношении людей своей расы, находит определенную поддержку в трудах другого уволенного сотрудника, бывшего менеджера Майкла Боба Джонса, как мы увидим. На данный момент, однако, нас интересует исключительно то, что – если бы это было правдой – было бы бессердечной формой дискриминации маленьких девочек среди его поклонников. Тем не менее, мы должны быть внимательны к несправедливо негативному отношению Мердока к вещам. Она говорит, что “нам пришлось подделать его подпись”, не указывая при этом, что Майкл в те дни, должно быть, получал тысячи писем от молодых фанатов, что сделало бы задачу ответить на них лично совершенно невозможной. Должны ли мы сделать из него монстра за то, что он использовал персонал для выполнения этой задачи? У Папы Римского тоже много писем от поклонников, и по этому требовательному критерию он тоже никогда не попадет на небеса.

Теперь мы рассмотрели отношения Майкла с детьми, как девочками, так и мальчиками, вплоть до скандала вокруг Джорди Чандлера. Далее нам нужно более подробно рассмотреть ряд связанных с этим утверждений, которые выдвигались в то время, главным образом сотрудниками Майкла и его сестрой Ла Тойей. 

ГЛАВА 6

Сплетники из таблоидов

Дети всего мира, мы сделаем это

С песнями, танцами, невинным блаженством

И нежной лаской любящего поцелуя

Мы сделаем это.

Фраза “мы сделаем это” в стихотворении Майкла “Дети мира”, к сожалению (для искателей скандалов), относится строго к таким бесспорным вещам, как создание замков из песка и плавучих лодок, плюс некоторые более амбициозные трюки, которые могут заставить родителей беспокоиться о безопасности своих детей. – 

Мы прикоснемся к звездам, обнимем луну...

Оседлаем радужное облако в бурю

но в остальном у них мало причин обращаться по телефону в органы по защите детей. Тем не менее, атмосфера детской невинности в реальном общении Майкла с детьми не всегда убеждала всех. В этой истории понадобился ребенок, чтобы увидеть – или, скорее, сказать, – что император был без одежды. В империи Майкла Неверленд, где дети тоже не всегда много носили одежды, потребовался мексиканский садовник, чтобы сделать несколько приземленных наблюдений; садовник, недостаточно поэтичный, чтобы понять, почему создание замков из песка и катание на радугах так часто требуют “мягкой ласки любящего поцелуя”; садовник, который увидел червяка в зародыше.

Его жалоба социальным работникам на то, что Майкл приставал к малолетним, была подана еще в мае 1992 года, более чем за год до обвинений Чандлера, согласно сообщению для прессы, полученному некой Мэри Комсток, руководителем программы департамента по делам детей округа Санта-Барбара. Это привело к тому, что певец был помещен под наблюдение. Садовник, как сообщается, сообщил властям, что Майкл занимался “нездоровой деятельностью с детьми”. Он сказал, что видел, как Джексон обнимал, ласкал и снимал на видео нескольких подростков, которые остались в качестве гостей. Он рассказал, как некоторые из этих действий происходили в специальных укромных местах, таких как гидромассажная ванна, которые нельзя было не заметить – кроме, по-видимому, самого садовника, возможно, выглядывающего из кустов.

Однажды мальчик из Лос-Анджелеса, который часто бывал на ранчо, пригласили в частный кинотеатр Майкла посмотреть фильмы. Садовник сказал социальным работникам, что случайно зашел, потому что хотел кое о чем спросить Джексона. Он увидел, как Майкл ласкает мальчика. “Когда я вошел в комнату, они отскочили друг от друга, и Джексон был в ярости на меня за то, что я вообще вошел в комнату”, - сказал он. Там было выяснение отношений. Ему “угрожали и приказали уйти”. Позже ему сказали, что то, чему он был свидетелем, было “совсем не тем, чем казалось”. Ребенок был расстроен и напуган, и Майкл “просто пытался утешить его”.

Больше об этом мексиканском садовнике ничего не было слышно, но другой – да, другой мексиканский садовник, которых в Калифорнии много, – позже был замешан в совершенно отдельной истории с мальчиком. Дайан Даймонд рассказывает о дружбе Майкла с маленьким сыном соседского мексиканского садовника, когда он еще жил со своими родителями в их доме в Хейвенхерсте в Энсино, Калифорния, в середине 1980-х годов. Она говорит, что “после получения щедрого чека от Майкла Джексона вся семья садовника внезапно собрала вещи и переехала обратно в Мексику”. Это был один из нескольких чеков, которые, как утверждала сестра Майкла Ла Тойя, были выписаны при подозрительных обстоятельствах родителям маленьких мальчиков, с которыми он был близок.

Но утверждения этих садоводов - мелочь по сравнению с огромным урожаем, который вырос в тепличной атмосфере, последовавшей за историей Чандлера.

Первые эпизоды сезона были спродюсированы бывшим управляющим недвижимостью Неверленда Марком Куиндоем и его женой Фэй, которая раньше готовила для Майкла. Они были с ним в течение двух лет до 1991 года и начали новую жизнь на Филиппинах после отъезда, потому что, как сообщалось в почте в воскресенье, им не понравилось то, что они видели. На следующей неделе "Ньюс оф Уорлд" опубликовала пространный отчет об этой паре, которая рассказала, как они видели постоянный поток маленьких мальчиков, спящих с Майклом в его постели. Однажды, когда появилась мать мальчика, сотрудница пошутила: “Ну, вот и теща Майкла!”

Квиндой сказал, что на ранчо жил один маленький мальчик, у матери которого был один из гостевых коттеджей на территории. Однажды она попросила его отвезти Майкла и мальчика на прогулку в Солванг, городок в датском стиле недалеко от Санта-Барбары. Одной из туристических достопримечательностей там был массивный кукольный дом, который очаровал Майкла, и он хотел показать его ребенку. Он и мальчик сидели сзади, а Квиндой вел "Шевроле блейзер".

Когда мы ехали в темноте, я посмотрела в зеркало заднего вида и с удивлением увидела, что Майкл обнимает мальчика и страстно целует его. Это было совсем как мальчик, целующий девочку на заднем сиденье. Мальчик не протестовал – но он просто сидел неподвижно, не двигаясь, пока Майкл целовал его в губы. Затем Майкл начал целовать его повсюду – в шею, голову, руки, плечи и тело. Я был совершенно ошеломлен. Полагаю, мне следовало ожидать этого, зная, что они делили постель, но это все равно потрясло меня. Я был потрясен тем, что он мог так поступить с семилетним мальчиком. Я, честно говоря, думаю, что Майкл не понимал, что я могу видеть. Но это было не так, как если бы я шпионил. В пробке мне приходилось смотреть в зеркало, и иногда освещение уличных фонарей или проезжающих машин означало, что я мог легко видеть, что делает Майкл.

Этот конкретный мальчик провел несколько недель в Неверленде, сказали Квиндои. Когда он уехал в отпуск за границу, приехал еще один мальчик девяти лет, который проводил до девятнадцати дней подряд, каждую ночь оставаясь в комнате Майкла. Майкл и мальчик могли проводить до двух дней вместе в спальне, не выходя наружу. В большинстве дней они не вставали с постели до двух часов дня. Еду будут присылать в стиле обслуживания номеров. Одним из необходимых предметов была органическая минеральная вода. Куиндою пришлось проехать сотню миль до Лос-Анджелеса за припасами. Поднос оставляли у двери, о чем объявлял стук, а затем, пока Квиндой наблюдал, дверь открывалась, и рука в белой перчатке протягивалась и медленно опускала поднос внутрь.

По чистому совпадению эта страница книги, которую вы сейчас читаете, была написана в День дурака первого апреля. Теперь, почему такая мысль должна прийти в голову? Ваш автор здесь просто сообщает абсолютно прямолинейно, без намерения кого-либо обмануть, о том, что газета приписала словам Квиндоя. И все же, можем ли мы не вспомнить о прекрасной традиции британской прессы подделывать сообщения о Дне дурака в апреле? – репортажи, которые неизменно начинаются вполне правдоподобно, но затем становятся все более причудливыми и удивительными, пока, наконец, не доводят доверчивость до веселого предела.

Новости о мировой версии истории Квиндоев появились в сентябре, а не в апреле, но то, что мы слышали до сих пор, следует только что изложенной схеме. Как и трезвый рассказ садовника, он начинается с реалистичных деталей, которые не должны казаться нам такими уж странными, поскольку мы так много слышали о Майкле. (Однако мы могли бы остановиться и задуматься, понадобится ли когда-нибудь садовнику спрашивать Майкла о чем-нибудь настолько срочно, чтобы он вторгся в его уединение в помещении. Как мы увидим, Майкл был “мистером Джексоном” для персонала, и люди, как правило, знали свое место.) Действительно трудный материал для проглатывания начинается, не так ли, с рассказа о Майкле и мальчике, которые не выходили из спальни целых два дня? А что касается театрального прикосновения к появлению руки в перчатке, разве это не чересчур? Знаменитая единственная белая перчатка Майкла была сценической торговой маркой. Мысль о том, что он наденет его в постель, похожа на детское видение королевы, вечно обремененной огромной короной! Не бери в голову, история слишком хороша, чтобы ее пропустить. Вот как Квиндой продолжил:

Мальчик и Майкл никогда не отходили друг от друга. Майкл обычно смотрел на него с обожанием, и мальчику, который на самом деле был недостаточно взрослым, чтобы знать что–то получше, казалось, это нравилось. Он обычно поднимался на верхнюю ступеньку лестницы и спускался по перилам, где Майкл ждал внизу, чтобы поймать его. Иногда они играли на пиратском корабле Майкла или на подвесном мосту на территории дома. В других случаях Майкл сажал мальчика – и других гостей–мальчиков - в специальное приспособление для ремней безопасности, которое опускалось на шкиве через участок воды. Он всегда будет ждать, чтобы поймать их на другом конце.

Я никогда не видел Джексона или мальчиков голыми, но часто видел их всех в нижнем белье. Однажды Майкл сказал мне, что планирует пойти в спа [джакузи] с девятилетним ребенком. Это был его закодированный способ сказать, что ни я, ни кто-либо из персонала не должны приближаться к бассейну и местам для барбекю, где расположен спа-центр. Возможно, мне не следовало делать то, что я сделал, но мое любопытство взяло верх надо мной. Я наблюдал с такого места, где они не могли меня видеть.

Вопрос: По словам садовника, Майклу были доступны секретные места, которые нельзя было не заметить. Если в этом случае он не хотел, чтобы персонал видел его с мальчиком, почему он не пошел в одно из этих мест? Также: Почему спа-центр, по-видимому, не был одним из этих секретных мест? Он мог бы спроектировать и построить его в соответствии с любыми требованиями, которые ему нравились, включая то, что его невозможно было бы заметить. Действительно, садовник сказал, что “горячую ванну” нельзя было не заметить. Очевидно, он говорил не об обычной ванной в помещении. Но давайте больше не будем портить хорошую историю:

[Майкл и мальчик оба были] в белых трусах и сидели на краю горячей ванны, опустив ноги в воду. Они разговаривали, а потом я увидел, как Майкл наклонился и запустил руку в трусы мальчика спереди. Он держал его там так долго, пока я наблюдал. Мальчик не протестовал и не пытался остановить Майкла. Я был совершенно потрясен. Майкл и этот мальчик вели себя как любовники. Они бросали друг в друга едой и даже скандалили из-за игр или игрушек...

Родители мальчиков жили порознь, но часто приходили вместе с сыном, обедали, а потом отец уходил. Иногда Майкл размещал женщину в местной гостинице "Холидей Инн", иногда она останавливалась в одном из гостевых коттеджей. Я знаю, что матери был сделан щедрый подарок, и мне сказали, что отец тоже получил такой же. Мне казалось, что это был способ расплатиться с ними.

Квиндой говорит, что персонал был встревожен тем, как Майкл прикасался к трехлетнему мальчику, который остался на ранчо: “...у нас у всех мурашки побежали по коже. Он укладывал ребенка и гладил кончиками пальцев по всей длине его тела, от макушки до пят.” У женщины-помощника руководителя был сын в возрасте двух с половиной лет, который часто сопровождал ее на работу. Однажды другие сотрудники увидели, как она покраснела от ярости. Она утверждала, что застукала Майкла со своим сыном, и была так возмущена, что пригрозила убить его, если это повторится. Квиндой сказал: “Однажды высокопоставленный руководитель организации Джексона, который случайно оказался на ранчо, сказал одному из сотрудников, который был родителем: ”Послушайте, сделайте себе одолжение – никогда не оставляйте ребенка наедине с Майклом, это не очень хорошая идея"."

Квиндои говорят, что, находясь в Неверленде, они вели секретные дневники, записывая то, что там происходило, и заявляя, что раскроют их содержание газетам за 170 000 фунтов стерлингов. То, что сейчас раскрывается, по их словам, было лишь верхушкой айсберга. Квиндой сказал, что он и его жена будут садиться каждый вечер, когда все успокоится, и писать от руки отчет о том, что произошло. Они отмечали погоду, кто приходил и уходил, свои чувства по поводу настроения и атмосферы, а также свои размышления о том, каково это - работать на Майкла Джексона. Они отметили визиты приглашенных звезд, таких как Марлон Брандо и молодые друзья Майкла. Это означало, что в случае необходимости они смогут сообщить полиции даты, когда любой названный человек останавливался в Неверленде, в какой спальне и как долго они оставались.

Существование журналов было подтверждено в новостном репортаже CNN TV, в котором Марк и Фэй Куиндой были сняты на видео, переворачивая страницы и наблюдая за своими рукописными записями. Квиндой сказал: “Я не держу эти дневники над головой Майкла. На самом деле есть определенные вещи, которые никто не записывал, потому что было бы невозможно не спать по ночам, но я считаю, что дневники были бы полезны. Это запись о странных вещах, свидетелями которых мы были в Неверленде”.

Некоторые из этих “странных вещей” вполне укладываются в освященную веками традицию Чокнутого Джеко. Квиндой: “Майкл сказал, что ненавидел, когда умирали цветы. Это заставило его заплакать. Он сказал нам, что если цветок увядает, он звонит одному из своих тридцати садовников и требует, чтобы они немедленно заменили его. Он повернулся ко мне со слезами на глазах и сказал: "Ты знаешь, я ненавижу видеть, как умирают красивые вещи. Я хотел бы, чтобы они жили вечно, как в кино".”

Однажды Квиндой застал Майкла сидящим на полу со скрещенными ногами, разрывающим 50 000 фунтов стерлингов купюрами по 1000 долларов и подбрасывающим их в воздух, как конфетти. Управляющий недвижимостью попытался остановить его, но он просто начал смеяться и хихикать, говоря: “О Марк, это всего лишь деньги”. Для Куиндоя суперзвезда была как ребенок: “Он не разорвал это злонамеренно – он сделал это, потому что кусочки выглядели красиво, когда он подбрасывал их в воздух”. Марк Куиндой утверждал, что Майкл будет есть только блюда, названные в честь его любимых героев мультфильмов, а его жена Фэй сказала: “Я приготовила всю его еду и окрестила ее – салат Гуфи, молочный коктейль Минни Маус и торт Микки Мауса. Когда Лиз Тейлор навестила его, он захотел пирог с Плутоном и хот-доги Питера Пэна.”

Любые читатели, которые только “догнали” Майкла Джексона во время огласки его судебного процесса и не очень хорошо осведомлены о прошлом Чокнутого Джеко, найдут эти не сексуальные анекдоты такими же невероятными, как история о Дне дурака в апреле о белой перчатке. Фанатам Джеко виднее. За эти годы они услышали так много странных историй о своем кумире, что даже самым невероятным историям стало труднее сопротивляться – в том числе тем, в которые они сначала категорически отказывались верить. В то время как некоторые фанаты были настроены решительно скептически, приписывая все “негативные” истории злонамеренным СМИ, огромное количество дурацких историй означало, что для многих фанатов странность стала общепринятой частью знаний о Джеко, где факты и фантазии неразрывно связаны друг с другом.

Рэнди Тараборрелли предполагает в своей биографии, что некоторые из ранних странных историй были рекламными трюками людей Джексона, но Майкл начал беспокоиться, когда они зашли слишком далеко, особенно когда средства массовой информации, почувствовав настроение, начали чувствовать, что им может сойти с рук придумывание собственных вещей. В Америке, например, National Enquirer опубликовал статью, в которой говорилось, что Майкл часто видел Бога, материализующегося из облака дыма, когда он выступал на сцене. Звезда сказал, что влюбился в принцессу Диану и хотел, чтобы она снялась в его следующем видео – обвинение, которое Тараборрелли описал с лукавым преуменьшением как “маловероятное”, как мы уже видели, Майкл проявлял живой интерес к маленьким сыновьям Дианы, Уильяму и Гарри, особенно Уильяму, и Тараборрелли мог бы добавить, что мальчики-принцы были гораздо более надежными кандидатами на его привязанность и интерес. Карикатура Гриффина в "Пипл" должна была поднять эту тему, когда разразился скандал с Чендлером. Испуганная принцесса Диана была изображена с волосами, стоящими дыбом, когда ее сыновья сказали ей: “Ну, мама, поскольку ты предложила отвезти нас в любую точку мира, мы решили, что хотим навестить Майкла Джексона”.

Тараборрелли сказал нам, что Майклу действительно понравились некоторые из не правдивых историй, одна из которых заключалась в утверждении, что его соперник Принс использовал экстрасенсорное восприятие, чтобы свести с ума любимца шимпанзе Джеко Пузыри. В статье, опубликованной в “Инкуайрере", Майкл сказал: "Какой псих стал бы связываться с обезьяной? Это последняя капля". Реакция Майкла на эту историю? “Я никогда не видел, чтобы он так сильно смеялся", - сказал Тараборрелли его коллега.

Долгое время Майкл, должно быть, был так же доволен всеми другими апокрифическими историями, созданными о нем: каждая нелепая история в обращении облегчала ему указание на то, что не все свидетели скрупулезно честны, и что они кажутся особенно недобросовестными в том, что касается его, либо потому, что на такой нечестности можно было заработать деньги, либо был какой-то другой скрытый мотив.

А как насчет Квиндоев? Видим ли мы там какой-либо такой мотив? Согласно "Ньюс оф Уорлд", они признались, что пытались подать в суд на Майкла на сумму более 200 000 фунтов стерлингов, заявив, что он задолжал им за не выплаченную заработную плату и сверхурочную работу. Вот почему они ушли, сказали они, противореча более ранней версии Mail on Sunday, в которой выдвигался совершенно более благородный мотив: они заботились исключительно о моральном благополучии детей.

Это не должно было быть единственным противоречием. Уже на следующий день после длинного отчета News of the World газета Sun сообщила, что Квиндой отступил. Теперь он отрицал подробные обвинения, говоря: “Это творения”. И все же этот человек все еще просил 170 000 фунтов стерлингов за дальнейшие откровения! Или это должно быть дальнейшее “творческое письмо”! Он услужливо добавил: “Я могу только сказать, что были отклонения, некоторые отклонения, некоторые вещи, которые не были нормальными”.

Очевидно, предприимчивый мистер Квиндой начал рекламировать свои работы в двух категориях: художественная литература и научно-популярная литература, не слишком беспокоясь о том, что они могут перепутаться. Это был явно человек, который упустил свое призвание в жизни: он мог бы стать великим редактором бульварной газеты.

Однако эти оппортунистические махинации Квиндоя не позволяют нам списать его со счетов как свидетеля. Просто потому, что мужчина говорит вам, что он лжет, это не значит, что вы должны ему верить! Вскоре должны были появиться два его письма, из которых следовало, что он рассматривал Майкла как опасность для детей еще до публичного скандала. Оба были написаны до обвинений Джордана Чандлера и за два месяца до того, как было открыто полицейское расследование. В одном письме, написанном в июне 1993 года, Квиндой предупредил Майкла, что сотрудники распространяют слухи о том, что он приставал к детям. В другой записке, жалуясь, что ему причитается оплата сверхурочных в размере 180 000 фунтов стерлингов, он написал помощнику, угрожая раскрыть, что певец представляет опасность для детей. Он сказал, что расскажет всему миру о Джексоне, добавив: “Помните, когда вы несколько раз говорили нам... не доверять ни одному ребенку мужского пола наедине с Майклом в комнате?”

Этот последний комментарий особенно интересен. Два письма, написанные в то время, когда новости о маневрах Эвана Чандлера вполне могли стать горячими сплетнями по Неверленду, легко можно было рассматривать как Куиндоя, готовящего почву для своего собственного переворота в средствах массовой информации, предоставляя ему некоторую документацию, которая выглядела бы подлинной. Такая точка зрения, однако, требует, чтобы помощник, которому он написал во второй записке, был соучастником заговора, ибо как иначе можно было бы отбросить его предупреждение о Майкле? Также интересно, что эти предупреждения, если они подлинные, по-видимому, относятся задолго до июня (фраза “Помните, когда вы сказали нам ...” подразумевает что-то, сказанное некоторое время назад), и, следовательно, задолго до того, как в воздухе появились какие-либо сплетни о намерениях Эвана Чандлера.

Полиция отнеслась к Квиндоям серьезно, несмотря на любые публичные отступления. Два детектива отправились на Филиппины для допроса. Пара рассказала свою историю полиции, хотя, несомненно, не во всех ее красочных новостях о мировой славе, и, как говорили, прошла проверку на детекторе лжи. Публично они теперь говорили, что никогда не видели, чтобы Майкл занимался сексом с мальчиками, но они нашли детское нижнее белье на полу его спальни, и они вспомнили одного ребенка, который оставался в его спальне “двадцать четыре часа или более”. Марк Квиндой видел, как Майкл целовался с мальчиком в саду. “Он ласкал и целовал его со всех сторон, проводя руками между бедер ребенка. Он клал руки туда, где их обычно быть не должно”. Это был гораздо более сдержанный рассказ, чем мы слышали сначала. Однако полиция не смогла вызвать Марка Куиндоя в качестве свидетеля в суд над Джексоном в 2005 году: к тому времени он умер.

Человеком с гораздо более странным мотивом, чем у Куиндоя, для того, чтобы вылить грязь на Майкла, был кореец по имени Кеннет Чой. Во многих смыслах он был человеком с определенной миссией. Было время, начиная с 1988 года, когда его жизнь была посвящена только одной задаче, которую, по мнению его руководителей управления полетами, необходимо было выполнить любой ценой: Майкла Джексона нужно было убедить выступить в Корее. Контролерами Чоя была базирующаяся в Корее Церковь объединения под руководством преподобного Сун Мен Муна. Другими словами, “Лунатики”.

К 1970-м годам "Лунатики" приобрели значительное присутствие в Америке, вызвав споры в результате предполагаемого использования ими методов промывания мозгов новобранцам и встревожив родителей, которые видели, как молодых людей убеждали отказаться от своего образа жизни, переехать в коммуны и продавать цветы в аэропортах. Несмотря на все неодобрение, церковь росла и процветала и была богатой, могущественной организацией задолго до того, как началась миссия Чоя.

Почему Майкл Джексон был так важен для них? Причина кажется смехотворной, учитывая то, что случилось с Майклом. Это почти так же, как если бы Бог решил злобно посмеяться над манипулятивными лунатиками, высмеивая их усилия расширить базу своей привлекательности. Ибо то, что им сейчас было нужно, - это респектабельность, и связь с Майклом и его семьей, казалось, открывала перспективу именно этого. Джексоны тогда считались чистоплотной, здоровой, религиозной семьей. Сам Майкл был широко известен как пример для молодежи – певец, который успешно сопротивлялся соблазнам наркотиков и случайного секса. Кеннет Чой сам сказал об этом в интервью в 1991 году: “В моей стране Майкла Джексона считают особенным, необычным человеком. Мы восхищаемся его духовными качествами. Мы бы никогда, например, не попросили Мадонну выступить. Для нас она не обладает таким же характером и моралью, как Майкл Джексон”.

Потерпев неудачу в собственном офисе Майкла в 1988 году, Чой обратился к семье, пытаясь заручиться поддержкой родителей Майкла, Кэтрин и Джозефа. Возможно, с их помощью можно было бы организовать семейный концерт Джексонов. Это должно было оказаться чрезвычайно дорогостоящим тупиком, поскольку Чой не смог понять, что Майклу совсем не нравилась идея семейного концерта или каких-либо деловых отношений, связанных с его семьей: он столкнулся с некоторыми ужасными переживаниями, пытаясь работать с ними в недалеком прошлом, и не собирался снова сталкиваться с подобными проблемами.

После целого года предварительных приготовлений, включая поездку Кэтрин и Джозефа в Корею, the Moonies приступили к стратегии решения проблемы деньгами: в феврале 1989 года 1 миллион долларов был предложен любому, кто мог бы подписать контракт Майкла на выступление в Корее. Это не сработало, но месяц спустя, с помощью семьи Джексон, Чхве удалось связаться с Майклом лично по телефону из семейного дома в Энсино. По словам Тараборрелли, он попробовал трюк прямо из собственной книги Майкла: он разрыдался по телефону и пригрозил покончить с собой, если Майкл не будет сотрудничать. Он просто умолял и умолял. Майкл наконец согласился встретиться с ним – но не сразу.

До того, как этой встрече суждено было состояться, “новый, вызванный Муни упадок”, как выразился Тараборрелли, “начал распространяться, как раковая опухоль, по всей семье”. си Джо подарили Rolls Royce Corniche. Кэтрин получила 35 000 долларов. Джермейн Джексон получил Range Rover, потому что считалось, что он имеет большое влияние на своего младшего брата Майкла. Сам Майкл получил "роллс-ройс". Другие люди получали тысячи долларов только за то, что знали семью Майкла и потому, что это могло иметь какое-то отдаленное отношение к делу. Охранник Билл Брэй получил более полумиллиона долларов, “и сейчас никто даже не помнит, почему и как он их получил”.

В конце концов это кажущееся безумие, похоже, окупилось для Чоя. К июню 1989 года Майкла убедили подписать контракт на выступление в Корее, но затем вся сделка развалилась, когда сам преподобный Мун решил, что согласованная сумма гонорара Майкла была слишком большой. На Майкла даже подала в суд газета лунатиков "Сегье таймс" за возврат денег и подарков. Майкл подал встречный иск. В атмосфере такой ожесточенной борьбы можно было бы ожидать, что Чой ускользнет домой, опустив голову, сломленный и побежденный человек. Но ни капельки этого. Вместо этого он начал лично дружить с Джексоном, надеясь вопреки всему, что наконец-то удастся заключить приемлемую сделку.

Но как? Он потратил миллионы долларов на решение этой проблемы. Он перепробовал все. Он даже угрожал покончить с собой. Что еще он мог сделать, чтобы достучаться до Майкла? Было ли у него что-нибудь, что он мог предложить, чего Майкл действительно хотел? Там быть. Его собственный сын. Кеннет Чой не признает, что использовал своего собственного маленького мальчика Элберта, которому тогда было три года, чтобы соблазнить Майкла. Действительно, эта мысль могла бы привести его в ужас, если бы она возникла как сознательный политический выбор. Однако он сказал, что знал о “навязчивом интересе” Майкла к детям. Он признался, что его предупреждали не оставлять своего ребенка наедине с Майклом. Тем не менее он сделал именно это, как он рассказал "Ньюс оф Уорлд" в 1992 году, после того как отношения окончательно испортились и Майкл порвал с семьей Чой. Сначала газета не публиковала эту историю, но решила сделать это в августе 1993 года в свете других обвинений, которые появились против Майкла. Он сказал:

Я никогда не смогу простить себя за то, что все это время оставлял своего сына Элберта наедине с Майклом. Майкл всегда настаивал на том, чтобы маленький Элберт спал в одной из его потайных комнат. Я знал, что интерес Майкла к детям был почти навязчивым. Я знал это, потому что провел с ним много-много дней на ранчо Майкла. В течение нескольких месяцев, которые мы провели там, один из топ-менеджеров Майкла, очень близкий ему человек, предупредил меня: “Не оставляй своего сына наедине с Майклом”. Я видел, как Майкл водил моего маленького сына в свой частный кинотеатр смотреть фильмы. Я видел, как страдала моя жена, как она плакала и умоляла меня отвезти семью домой в Корею. Я хотел покончить с собой, потому что подозревал, что моему ребенку угрожает какая-то опасность, и все же оставил его одного на ранчо. Я могу только подвести итог сексуальной жизни Майкла, сказав, что девятилетний мальчик не думает о сексе. Майкл наполовину гений, наполовину девятилетний мальчик. Он самый одинокий человек в мире, и все же он ненавидит быть один.

Чой ошибался в одном. Многие девятилетние мальчики действительно думают о сексе. Если его цель здесь состоит в том, чтобы избежать обвинения в том, что он подвергает Элберта риску, без энтузиазма предполагая, что Майкл не думал о сексе, нам трудно найти это убедительным. То, что интерес Майкла к Элберту был сильным, не вызывает сомнений из рассказа Чоя: он даже спросил Чоя, может ли он усыновить его. Он подарил ребенку одежду, антикварных кукол и личную записку со словами “Я люблю тебя”. Чой не говорит, что стало причиной окончательного разрыва с Джексоном. Возможно, Майкл больше не мог выносить непрекращающуюся болтовню о выступлении в Корее. И снова Чой разговаривал с ним по телефону, все еще отказываясь сдаваться. Снова навернулись слезы. Снова угроза самоубийства, но на этот раз с добавлением трех пугающе значимых слов: “Пожалуйста, приезжайте в Корею, или я убью себя и свою семью”. [мой акцент]

Майкл не поддался ни на то, что оказалось блефом, ни на угрозы, которые должны были последовать. Чой якобы признался журналистам газеты, что попросил у Джексона “огромные суммы денег” за передачу фотографий и “секретов”. Он также сообщил газете, что если Майкл откажется ехать в Корею, “я разоблачу его и детей, которые его навещают”.

Этого никогда не случалось. Вместо этого он лег на дно. Говорят, что за несколько дней до своего исчезновения он слишком много пил, употреблял кокаин и был по уши в долгах. Корейский друг Чоя сообщил газете, что жена Чоя, Мираэ, Элберт и их дочь тайно проживали в Калифорнии в 1993 году и беспокоились о возможности контакта со следователями Майкла. Этот друг говорил об Элберте: “Майкла интересовало только то, что Элберт посещал ранчо. Кеннет хотел поехать на ранчо один и поговорить о делах, но Майкл говорил: "Только если ты приведешь Элберта. Ты приведешь Элберта, хорошо?’ Жена Кеннета Мирай сказала мне, что она боялась этих визитов, хотя никогда не говорила почему.”

Ясно, что к 1992 году Цой, ныне озлобленный человек, уже делал все возможное, чтобы подтолкнуть Майкла, разговаривая с News of the World. Он намекал на то, что нужно было вылить еще больше грязи, но насколько это было бы вредно? Он якобы пытался продать фотографии, на которых, как он утверждал, Майкл танцует со скелетом, что наводит на мысль об отчаянии с его (Чоя) стороны. О Майкле давно говорили, что он интересуется медицинскими вопросами: его сестра Ла Тойя сказала, что однажды он попросил врача заказать для него полную медицинскую библиотеку, а другой врач подарил ему маринованный мозг в стеклянной банке. Таких историй легион. Наличие реального скелета в его шкафу было бы далеко не так вредно для него, как метафорический. Худшее, что мог придумать Чой, - это какое-то нерешительное воспоминание о странной близости в спальне между ним и Майклом:

Я был в спальне Майкла. Я был на его кровати, когда мы обнимали друг друга, смеялись и плакали. Я сказала ему, что люблю его, и он сказал, что любит меня. Я никогда не рассказывал своей жене об этих встречах в спальне Майкла. Насколько я знаю, Майкл никогда не был с женщиной сексуально. Майкл знал, какой влиятельной и богатой фигурой он был во всем мире, и он сказал мне: “Только женщина может уничтожить меня". Его спальня была закрыта. Когда я был на ранчо, я был единственным человеком, которого туда пускали. Там всегда был беспорядок. Его одежда валялась прямо там, на полу, где он ее снял. Он носит белое нижнее белье, трусы и белые носки...Сама спальня полна зеркал, и Майкл убеждается, что выглядит идеально, прежде чем выйти в реальный мир. Он никогда не выходит из своей спальни без макияжа глаз и лица.

Чой также сказал, что Майклу станет так одиноко, что он возьмет с собой в постель одного из своих домашних шимпанзе – вряд ли это действие, если это правда, человека, который предпочитает мальчиков и имеет право вызывать их в свою комнату по своему желанию, как восточный властитель древности. Если это была попытка проклясть Майкла, то он царапал ствол. То, что он здесь говорил, вполне укладывается в традицию Чокнутого Джеко, материала, который, возможно, немного смущал звезду, но не особенно вредил – просто жалкие излияния разочарованного человека.

Бредни Чоя более интересны тем, что они не говорят, чем тем, что они делают. Если он был так близок с Майклом, как он утверждает, разделяя смех и слезы в интимной обстановке своей спальни, разве не удивительно, что он не видел, что происходило между Майклом и, по крайней мере, одним или двумя мальчиками? Уэйд Робсон якобы был Мальчиком года Майкла в 1990 году, когда Чой строил свою дружбу. Почему мы не слышим от него ни слова об Уэйде? Неужели он даже не знал об австралийском мальчике? Он всегда был на ранчо в другое время, чем Уэйд? Похоже, единственный реальный ущерб, который мог нанести Чой, - это если бы он прямо сказал, что знал, что Майкл издевался над Элбертом – и ему было бы трудно сделать это, не выставив себя “сводником”, который фактически занимался проституцией своего собственного сына.

Мать Уэйда выдвинула кандидатуру Маколея Калкина в качестве преемника своего сына на звание "Мальчик года" в 1991 году. Повезло ли Чои больше (с точки зрения сбора доказательств, против Майкла), столкнувшись с Маколеем? Ну, и да, и нет. Совершенно очевидно, что он никогда не был достаточно близок, чтобы раскрыть что-то интимное. Лучшее, что он смог придумать, - это видео звезды "Один дома", показывающее не такого уж одинокого Маколея в доме Майкла. “Вы можете увидеть Майкла таким, каким его никогда раньше не видели”, - якобы сказал Чой, пытаясь продать свой товар газете. “Майкл и Маколей гоняются друг за другом повсюду. Они играют в игры, играют с животными и прыгают по мебели". Горячая штучка, а? Обязательные сцены, возможно, для заядлого поклонника Джексона (или Маколея), но ничего такого, что могло бы взволновать таблоиды. Газеты не покупали.

Неудачи такого рода, возможно, были тем, что удерживало Чоя от продажи других своих “сувениров Джексона”, а не, как предполагает News of the World, “неоднократными просьбами юридической команды Джексона”. Здесь все выглядит так, как будто для того, чтобы создать свои собственные намеки против Майкла, газета обыграла идею о том, что у Чоя был какой-то действительно ужасный материал в рукаве. Но его пристрастие к алкоголю и наркотикам было скорее поведением отчаявшегося человека, чем человека, готового разбогатеть, проболтавшись.

Маколей Калкин должен был занять гораздо более заметное место в истории, рассказанной полиции французским шеф-поваром Филиппом Лемарком, который работал в Неверленде со своей женой Стеллой в течение девяти месяцев. Они утверждали, что еще осенью 1991 года рассказывали друзьям об одержимости Майкла детьми, но были слишком напуганы, чтобы обратиться в полицию. Они сказали, что в конце концов их уволили, потому что они задавали слишком много вопросов о том, что происходит. Версия Джексона заключалась в том, что произошел спор с участием другого сотрудника.

“Мы всегда знали, каким был Джексон, но никто нам не поверил”, - сказала Стелла. “Все на ранчо знали об этом, но никто не говорил об этом. Это было безумие.” Она сказала, что сотрудникам запретили разговаривать друг с другом и заставили подписать “контракты молчать”, чтобы они не общались с прессой. Маколей Калкин стал постоянным гостем в 1991 году после того, как Майкл пригласил его после успеха "Один дома". Лемарки сказали, что родители будут спать в гостевом коттедже в поместье, и Майкл объявит: “Маколей спит со мной”. Его родителям сказали, что их сын спит в гостевой комнате, примыкающей к спальне Майкла, но Стелла вспомнила: “Матери Маколея, Пэт, это не понравилось. Но тогда Маколей был большой любовью Майкла. Он обожал его, как влюбленный подросток.”

Однажды ночью, сказал Филипп, он видел, как Майкл сексуально “надругался” над Маколеем. Его адвокат Арнольд Кесслер продолжает эту историю: “Мой клиент рассказал властям, что однажды он воспользовался отдельным входом в комнату Майкла и вошел к Майклу и малышу Калкину. Майкл позвонил ему по внутренней связи и попросил немного картофеля фри. Было поздно, и в доме было тихо. Мой клиент воспользовался отдельным входом в видеозал. Он увидел Майкла, сидящего рядом с Калкином. Они играли в видеоигру, и он лапал Калкина. Мой клиент обернулся и притворился, что ничего не заметил, но его от этого затошнило. Он не мог поверить своим глазам”. В одной красочной версии таблоида цитировалось, что Лемарк сказал, что он был так потрясен увиденным, что чуть не уронил картофель фри – утверждение, которое шеф-повар повторит под присягой со свидетельского места дюжину лет спустя.

Что касается того, что нас тошнит, то некоторых из нас тошнит от языка, который используют юристы, полицейские и социальные работники, чтобы дистанцироваться от обычной человечности события и людей, с которыми оно связано. Мы слышали от социального работника Джорди Чандлера, что “несовершеннолетний сделал это” и “несовершеннолетний сказал это”. Теперь у нас есть жесткая, пренебрежительная ссылка на “ребенка Калкина”, как бы говоря: “Я бы не стал трогать маленького сопляка шестом для баржи. У меня мурашки по коже от одного упоминания его имени.” Так выражается озабоченность детьми, которые предположительно подверглись насилию: в то время как “насильник” обожал ребенка, “как влюбленный подросток”, часами развлекал его, играл с ним, интересовался им и был в центре его мира, те, кто считает своей работой вмешиваться и проявлять такую нежность, могут говорить о “ребенке Калкина”, как о чем-то, на что они наступили на тротуар.

Адвокатские приукрашивания по поводу плохого самочувствия не фигурировали в другой версии истории, когда Лемарк рассказал ее своими словами. На этот раз, что примечательно, он описал Майкла как “ласкающего” мальчика, а не “щупающего”, какое значение имеет слово! Какая разница в том, как мы представляем себе событие и судим о том, что происходит! В повседневном обиходе часто различие делает молодая женщина: она может ненавидеть, когда босс лапает ее на работе, но ей нравится возвращаться домой к ласкам своего парня: рассматриваемое прикосновение может быть анатомически идентичным, но его значение для нее сильно отличается. Мы могли бы спросить, кто лучше всего подходит для того, чтобы сказать, какое описание лучше всего подходит для таких событий. Является ли это женщиной, получающей прикосновения / ласки, или кем-то, кто даже не был там в то время, а просто слышал описание события третьей стороной? Если бы Маколей Калкин хотел сказать, что Майкл “щупал” его, это было бы одно дело. Для какого-то адвоката, рычащего по поводу “ребенка Калкина”, сделать это было совсем другое дело.

Собственное наблюдение Лемарка – в отличие от наблюдения его адвоката – не подтверждает никаких утверждений о том, что Маколей чувствовал себя так, как будто к нему приставали. Лемарк ничего не говорит о том, что мальчик выглядел расстроенным или смущенным; и, по-видимому, это никоим образом не было эротическим переживанием для него, даже если это было для Майкла. На самом деле это вообще едва ли можно было назвать переживанием. В тот момент для него важнее всего была видео игра. Лемарк говорит, что он был так потрясен этим, что как будто “он даже не заметил”, как Майкл прикоснулся к нему. Для любого, кто хоть что-то знает о маленьких мальчиках, это очень правдоподобно: дети действительно увлекаются своими играми. Концентрация может быть полной. Дикие педофилы не могли оторвать их от нового личного рекорда. Это момент, который также ставит весь вопрос о злоупотреблениях в перспективе. Как взрослые, мы склонны в наши дни впадать в ужасную моральную панику из-за “жестокого обращения”, когда то, о чем мы говорим, может быть тривиальным делом для самих детей. Это оказывает детям плохую услугу двумя способами: (1) Это обесценивает концепцию жестокого обращения. Это ложно ставит сексуальное насилие (принудительную или принудительную сексуальную активность) на тот же уровень, что и нежные и желанные прикосновения, которые должны быть не более травмирующими, чем контакт детей со своим собственным нижним бельем; (2) поскольку они узнают о ценностях взрослых, дети могут чувствовать себя обиженными и оскорбленными спустя годы после дружбы, которую они в то время воспринимали положительно. Если бы взрослые не спешили называть безобидные в остальном прикосновения оскорбительными, дети с меньшей вероятностью чувствовали бы себя оскорбленными.

Так что же Маленький Мак думал обо всем этом? Он был тем, чьи чувства должны были учитываться – и не после того, как над ним поработали социальные работники, сказав ему, что если к нему прикоснулись, значит, он подвергся насилию. Мы должны помнить, что его родители были влиятельными людьми в Голливуде. Маку никогда не приходилось оставаться в Неверленде по какой-либо другой причине, кроме того, что ему там нравилось и нравилась компания Майкла. На публике он тоже говорил о Майкле только хорошее. Вот как в детстве он описывал типичную воскресную прогулку в Неверленд: “Мои родители едут домой. Остаток дня я провожу с ним, просматривая видео и играя в игры. Я полагаю, это немного странно, что он выбрал в друзья кого–то вроде меня, но я действительно счастлив, что он это сделал".

Имя Маколея всплыло в самом начале обвинений Чандлера, когда его упомянули в качестве “сопутствующего свидетеля”. Без сомнения, Джорди знал, что Мак был другом Майкла, и сказал об этом своим инквизиторам. Неудивительно, что полиция быстро приступила к допросу молодого актера. Он сказал им: “Майкл - один из моих лучших друзей. Он ласковый, но он никогда не прикасался ко мне и не делал плохо”. В детстве братья Джексон были известны тем, что подшучивали друг над другом, семейная черта, которая живет в самых известных из них, по словам Мака. О Майкле он сказал: “У него есть все розыгрыши, какие только можно придумать. Он не странный – просто очень веселый”. Однажды спросили, как они с Майклом проводили время в компании друг друга, он ответил: “О, вы знаете, мы просто дурачимся вместе”. Британские читатели должны отметить, что это американское выражение означает не то, на что оно похоже!

После обвинений Чендлера родители Мака оказали ему большую поддержку. В конце августа 93-го года в “Sun " Пэт Калкин сказал о Маколее и его младшем брате Киране, который также отправился в Неверленд: "Я чувствую себя совершенно счастливым, когда они навещают Майкла. Я знаю, что с ним они в безопасности. Он настоящий джентльмен". Это было представлено как современная, актуальная цитата, но это не помешало другим разделам прессы рассказать совершенно иную историю. Санди Телеграф, например, утверждал, что Мак и другие друзья “не оказали Джеко ни малейшей поддержки”. Sun даже странно отступило от того, что оно сказало накануне, сославшись на Маколея среди “молчаливых друзей”, которые оскорбляли Майкла, хотя они сказали, что представитель сказал им: “Маколей так же шокирован, как и все, тем, что было сказано”.

Стелла Лемарк сказала, что Пэт Калкин беспокоился о Майкле, хотя это не помешало многим поездкам в Неверленд плюс отпуску Мака на Бермудах вместе с ним. В тот раз он остался не столько “один дома”, сколько “в одиночестве”, или, по крайней мере, без родителей или другой семьи. Вместо этого, в возрасте около одиннадцати лет, он провел отпуск с семьей Голдштейн из Орландо, штат Флорида, после того, как подружился с молодым Броком Голдштейном, с которым познакомился как с соседом возле Универсальной стоянки, когда снимал "Мою девочку". Родители Голдштейна якобы жаловались на то, что Майкл, предприимчиво приглашенный Маком, проводил много времени исключительно в компании Мака, игнорируя своего хозяина и путешествуя по острову с молодой кинозвездой. Мать Брока предостерегала Мака от того, чтобы оставаться наедине с Майклом, но мальчик не обратил на это внимания. Во всяком случае, поездка не могла бы состояться без того, чтобы родители Мака не были полностью уверены в Майкле в то время – или, по крайней мере, полностью уверены после принятия определенных мер предосторожности: Боб Джонс рассказывает нам, что у Мака была “сопровождающая на Бермудах”, которая была “довольно строгой и не позволяла королю и Маку спать вместе в номере Майкла". Это не очень понравилось королю, о чем Майкл не преминул упомянуть мне".

Несколько позже, к началу 1993 года, уровень доверия, по-видимому, значительно снизился. К этому времени, согласно Today, мать Мака “взбесилась”, когда ее сыну выделили гримерку рядом с Майклом для президентского инаугурационного концерта Билла Клинтона в январе. Неназванный организатор сказал: “Мы все предполагали, что Майкл и Маколей были большими приятелями, и разместили их вместе. Но у нас не осталось сомнений в том, что это, безусловно, больше не так”. Маку немедленно выделили другую раздевалку – никто не осмелился спросить, почему из этого делают такую большую проблему.

К апрелю 1994 года полиция была заинтересована в том, чтобы снова поговорить с Маколеем, чтобы спросить, “почему отношения, казалось, внезапно прекратились”, согласно National Enquirer. Это была не та версия, которая была выдвинута ранее. 27 августа 1993 года, всего на следующий день после тринадцатого дня рождения Мака, Daily Mirror рассказала о том, что он получал “тайные уроки танцев” от Майкла, но утверждала, что дружба “разошлась”, когда пришло время Мака все больше и больше заниматься с частным репетитором.

Таким образом, знак вопроса все еще висит над тем, что на самом деле произошло, чтобы положить конец отношениям между Маколеем и Майклом, и действительно ли публичная поддержка Пэт Калкин осажденной певицы отражала ее личные мысли. Если у нее возникли сомнения по поводу Майкла еще до того, как разразился кризис Чандлера, что могло их вызвать? Лемарки сказали, что все в Неверленде знали, “каким был Джексон”, так что Пэт могла услышать некоторые сплетни или получить осторожное предупреждение в любое время. Вполне возможно, что Мак сам пожаловался своей матери, но теперь у нас есть убедительные доказательства обратного: в своих собственных показаниях, будучи взрослым на суде над Майклом, молодой мистер Калкин был самым стойким из свидетелей защиты: он и Майкл никогда не были плохими друзьями; его самая язвительная критика заключалась в том, что Майкл не был таким умелым, как дети в Неверленде, когда дело доходило до игры в видеоигры.

Могла ли тревога быть поднята из-за Пэта в более буквальном смысле? Филипп Лемарк сказал, что однажды посреди ночи, когда Маколей останавливался в Неверленде, сработала пожарная сигнализация. “Когда прибыл главный пожарный, - сказал он, - мы со Стеллой были там, и Джексон спустился вниз. Пожарный пытался поинтересоваться все целы, и он спросил его, где спит Маколей. Майкл рявкнул на него: "Какое это имеет значение. Какое это имеет отношение к тебе? Почему ты спрашиваешь меня об этом?"

Нет необходимости сомневаться в честности Лемарка в этом конкретном инциденте, но есть веские основания полагать, что если бы Мак был в спальне Майкла той ночью, это не удивило бы и не шокировало его мать. Позже Мак засвидетельствовал, что с самого первого раза, когда он и его семья были гостями в Неверленде, когда ему было девять или десять лет, он иногда спал в комнате Майкла. Его отец, Кит, и, возможно, его мать в другой раз, поднялись в комнату и увидели, что эти двое делят кровать. “Они никогда по-настоящему не рассматривали это как проблему”, - сказал Мак. Они никогда не говорили с ним об этом и, насколько ему было известно, не обсуждали это между собой. Семья также продолжала гостить в Неверленде еще долго после того, как скандал с Чандлером сделал серьезные обвинения против Майкла достоянием общественности, и Мак все еще “иногда” делил с ним постель вплоть до его тринадцатого года. После этого пара оставалась в лучших отношениях, но на несколько лет разошлась.

По словам Лемарка, Маколей был не единственным мальчиком, которым интересовался Майкл. Он приглашал группы детей поиграть в его видео игру в Неверленде и выбирал тех, кто ему нравился, для более пристального внимания. Лемарк, как сообщается, сказал, что однажды видел Майкла с рукой в штанах десятилетнего мальчика после одного из таких веселых дней. Его жена Стелла сказала, что видела, как Майкл “лапал” (на этот раз это слово принадлежит репортеру) другого маленького мальчика в своем частном кинотеатре, а мать мальчика сидела через пару рядов впереди. Что касается того, где раньше спали дети-гости, Лемарк сказал: “В комнате Майкла есть лестница, которая ведет в комнату для гостей, где, по его словам, спят дети. Но они никогда этого не делают. Кровать для гостей никогда не тронута.”

Какие дети? Лемарк не сказал, но вскоре должны были появиться другие свидетели, которые усилили бы впечатление, что интерес Майкла к мальчикам выходил далеко за рамки конкретного любимого мальчика года. Я вернусь к этой теме через мгновение, но мы не можем оставить Лемарк, не отметив, что, как и у Квиндоев, их рейтинг доверия широко считался, мягко говоря, низким. Обозреватель сплетен Роджер Фридман процитировал “брокера бульварных историй” Пола Баррези, который утверждал, что Лемарки изменили свою историю о Калкине, “сделав ее экспоненциально хуже по мере увеличения ставок” из газет. Так что, в конце концов, картофель фри, возможно, не был почти сброшен! Я не выношу окончательного суждения о том, был ли значительный элемент правды в версии реальности этой пары или нет. Читатели могут сами решить, были ли их истории просто фантазиями, придуманными для зарабатывания денег, или же они являются частью схемы, которая приобретает все большее доверие по мере накопления множества сообщений из различных источников.

Однако уместно сделать одно предостережение. Такие модели могут серьезно вводить в заблуждение, когда подозрения основаны не более чем на массе сомнительных доказательств: если каждое отдельное утверждение является мусором, то в итоге вы получаете большую кучу мусора, а не солидное дело. По сути, это то, что произошло, скандально, в серии охот на ведьм конца 20-го века за педофилами в британских детских домах. Расследования в то время катастрофически зависели от “подтверждения по объему”. В этих случаях крупные суммы денег, выделенные государством в качестве компенсации жертвам жестокого обращения, помогли создать огромное количество обвинений в адрес персонала домов. Как и бульварный доллар, эти деньги запятнали рассматриваемые утверждения, некоторые из которых позже были признаны ложными – но только после того, как жизни обвиняемых были разрушены, поскольку они были размазаны в новостных сообщениях и протащены через суды.

Однако различия между обвинениями, запятнанными бульварным долларом в деле Майкла, и государственной компенсацией в отношении детских домов Великобритании еще более поразительны. Эти два понятия сильно отличаются друг от друга. Подобно печально известной панике по поводу жестокого обращения в американских детских садах, из которых случай с дошкольным учреждением Макмартина был лишь самым известным из многих, фурор в детском доме в Великобритании включал использование методов расследования и доказательств на порядок менее достоверных, чем все, что можно было увидеть в отношении Майкла. И в то время как многие из сотрудников детских садов и детских домов, которые были обвинены и даже ошибочно осуждены, ранее вели себя совершенно вне подозрений, Майкл не мог сделать аналогичное заявление: его признанная практика совместного проживания в постели с большим количеством мальчиков на протяжении многих лет просто не может быть лишена значения. Мы также не должны забывать, что в деле Чендлера официальные заявления мальчика, о которых идет речь, якобы были подтверждены не объемом, а жесткими, если будет прощено выражение, судебно-медицинскими доказательствами того, что Джорди был близко знаком с пенисом Майкла Джексона.

В этих обстоятельствах было бы неправильно автоматически сбрасывать со счетов любое утверждение исключительно из-за возможного денежного фактора. Разумный подход состоит в том, чтобы рассмотреть все подобные истории на более широком фоне того, что мы знаем о Майкле, а затем – если мы захотим и если мы чувствуем, что можем сделать это справедливо – прийти к нашим выводам после учета всей соответствующей информации, включая бульварные источники.

Давайте тогда обратимся к другому из этих источников. Ранее мы встречались с Лероем Томасом, охранником в доме семьи Джексонов, Хейвенхерст, Энсино, который утверждал, что Майкл приказал ему достать полароидную фотографию голого мальчика из своей ванной и уничтожить ее. Он был одним из пяти охранников, уволенных в феврале 1993 года, потому что, по их словам, они “слишком много видели”. Адвокат Майкла говорит, что их уволили “по совершенно другой причине”. Подав иск о неправомерном увольнении, они подали совместное заявление в Верховный суд Лос-Анджелеса, в котором заявили, что Майкл будет приводить маленьких мальчиков в Хейвенхерст в любое время дня и ночи, когда их собственные родители были в стороне. По словам их заявления:

В течение многих лет работы истцов во многих случаях истцы были свидетелями того, как ответчик Джексон в любое время ночи приводил маленьких мальчиков по одному в комплекс при том, что можно описать только как необычные обстоятельства. В некоторых случаях Джексон звонил заранее, чтобы узнать, дома ли его родители или в отъезде, или, если дома, ушли ли они на ночь. Если родители ушли, он приходил один с маленьким мальчиком, обычно в возрасте от девяти до четырнадцати лет. По прибытии на территорию он ехал в район рядом со своими апартаментами в комплексе и исчезал вместе с маленьким мальчиком в своих апартаментах иногда на несколько часов, иногда на всю ночь. По крайней мере, в одном случае он спрятал молодого азиатского мальчика, которому, как полагают, было где-то от девяти до четырнадцати лет, в сторожке на территории, проинструктировав присутствующих там людей держать мальчика там, пока Джексон позже не позовет его. После того, как родители Джексона покинули помещение, Джексон позвонил, чтобы мальчика сопроводили в его комнату.

Позже Томас сказал, что никогда не видел, чтобы Майкл проводил ночь со взрослым, мужчиной или женщиной, но у него регулярно оставались дети. Другой из пятерых, Моррис Уильямс, начальник службы безопасности Хейвенхерста, который также работал в Неверленде, сказал, что Майкл “возможно, чувствовал, что его семья критически относится к тому, что он общается с детьми. Может быть, он просто устал от всего этого. Это могло быть одной из причин, по которой он позвонил бы заранее и убедился, что там никого нет”.

В интервью американскому телешоу "Печатная копия" Лерой Томас подсчитал, что двадцать мальчиков остались на ночь с Майклом. Он сидел с ними в джакузи и смотрел телевизор или развлекал их в игровой комнате. “Я не знаю, что происходит в его комнате”, - сказал он. “Но когда вы посмотрите на взрослого мужчину с маленьким ребенком, сидящего в джакузи, это заставит вас задуматься, например, зачем вам это нужно?”

Виктор Гутьеррес считает, что он кое-что знает о веселье и играх, которые происходили. Он рассказывает нам, что когда Джорди Чандлер был в Неверленде 11 марта 1993 года, он встретил двух других мальчиков, Эдди и Фрэнка Кашио. У Майкла был сюрприз для всех них: игровой автомат в его спальне с купюрами в 100 долларов внутри. Существовало два особых правила: во-первых, в игру нужно было играть обнаженным, чтобы, по словам Майкла, “никто не мог спрятать хитрые устройства в своей одежде”; во-вторых, дети, которые играли, не могли никому рассказать.

Моррис Уильямс сказал: “Некоторые родители высаживали детей у главных ворот. Они хотели сказать, что их ребенок был с Майклом, и они были так счастливы, что даже не понимают, что может случиться”.

Как только пятеро бывших охранников – так называемая новая пятерка Джексонов или Пятерка Хейвенхерстов - высказались, предположения сосредоточились на “азиатском мальчике”, о котором они говорили: мог ли это быть Шон Леннон, младший сын убитой легенды Битлз Джона Леннона? Был ли это тот ребенок, темноволосый и миндалевидный, которого его отец с любовью воспел в песне “Красивый мальчик”?

Для этого были веские основания. Майкла и Шона часто видели вместе на публике в 1980-х годах, обычно появляясь на бродвейских мюзиклах. Было известно, что эта пара “общалась” друг с другом в течение многих лет, почти точно тогда, когда Шону было от девяти до четырнадцати лет, возрастной диапазон, определенный охранниками. На самом деле, первое записанное “свидание”, которое они разделили, было, когда Шону было всего восемь, на вечеринке, устроенной звукозаписывающей компанией CBS в нью-йоркском музее естественной истории (не спрашивайте. Может быть, они думали, что Майкл будет идентифицирован как новый вид!) чтобы отпраздновать успех "Триллера". Биограф Дарвин Портер записывает, что официальной датой Майкла на вечер была Брук Шилдс, но по ходу вечера они с Майклом отправились на частную VIP-вечеринку в святилище музея. Портер пишет: “Там ее надежды рухнули, когда Брук встретила другого "кавалера’ Майкла на ночь. Выглядящий очаровательно в сшитом на заказ смокинге, восьмилетний Шон Леннон бросился к Майклу, чтобы крепко обнять. ”Для Брук было бы еще одно унижение на совместном свидании, второе было бы гораздо более публичным и неловким, когда “конкурентом” был Эммануэль Льюис, в инциденте, который у нас будет возможность посетить в Восьмой главе, когда центр внимания переключается с послужного списка Майкла, интересующегося мальчиками, на его отсутствие интереса к женщинам. Однако позвольте здесь кратко отметить, что Брук, как сообщается, сказала Иване Трамп, жене миллиардера Дональда: “Все слишком очевидно, Майкл предпочитает мне компанию мальчиков”.

Скоро спекуляции станут излишними. Слухи, основанные на том, что сказали охранники, получили подтверждение с неожиданной стороны: Кэтрин Джексон. Мать Майкла сказала, что Шон регулярно оставался в спальне ее сына. Она сказала: “В этом нет никакой тайны. Эти ребята говорят о сыне Джона Леннона. Шон приезжал и оставался примерно на неделю – и жил в гостевой спальне. Иногда, если Майкла не было дома, когда приходил Шон, он просил охранников позволить ему остаться в своей комнате, пока он не вернется”.

Пытаясь помочь Майклу, Кэтрин невольно значительно повысила авторитет охранников. Она подтвердила то, что они говорили. Похоже, она довольно наивно полагала, что, поскольку Шон был добросовестным гостем, реакция общественности будет примерно такой: “О, ну тогда все в порядке”. Вместо этого она выстрелила из стартового пистолета в гонке средств массовой информации, чтобы раскрыть всю глубину дружбы Майкла с ним. Первым пересек финишную черту сегодня, с распространением Тины Уивер, основанным на том, что газета назвала “взрывоопасным доказательством” от певца Джеймса Дебарджа, бывшего мужа сестры Майкла Джанет. Реакция, должно быть, действительно была взрывом тревоги в семье Джексонов.

Говорили, что Дебарж жил в доме Джексонов в течение трех лет с 1984 по 1987 год, во время постоянных отношений с Джанет, которые включали двухмесячный брак, когда ей было восемнадцать. В отчете Уивера за январь 1994 года говорилось, что он выдвинул ряд обвинений полицейскому информатору, который тайно записывал на пленку встречу, длившуюся несколько часов. Копии пленок были “переданы исключительно сегодня”. Дебарж сказал, что видел Майкла и Шона вместе в постели. Он наблюдал, как приходят и уходят товарищи по играм звезды, и достиг той стадии, когда его нельзя было шокировать.

Дружба Майкла с Шоном “была отмечена как странная”, когда она началась в 1980-х годах, сказал Уивер. Когда победный тур Джексонов прохолил в Нью-Йорке, он проводил “каждую свободную минуту” с мальчиком, которому тогда было восемь лет. Однако контакт, очевидно, не был настолько “странным”, чтобы беспокоить мать Шона Йоко Оно. Она проинструктировала персонал его швейцарской школы-интерната отвечать на звонки только от нее или Майкла. Когда мальчик был в Калифорнии, она высаживала своего сына в Энсино, чтобы он оставался там раз в неделю. Она предположила, что мальчика поселили в комнате для гостей. Дебарж сказал, что делил постель с Майклом. На вопрос на пленках, видел ли он Шона и Майкла вместе в сексуальном плане, Дебардж ответил “Да”, по словам Уивера, который затем продолжил цитировать его напрямую: “Это был ребенок Джона Леннона. Не Джулиан, а маленький ребенок, Шон. Ребенок спал с Майклом. Моя комната была по соседству. Я видел их, когда вынюхивал. Он тоже это знал. Но ему было все равно...Я думаю, он решил, что я не представляю угрозы.”

Однажды Дебардж застал Майкла бегающим голым с другим мальчиком. Он сказал: “Это была дождливая ночь. Меня там не должно было быть, и я застала его бегающим голым с мальчиком. Все мальчики будут спать с ним в его постели”. Он также вспомнил время, когда Кэтрин нашла в ящике стола Майкла чек на 1 миллион долларов, подлежащий оплате одному из его товарищей по играм. Он сказал: “Его мать столкнулась с ним по этому поводу. Майкл сказал: "Мама, ему нужна была помощь. Я просто помогал ему". Она сказала: "Майкл, ты не можешь так помогать людям". Я не знаю, было ли это для ребенка или для родителей. Но я точно знаю, что это была своего рода оплата. Вы не даете кому-то миллион долларов просто потому, что он в этом нуждается”.

Дебарж также рассказал, как Майкл приглашал молодежь на прослушивания: “Он пригласил всех мальчиков на прослушивание для своих видео, больше, чем ему было нужно. Если бы вы подошли к его комнате, когда он был с ними, он бы сказал: "Мы тренируемся". Он не хотел, чтобы кто-нибудь наблюдал.” Но Майкл стал небрежно относиться к сокрытию встреч. Дебарж сказал: “Ему столько раз это сходило с рук, что он чувствовал себя комфортно. Проделав это столько раз, ты чувствуешь, что тебе больше не нужно прятаться. Он сделал это прямо у меня на глазах. Он знал, что я видел его, и что я знал, что он это делает, но он просто продолжал это делать. Он доверял мне.”

Несмотря на то, что он утверждал, что его нельзя шокировать, говорит Уивер, Дебардж содрогнулся от одной вещи – но это не имело никакого отношения к мальчикам. Что действительно его напугало, так это странные отношения Майкла со своим домашним любимцем шимпанзе Пузырями, в том числе то, как он нежно менял подгузник животному! “Мальчику нужна помощь”, - сказал он, имея в виду Майкла, а не Шона. “Майкл такой, какой он есть, из-за того, что случилось с ним в детстве. Он живет в отрицании. Вся семья живет в отрицании". Он утверждал, что Кэтрин знала, что ее сын приставал к детям. Он сказал: “Она знает. Жить в этом доме - сущий кошмар”.

Заявления ДеБаржа, несомненно, были красочными, как и многие другие, которые мы видели. История даже оправдала свою “взрывную” шумиху, но обвинения, изложенные в газете, не были бы преступно осуждающими. Они не были достаточно конкретными. Дебарж согласился с тем, что Майкл и Шон были “вместе в сексуальном плане”, но что это значит? Только то, что они были вместе в постели? Если он и видел что-то еще, то скромничал по этому поводу. Кроме того, когда он говорил о Майкле с другими мальчиками, он сказал: “Он сделал это прямо у меня на глазах”. Присяжные захотели бы знать, что именно “это” было. Откуда такая застенчивость? Вероятно, не для того, чтобы избавить от стыда “полицейского осведомителя”, если таковой действительно имелся. Может быть, чтобы пощадить своих собственных. Мы можем с уверенностью предположить, что большинству мужчин было бы неудобно описывать свое собственное пассивное принятие конкретных сексуальных действий между мужчиной и мальчиком.

Своего рода пассивность сотрудников “не вижу зла” была бы понятна: никто не хочет рисковать своей работой, раскачивая лодку. Но у Дебарджа не было работы, за которую можно было бы зацепиться, и его соучастие, возможно, смутило его. Если то, что он сказал, было правдой, почему он просто принял это как нормальное положение вещей? Возможно, потому, что для него было важно сохранить Джанет? Он был молодым человеком, в то время ему был всего двадцать один год, и его было бы трудно заставить вести себя как полицейского в гостях у ее родителей. Майкл тоже был большой шишкой, и, как мы увидим, Дебардж не был идеальным человеком, чтобы начать давать ему уроки хорошей жизни.

Однако есть кое-что еще. Кое-что легко упустить: тот факт, что он стал “непоколебимым”. По сути, он говорит здесь о том, что после первоначального шока – культурного шока, если хотите, – он смирился с происходящим, как, очевидно, смирились и сами мальчики. То, что он описал, не было сценой из фильма ужасов с изнасилованиями, увечьями и серийными убийствами. Майкл ни в коем случае не был Синей Бородой. Дебарж видел много маленьких приятелей, а не жертв. Расхаживание голышом олицетворяет его дурацкую невинность. Если он считал поведение Майкла странным, то его собственная поведенческая реакция – ничего не делать – говорит нам громче любых слов о том, что он не счел это мучительно неприемлемым. Отнюдь нет, он стал довольно спокойно относиться ко всему этому. Майкл знал это, и именно поэтому Майкл тоже расслабился с ним.

Так что же за человек был Джеймс ДеБардж? Не так уж много, могли бы подумать некоторые, иначе он не смог бы переварить то, что увидел. Ла Тойя Джексон говорит нам, что он был добрым и щедрым. Видео оператор Майкла Стив Хауэлл описал его как своего рода фигуру доктора Джекила и мистера Хайда, “самого милого парня в мире” – когда он не под кайфом от кокаина и алкоголя. Кэтрин Джексон описала его как очень комичного персонажа. Майклу нравилось его чувство юмора, и они хорошо ладили друг с другом, что само по себе удивительно, потому что он плохо отреагировал на новость о том, что Джанет сбежала с ним и вышла замуж вопреки желанию всей семьи. Как и другие, особенно его родители, он считал, что женитьба на добродушном, но незрелом молодом человеке с проблемами наркотиков была плохой идеей.

Так что Майкл и Джеймс Дебардж хорошо поладили друг с другом на личном уровне. Что это говорит нам о взгляде Джеймса на процессию маленьких товарищей Майкла по играм? Это не указывает на то, что он одобрил, но еще меньше это показывает какое-либо чувство отвращения или отвращения к Майклу: нет ничего, что указывало бы на то, что он считал себя кем-то иным, кроме дружелюбного и доброго к детям, или что он причинял им вред каким-либо образом, психологически или иным образом.

Однако Джеймсу, похоже, было жаль Майкла. Это проявляется в том, что мы уже слышали: “Мальчику нужна помощь”. Пробыв в Хейвенхерсте месяц в 1984 году, сразу после женитьбы, он увидел в Майкле одинокого человека. С этих первых дней мы ничего не слышим о мальчиках в доме:

Именно тогда, когда я жил там, я понял, какой грустной, одинокой фигурой является Майкл Джексон…Он был призраком, бродящим по этому месту в поисках дружбы. Он приходил к нам в комнату поздно вечером, тихонько стучал в дверь и спрашивал: “Ничего, если я войду?” Однажды мы с Джанет занимались любовью, и он вошел! Он лег к нам в постель и излил свое сердце. Он сказал: “Я завидую вам двоим, потому что вы есть друг у друга и любите друг друга. Но у меня никого нет.” В жизни Майкла никогда не было и намека на женщину.

Нам не нужно слишком жалеть Майкла. Возможно, он не осмелился привести мальчиков в Хейвенхерст еще в 1984 году, но примерно в это же время он работал над "Капитаном Эо" и часто встречался с десятилетним Джонатаном Спенсом, парнем, которого мы встречали ранее. Если Джеймс был в основном добродушным парнем, которому нравился Майкл и который жалел его, значит ли это, что мы можем начать чувствовать, что он действительно говорил открыто и честно на этих пленках? Было ли это просто вопросом того, что его поймали с ослабленной охраной, его язык развязался от пары напитков, невинно выпустив кошку из сумки какому-то острому оператору, которого он ошибочно принял за приятеля? Неужели он действительно не подозревал, что его записывают на пленку?

Нам сказали, что пленки были “переданы” сегодня. Кем? “Информатор”? Полиция? Можем ли мы быть уверены, что ДеБардж и “информатор” не были в сговоре? Джеймс, конечно, мог бы обратиться в газету напрямую, если бы просто хотел продать свою историю, но это поставило бы его в очень неприятное положение в семье Джексонов: его предательство было бы очевидным для них. Для него было бы гораздо лучше, если бы все выглядело так, как будто его только что поймали за глупой болтовней. Кроме того, если бы он обратился непосредственно в газету, ему пришлось бы столкнуться с неловкими вопросами о том, почему он так много знал и так мало сделал. Лучше не подымать эту проблему.

Тем не менее, люди, читающие эту историю, задали бы эти вопросы сами себе. Для того, чтобы кто-то поставил себя в очередь за такого рода зенитными ракетами, потребовался бы мощный мотив. Были ли какие-то такие мотивы? Что ж, кокаин - заведомо дорогая привычка. Таблоиды, как всегда, были на рынке в поисках джекпота Джеко. И есть свидетельства того, что Джеймс ранее был заинтересован в том, чтобы получить хорошую цену за свои тайные знания. Тараборрелли взял свой отчет в одном из таблоидов и довольно ехидно заметил: “Трудно установить точность воспоминаний Джеймса Дебарджа о Майкле Джексоне, поскольку он не явился на назначенную встречу, чтобы дать интервью для этой книги. Позже его менеджер сказал, что он решил не давать интервью – или даже не подтверждать цитаты, которые он дал Тони Кастро, – без предварительной оплаты за информацию.” В этом само по себе нет ничего плохого. Просто любой, для кого деньги являются главным мотивом, обязан помнить о том, что чем красочнее история, тем больше она будет стоить. Джеймс, возможно, сохранил свои материалы скрупулезно точными, но, как и в случае с другими, от которых мы слышали, мотив денег затрудняет уверенность.

Действительно, пара его более ярких расцветов в стиле рококо может показаться несколько чрезмерной. Возьмем, к примеру, танцующую голышом штучку. У нас есть нечто очень похожее, появляющееся в Тараборрелли, опять же из оригинальной статьи Тони Кастро. На этот раз Джеймс говорит, что шел дождь, и Майкл разделся и танцевал голышом вокруг бассейна. На этот раз, похоже, мальчика не видно, но дождь знакомый.

Сказал Дебарж: “Его мать кричала из дома: ‘Надень свою одежду на Майкла. Твой отец скоро вернется домой”. Это “было бы” интересно, как будто сценарий повторялся несколько раз. Само по себе это вполне правдоподобно. Майкл любит танцевать и, безусловно, достаточно “странный” или независимый, чтобы хотеть заниматься этим голым. Может быть, он увлекается танцами под дождем! Обычно нужно танцевать заранее, чтобы вызвать осадки, но какого черта? С каких это пор Майкл стал православным? Он много пишет и говорит о “общении с природой” и тому подобном, так почему бы не потанцевать под дождем? Это было бы очень в его характере. Может быть, Джеймс просто немного “адаптировал” эту более раннюю историю, чтобы удовлетворить потребность СМИ в том, чтобы в сюжете был мальчик?

Другая возможность заключается в том, что Майкл действительно танцевал голым с мальчиком, а также сам по себе во многих предыдущих случаях. Какой другой цвет лица это придало бы вещам. Вместо чего-то похожего на причудливый оргиастический обряд, подобный тому, что сегодня вызывает в нашем воображении, мы внезапно оказываемся в сцене, более близкой к бесспорному (в наши дни) миру натуризма: это не столько Танец с Дьяволом, более обнаженный, как задумала Природа.

Мы тоже должны задуматься над историей Джеймса с Пузырями. Каждый журналист Jacko в те дни пытался придумать причудливую линию пузырей. Мы уже видели в этой главе, что по крайней мере одно из них было неверным. В отчете о ДеБарже все выглядело так, как будто Майкл был одурманен этим животным до такой степени, что многие сочли бы подозрительным. Но, по словам Тараборрелли, это было не так: “Майклу нравилась его обезьяна, как он любит всех своих животных, но, хотя хозяин и обезьяна иногда ели вместе за обеденным столом, отношения между звездой и шимпанзе никогда не были навязчивыми”. Эта идея была выдвинута в качестве рекламного трюка. Тренер Бабблса Боб Данн сказал, что шимпанзе большую часть времени проводил с ним, а не в доме Майкла.

Если бы деньги добавили что-то к аромату счетов Джеймса, мэлис могла бы поступить так же. Он обвинил семью Джексонов в распаде своего брака. Ла Тойя официально опроверг это, но у Тараборрелли были некоторые сплетни, которые не только подтвердили его точку зрения, но, кроме того, дали ему повод обвинить одного конкретного члена этой семьи: Майкла. У биографа был “друг Джанет”, который сказал: “Майкл был единственным человеком, которого она слушала. Тогда у нее с Майклом были особые отношения. Он умолял ее оставить Джеймса. Он плакал с ней по телефону, говорил ей, как сильно она причиняет боль Кэтрин. Джанет наконец убедилась.” Не имеет большого значения, правдива эта история или нет. Если бы Джеймс поверил в это, это было бы достаточно веской причиной, чтобы затаить обиду на своего бывшего шурина.

Сенсационная, “взрывоопасная” история Тины Уивер на сегодняшний день ничего не рассказала нам об этой подоплеке. Это соответствовало цели Уивера - представить Дебарджа в качестве заслуживающего доверия свидетеля, без особых усилий. Таким образом, мы ничего не слышали ни о том, что он был наркоманом, который, возможно, остро нуждался в деньгах на счете, ни об антагонизме Майкла к его браку. Знала ли она об этих вещах? Можно было бы так и подумать. Во всяком случае, его представили просто как обычного парня, рассказывающего удивительную историю. Очень удобно. Вот как ты становишься репортером года.

Вместо этого Уивер предпочел подчеркнуть то, что полиция должна была сказать о пленках: они были “решающими” и “первыми вескими доказательствами” внутри семьи Джексонов. Оптимистичные комментарии такого рода из полицейских источников были обычной особенностью освещения Джексона, поскольку температура накалилась в конце 1993 года. В ноябре появились сообщения о трех неназванных мальчиках-подростках, обвинивших Майкла в том, что он приставал к ним. Были взяты заявления, и счета “изучались”. Ла Тойя Джексон мрачно намекала к концу года, что она знала больше, чем говорила, хотя то, что она на самом деле сказала, было достаточно убийственным, включая комментарий о том, что она больше не могла оставаться “молчаливым соучастником” в “преступлениях своего брата против маленьких невинных детей”. Позже сообщалось, что она сделала конкретное утверждение о том, что Майкл приставал к британскому мальчику.

Как будто всего этого было недостаточно, 1993 год закончился для Майкла еще одним широко распространенным утверждением из семьи Джексонов, связанным с неназванным сыном бывшего сотрудника Джексона. Говорили, что Майкл “ласкал” мальчика. Хотя эта история считалась менее разрушительной, чем обвинения Чандлера, полиция вскоре дала еще один уверенный ответ: “...показания достаточно убедительны, чтобы значительно продвинуть расследование Джексона”.

В то же время бывшая горничная Майкла, Бланка Франсия из Сальвадора, появилась в печатной версии американского телевидения, намекая, что ее сын подвергся насилию. После пяти лет работы его личной горничной она сказала, что ушла в 1991 году с отвращением к тому, что она видела, описывая процессию маленьких мальчиков, которые оставались неделями, особенно после переезда Майкла из Хейвенхерста в Неверленд. История Бланки относится к числу тех, которые будут проверены на перекрестном допросе в суде много лет спустя. Она и ее сын Джейсон будут одними из самых заслуживающих доверия свидетелей обвинения в 2005 году. Будучи молодым человеком, Джейсон сказал бы на суде, что в детстве подвергся сексуальному насилию со стороны Майкла, что сделало его единственной предполагаемой жертвой, которая выступила отдельно от Гэвина Арвизо. Однако Майклу были предъявлены обвинения только в преступлениях против Гэвина, а не против Джейсона, поэтому, даже если бы присяжные были убеждены, что Майкл приставал к Джейсону, они не могли автоматически признать его виновным в преступлении против Гэвина. Показания Джейсона были даны исключительно для того, чтобы показать, что поведение Майкла было частью схемы “предыдущих плохих поступков”. Как таковой, он был очень силен.

Поразительное свидетельство Джейсона будет подробно рассмотрено в Шестнадцатой главе. На данный момент мы ограничиваем наше внимание теми, кто выступал со своими историями о Джексоне во время первого большого кризиса Майкла, связанного с публичным мальчиком, делом Чендлера в 1993-94 годах. Джейсон, в отличие от Джорди Чандлера, на той стадии не выдвигал обвинений, которые могли бы появиться на публике, но его мать была:

“Я вижу, как они вместе принимают душ, вместе в джакузи, вместе в ванне, вместе на одной кровати, в одном и том же спальном мешке”, - сказала она, имея в виду разных мальчиков. Она подумала, что ее собственный сын, возможно, подвергся насилию: “Я нахожу Майкла и моего сына так близко, и мой сын в спальном мешке, и мой сын приближается к нему в темной комнате. Я увидел своего сына, сидящего у него на коленях, и спросил: ”Что вы, ребята, делаете?""

Позже мы услышали, что она была еще более конкретна в том, что рассказала детективам. Он называл своих мальчиков “рубба”, потому что ему нравилось сажать их к себе на колени и тереться ими вверх и вниз по своим гениталиям, сказала она. Согласно этой версии, она уволилась с работы из-за того, в это мог быть вовлечен ее собственный сын. Она видела его в спальном мешке с Майклом, и “я не хотела, чтобы то, что происходило с другими мальчиками, случилось с моим сыном”.

“Большинство ночей с ним были маленькие мальчики”, - сказала она. “Это просто было ненормально. Это стало рутиной. Утром там будут маленькие мальчики в нижнем белье... Один мальчик был с ним два года. Я никогда не видела его мать. Майкл сказал мне, что бедный мальчик остался один, и с этого момента он называл Майкла папочкой. Они спали вместе по ночам. Когда мальчики становились взрослыми, лет по одиннадцать-двенадцать, он их бросал.”

Помнишь, они сказали, что он бросил Джимми Сейфчака? Неправда. А Терри Джордж? Самая обманчивая картина. Как бывшие маленькие приятели, такие как Мэнни Льюис, Кори Фелдман и Брэндон Адамс, помнят Майкла? Нежно. Вероятно, тысячи детей когда-то воспитывались в детских домах, которыми управляла мать Тереза из Калькутты. Когда они вышли в мир, она бросила их? Этому конкретному обвинению, выдвинутому Бланкой Франсией, нельзя позволить завоевать доверие только потому, что оно так часто повторяется – в данном случае, как подозревают, в результате побуждения средств массовой информации. Конечно, собственные утверждения Джейсона никогда не распространялись бы на Майкла, отвергающего его: его утверждения касались отдельных актов растления; он не сказал бы, что у них были “отношения”.

Бланка сказала, что родителям мальчиков дали деньги и подарки, чтобы они привезли своих детей на ранчо. Как мать Джейсона, она тоже воспользовалась подсластителями Майкла. Она сказала, что Майкл осыпал ее деньгами, чтобы она молчала, всего около 3500 фунтов стерлингов. Она дала показания по делу Чандлера, которые были частью обмена мнениями с адвокатом Джорди Чандлера Ларри Фельдманом:

Фельдман: Вы когда-нибудь обсуждали с мистером Джексоном то, что вы видели?

Франсия: Он сказал мне: “Что ты думаешь об этих мальчиках, приходящих ко мне домой?” Я сказал: “Это не мое дело”. И он сказал: “Хорошо”.

Фельдман: Он когда-нибудь давал вам деньги?

Франсия: Да.

Фельдман: Что он вам сказал? Почему он дал их тебе?

Франсия: Он рассказывал мне разные истории, как будто я хорошо выполняла свою работу. Он давал мне 500, 300, 200 долларов просто так. В общей сложности он дал мне 5000 долларов.

Фельдман: Он просил вас держать (визиты) в секрете?

Франсия: Да. Он говорит мне, что то, что я вижу, никого не касается, и что я ему понравилась. Он сказал, что если меня кто-нибудь спросит об этом, я ничего не буду рассказывать о нем. 

Далее она рассказала, что однажды нашла три банкноты по 100 долларов в брюках одного из мальчиков. Она также сказала, что Майкл держал в своей комнате фотоаппарат мгновенного действия и делал фотографии и видеозаписи детей, хранящиеся в его шкафу. Она не сообщила, что видела что-либо явно порнографическое, если не считать фотографии обнаженного мальчика, кроме “его интимных частей, прикрытых простыней”. Более показательным, возможно, по крайней мере психологически, является очевидный интерес Майкла к устам маленьких мальчиков. Она нашла полароидные снимки, которые он сделал только крупным планом губ своих “особых друзей”. Несколько свидетелей, включая Бланку, по словам Дарвина Портера, предположили, что Майкла заинтриговали рты маленьких мальчиков, особенно губы Маколея Калкина. Портер также рассказывает нам, что сам Майкл часто говорил о “розовом бутоне рта” Шона Леннона. Когда ее спросили, почему она не обратилась в полицию, Бланка ответила: “Он сказал мне, что я получу какое-то вознаграждение, и я это сделала. Я все время держу рот на замке, чтобы сохранить свою работу”.

Она сказала, что знает о “тайном убежище” Майкла, его кондоминиуме на бульваре Уилшир в Лос-Анджелесе. “Он сказал мне, если кто-нибудь спросит меня, где находится убежище, никому не говорить. Я сказала: "А что, если твоя мама спросит меня?" Он сказал: "Скажи ей, что ты не знаешь".

Эмма Гилби, писавшая в “Санди таймс”, чувствовала, что Бланка Франсия была "убедительно плачущей", когда столкнулась с репортерами. В отличие от пятерых охранников, она, казалось, не наслаждалась светом прожектора, но казалась обезумевшей от его яркого света. Адвокаты защиты, как мы слышали, планировали атаковать ее доказательства, потому что она продала свою историю телевизионной станции. Гилби возразила, что ей пришлось это сделать, чтобы иметь достаточно денег для оплаты адвоката на случай, если Майкл подаст на нее в суд за нарушение договора о конфиденциальности, который она и другие сотрудники были обязаны подписать. Это была интересная особая просьба от ее имени. Как домашней прислуге и матери–одиночке, ей, безусловно, не хватило бы ресурсов для судебного разбирательства. С другой стороны, Джексон не мог бы использовать правовую систему, чтобы потребовать возмещения ущерба от кого-либо, обратившегося в полицию в качестве свидетеля по уголовному делу, - и теперь мы знаем, поскольку Гилби этого не сделал, что ее сын мог быть таким свидетелем.

Бланка Франсия взяла деньги у телевизионной станции, чтобы рассказать свою историю хорошо. До тех пор, пока эта история была правдой, никто, у кого была хоть капля милосердия, не стал бы отказывать ей в возможности сделать себя и своего ребенка немного менее трудными. Но это создало для дела против Майкла Джексона ужасную проблему с достоверностью. С таким большим количеством денег, поступающих от телевизионных станций и газет, мало имело значения, насколько честными были различные свидетели: их показания почти неизбежно были скомпрометированы. Квиндои, Кеннет Чой, Лемарк, охранники, Джеймс Дебарж, Бланка Франсия - у всех них была одна и та же проблема, хотя они сильно отличались друг от друга: была возможность заработать большие деньги, продавая свои истории. Кроме того, Бланка исключила бы себя и своего сына из списка свидетелей по уголовным делам, “Чендлера”: в сделке, которую многие годы держали в секрете, она тоже приняла откуп от Майкла. Отвергнутые скептиками как “бульварные сплетники”, у большинства из этих фигур тоже были какие-то причины негодовать на Майкла, либо потому, что их уволили, либо, как у Чоя и Дебарджа, у них были более личные интересы. Только анонимный мексиканский садовник, с которым мы познакомились в начале этой главы, может утверждать, что высказывался исключительно по соображениям совести, и он не видел достаточно убедительных доказательств.

Тем не менее, взятые вместе, последовательность всех этих историй впечатляла: мы так часто слышали о том, что происходит в джакузи или кинотеатре, о подарках и взятках, о том, что родителей держат на заднем плане, а персонал, как ожидается, будет закрывать на это глаза. От каждого свидетеля мы слышали о мальчиках, в основном того же возраста, в годы, непосредственно предшествовавшие половому созреванию. Игра Майкла с детьми и стиль его близости с ними в каждом случае кажутся в целом похожими, хотя и различаются – как и следовало ожидать в честных рассказах – в мельчайших деталях.

И все же, и все же... вся эта последовательность и впечатляемость не устранили примеси денег, которая мешала даже поиску свидетелей. Один частный детектив, идущий по горячим следам другого мальчика, предположительно подвергшегося насилию со стороны Майкла, сказал: “Если бы я мог найти этого ребенка, это было бы для меня очень прибыльо”. Как заметила Эмма Гилби, чем больше людей искали прибыль, тем больше обесценивалось доказательств против Майкла.

Мы уже встречались с самым крупным из охотников за головами: Сандрой Сазерленд. Действуя от имени адвоката Джорди Чандлера Ларри Фельдмана, к февралю 1994 года она утверждала, что разговаривала со 120 “свидетелями” и ей рассказали о “многочисленных” предполагаемых жертвах. К этому времени дело Джорди только что было урегулировано во внесудебном порядке, очевидно, к раздражению Сазерленда: она предпочла бы надрать Майклу яйца гораздо большим способом. То же самое сделала бы сегодняшняя Тина Уивер, судя по тому, как она и ее газета освещали историю Сазерленда в пятистраничном отчете, разбросанном по двум выпускам. Это началось с фотографии Майкла на первой странице, а под ней цитата Сазерленда размером с заголовок: “У меня были взрослые мужчины, которые плакали по телефону, рассказывая мне о давних событиях”.

Читателей можно было бы простить за предположение, что это были мужчины, утверждающие, что Майкл жестоко обращался с ними в детстве – впечатление, которое презентация, казалось, намеренно создавала, чтобы спровоцировать. Даже внутренние страницы были выложены таким образом, чтобы подкрепить подразумеваемое обвинение. Но внимательное прочтение не смогло бы подтвердить это. Эти ребята говорили не о Майкле. Сазерленд имела в виду мужчин, которые сказали ей, что они были жертвами совершенно разных случаев сексуального насилия.

Это похоже на то, как если бы сегодня, обманутый судом Джексона внесудебным урегулированием Чандлера, пытался подтолкнуть Майкла к подаче в суд за клевету. Остальная часть копии усилила это впечатление серией необоснованных обвинений, сформулированных в выражениях, явно рассчитанных на то, чтобы нанести самый жестокий, беспощадный удар по репутации Майкла за всю историю - и к этому времени в средствах массовой информации по обе стороны Атлантики было множество прецедентов. Например, мы слышали от Тины Уивер, что “Говорили, что Джексон однажды днем забрал одного маленького мальчика за границу, а потом бросил обратно, когда закончил с ним несколько часов спустя”. Дело не только в том, что обвинение было несправедливым, потому что мы не знали, кто его выдвигал и на каком основании; это был предвзятый, эмоциональный язык, на котором оно было сделано, как будто для Майкла мальчик - не более чем рыба для рыболова. Это была ужасная, оскорбительная клевета, для которой не было представлено ни малейших доказательств.

Большая часть отчета мрачно намекала на то, что свидетелей подкупали или запугивали, заставляя молчать. “Я разговаривал со множеством людей, - сказал Сазерленд, - но постоянно вел тяжелую борьбу за то, чтобы добиться их сотрудничества”. Одна из возможных причин этого тщательно не упоминалась, а именно то, что, подобно Эммануэлю Льюису, Кори Фелдману и Брэндону Адамсу, ее целевые свидетели, возможно, действительно любили Майкла и не хотели причинять ему вред. Однако у Сазерленда была проблема с этой полной демонизацией. Она понимала, что это может быть не совсем правдоподобно, потому что весь мир считал Майкла добрым, мягким человеком. Она попыталась обойти проблему, сказав, что все было не так, как кажется, но при этом была вынуждена признать, что говорила о реальном человеческом существе, а не о каком-то чудовищном рыболове, охотящемся за детскими телами. Вот что она сказала:

То, что Майкл проецирует на поверхность, настолько неотразимо – любовь, невинность, доброта и богатство, – что людям трудно поверить, что он действительно может жестоко обращаться с детьми. Люди представляют педофилов как неуклюжих незнакомцев с татуировками. Им также трудно понять, что насильник детей не обязательно жестоко насилует свою жертву, он действительно может влюбиться в них и обожать их.

Уивер был вынужден согласиться, добавив, что Майкл регулярно влюблялся в своих особых друзей, проводя бесконечные часы, просто болтая с ними по телефону. Так как же можно было заподозрить парня, который явно любил детей, даже по словам его обвинителей, в жестоком обращении с ними? В любом случае, что мы подразумеваем под “жестоким обращением”? Действительно ли существует четкая разделительная линия между ненасильственными не сексуальными прикосновениями и сексуальными, предположительно оскорбительными? Пришло время взглянуть на такие вопросы. 

ГЛАВА 7

Неверленд 

Никто бы не спутал Неверленд с Нидерландами. Многим американцам, включая, возможно, Майкла Джексона, большая часть Европы может показаться тематическим парком Старого Света с извилистыми мощеными улочками, сказочными замками и древними рыночными площадями, часами ратуши с одной стороны и таверной с другой. Голландия богата такими туристическими прелестями, но это также оживленное, процветающее, образованное, высокотехнологичное общество, ведущие компании которого являются игроками высшей лиги на мировой промышленной и коммерческой арене. Это страна, народ которой твердо стоит на земле. Это последнее место на земле, о котором вы бы сказали, что людям не хватает здравого смысла, они отказываются взрослеть или живут в мире грез.

Именно по этим причинам Майкл, вероятно, не захотел бы там жить. По крайней мере, до травмы, полученной во время судебного разбирательства, он чувствовал себя как дома в Калифорнии, с ее культурой фантазий Диснейленда и голливудским блеском, миром поедателей лотоса, где царит сказочный образ жизни под безоблачным небом. Мы можем даже почувствовать, что знаменитый эксцентричный Майкл был таким же продуктом Солнечного штата, как фильмы, апельсины или компьютерное программное обеспечение: это место имеет репутацию места, где разводят сумасшедших всех видов, от кинозвезд с коксовой головой до психопатов-выживальщиков и женоподобных телевизионных евангелистов. В стране Ширли Маклейн и Чарльза Мэнсона странность Майкла вряд ли выглядит неуместной.

И все же он, несомненно, мог бы обойтись без сексуальных неврозов штата. Помните сагу о дошкольном учреждении Макмартина, которая привела к самому длинному уголовному процессу в истории США в 1983-90 годах? Это был первый и самый печально известный случай в череде дел, которые когда-то охватили США, когда сотрудников детских садов обвинили в сексуальном насилии на основании абсурдных, истеричных обвинений. Дело Макмартина началось с того, что одна мать, у которой позже диагностировали параноидальную шизофрению, заявила, что ее двухлетний сын был избит директором школы Рэймондом Баки. Позже она должна была утверждать, что Баки носил маски, накидки и другие костюмы, засунул голову мальчика в унитаз и вставил воздушную трубку в его прямую кишку. В течение нескольких месяцев она также обвинила еще пятерых человек в том, что они приставали к мальчику, включая ее бывшего мужа. Учителя Макмартина, по ее словам, воткнули мальчику ножницы в глаза, воткнули скобы в его соски и засунули пальцы в задний проход козы. Пегги Баки, мать Рэймонда, убила младенца и заставила мальчика выпить его кровь.

Это была нелепая бессмыслица, не подкрепленная никакими подтверждающими доказательствами, и она никогда не дошла бы до суда, если бы не безумная готовность полиции и социальных работников задавать маленьким детям наводящие вопросы, которые, как должен был подсказать им здравый смысл, обязательно вызвали бы сказки. К весне 1984 года Рэй Баки, его сестра, мать, бабушка и трое учителей были арестованы и обвинены в преступлениях, связанных с сорока двумя детьми. Никогда не было никаких обвинительных приговоров. Обвинение бросило полотенце после того, как присяжные разделились в деле Рэя. Теперь признанный совершенно невиновным, бедняга провел пять лет в тюрьме как жертва коллективного безумия.

Поучительно отметить, что родители Макмартина с самого начала консультировались Международным институтом детей, чьи “эксперты” по сексуальному насилию над детьми разработали ряд методов, которые гарантировали, что дети будут “раскрывать” истории о растлении, наряду с мрачными подробностями, касающимися сатанинских ритуалов, пыток, жертвоприношений животных и питья крови. Мы услышим больше об этих фанатиках охоты на ведьм позже, в связи с судом над Майклом. Культура, в которой мог процветать такой недисциплинированный, ненаучный подход к сексуальным проблемам, явно культура особенно сильных сексуальных тревог, вряд ли могла быть тем местом, где мужчина мог бы брать с собой в постель маленьких мальчиков и ожидать, что никто не будет беспокоиться или расстраиваться по этому поводу.

С этой точки зрения, если не с какой-либо другой, Майклу действительно следовало бы посоветовать создать свой Неверленд в Нидерландах. Если бы он переехал в Голландию, когда покинул Хейвенхерст в 1988 году, он наслаждался бы гораздо более либеральным климатом, без угрозы драконовского тюремного заключения в американском стиле. Мы могли бы отметить, что в 1984 году некий Луис Джонсон был приговорен в США к тюремному заключению сроком на 527 лет за сексуальное преступление с участием ребенка. Приговор по такой шкале, откалиброванный для Мафусаила, даже нельзя рассматривать как особо серьезный случай. Трехзначные числа не являются чем-то необычным для преступлений, не связанных ни с насилием, ни с проникновением. В мае 2006 года Верховный суд штата Аризона оставил в силе приговор к 200 годам лишения свободы только за загрузку детской порнографии из Интернета. В августе 2002 года Томас Риди добрался до четырех цифр, когда его приговорили в общей сложности к 1335 годам за распространение детской порнографии. Все, что сделал Риди, - это запустил службу проверки возраста, которая предлагала коды подписчикам, которые затем могли получить доступ к более чем 5000 сайтам для взрослых. Риди и его жена Дженис были заверены своими адвокатами в том, что они не несут ответственности за содержание. Только два сайта, расположенные в России и Индонезии, оказались предлагающими услуги несовершеннолетних.

В Нидерландах преступление, связанное с загрузкой или непреднамеренным распространением, может вообще не повлечь тюремного заключения; не так давно детская порнография была в открытой продаже в Голландии и молчаливо принималась властями. Даже “практические” преступления часто, как правило, влекут за собой приговоры на месяцы, а не на десятилетия. Дело не в том, что голландцы спокойно относятся к тому, что их дети подвергаются жестокому обращению. Они решительно этого не делают. Многие голландские родители, особенно в сельских общинах, принимают моральный и религиозный кодекс, который удовлетворил бы самые подозрительные взгляды посещающих церковь, богобоязненных американцев. Даже в более либерально настроенных городах и поселках нет массового энтузиазма или одобрения “девиантного” сексуального образа жизни.

Почему же тогда к сексу взрослых с детьми следует относиться так снисходительно? Как сложился климат, в котором, по крайней мере, на самом либеральном этапе развития страны, в 1980-х годах, судья мог заручиться помощью педофилов в уходе за детьми? И в каком правительственном отчете можно было бы одобрительно говорить о “совращении” молодых людей в сексуальные отношения со старшими? Самое удивительное, что голландцы зашли так далеко, что снизили свой эффективный возраст согласия до двенадцати лет, мера, которая ошеломила и поразила мировые СМИ, особенно когда они поняли, что возраст согласия двенадцати лет получил широкую поддержку. Можно было ожидать, что церкви, особенно и организации социальной работы, будут против такого очевидного переворота невидимых подрывных сил, однако Министерство юстиции Нидерландов смогло заверить журналиста Newsweek, что мера была принята без протеста по всей стране. Как такое могло случиться?

В качестве объяснения часто приводится знаменитый голландский дух терпимости. Терпимость и умеренность, как отметил один местный комментатор Ян Шуйер в контексте сексуальной реформы, казались почти естественными идеалами в стране, которая обрела независимость в борьбе с испанской инквизицией. Шуйер выделяет множество других исторических факторов, которые укрепили эту традицию в маленькой стране с большим религиозным и культурным разнообразием, стране, в которой всегда были насущные причины для людей с резко расходящимися взглядами и образом жизни, чтобы найти способы ладить друг с другом. Вообще говоря, отношение, по-видимому, сводится к принципу "живи и давай жить другим".

Ключевым аспектом культуры было гораздо большее уважение к свободе публикаций и дебатов, чем в США или Великобритании, которые номинально признают свободу выражения мнений, но на самом деле те, кто выступает с доминирующих консервативных позиций, могут перекрикивать неортодоксальные голоса. Бульварные ценности не доминировали в средствах массовой информации в Голландии 1980-х годов; газеты не выкрикивали оскорбления в адрес тех, кто прилагал серьезные усилия для исследования и обсуждения сексуальных проблем. Они также не обнаружили, что финансирование было прекращено, а темы исследований ограничены, как это часто происходило в англоязычном мире. Напротив, сексуальные проблемы по всем направлениям широко и открыто обсуждались, что привело к широкому половому просвещению молодежи и созданию общества, в котором уровень подростковой беременности стал самым низким в Европе, а количество абортов среди подростков составило лишь одну девятую от уровня в США. Это было общество, в котором к 1981 году две трети населения согласились с тем, что дети младше шестнадцати лет должны иметь доступ к противозачаточным средствам, подразумевалось, что молодежь воспринималась как способная к сексуальному самоопределению.

Таким образом, вместо того, чтобы голландцам навязали новое законодательство, оно появилось в контексте широких общественных дебатов и широкого признания сексуально либеральных взглядов. Для большинства людей этот либерализм не распространялся на признание педофилии, и было бы ошибкой полагать, что закон опирается на такое признание. Вместо этого лозунгом была терпимость. Уголовное преследование за секс с детьми в возрасте 12-16 лет по обоюдному согласию не может быть возбуждено, если официальное агентство по защите детей не подаст официальную жалобу.

В декабре 1991 года в четыре соответствующих раздела Уголовного кодекса были внесены поправки, включая раздел 247, в котором сохранялся запрет на секс с детьми младше шестнадцати лет. Однако в случае ребенка в возрасте двенадцати лет и старше для судебного преследования впредь потребуется официальная жалоба ребенка, его законного представителя или официального агентства по защите детей. Любой желающий может обратиться в такое агентство с целью подачи официальной жалобы.

Родители, например, которые возражали против сексуального контакта их собственного ребенка со взрослым, могли сообщить об этом в агентство по защите детей с целью судебного преследования. Хотя не было никакой гарантии, что официальное агентство разделит мнение родителей о том, что дело заслуживает судебного преследования, это положение, по-видимому, развеяло опасения консервативно настроенных голландских родителей в отношении их собственных детей. Голландский дух терпимости проявляется в той мере, в какой такие родители редко чувствуют необходимость устанавливать закон для других родителей и того, что делают их дети или что взрослые могут с ними делать. Как выразился Шуйер, “То, что некоторые родители могут не чувствовать необходимости в подобном случае подавать жалобу, не будет иметь отношения к среднестатистическому голландцу, рассматривающему закон”.

Важным аспектом голландского “живи и давай жить другим”, с нашей точки зрения, является то, что Нидерланды предоставили уникальную в западном мире возможность для подробного исследования сексуальных отношений между взрослыми и детьми – не с помощью анкет, которые были даны взрослым через много лет после рассматриваемого детского опыта; ни с помощью бесед с заключенными, надеющимися получить условно-досрочное освобождение, повесив голову от стыда и признавшись в своей порочности; ни с помощью клинических отчетов о травмах, перенесенных жертвами реального насилия. Англоязычные страны уже провели множество таких исследований. Нет, в Голландии, и только в Голландии, было возможно разговаривать с детьми, когда они были вовлечены в продолжающиеся сексуальные отношения со взрослым партнером. Это своего рода исследование, которое позволяет нам увидеть, как сами такие дети относятся к тому, что кажется сексуальными контактами по обоюдному согласию, и изучить более широкий социальный контекст и общее значение отношений, как с точки зрения ребенка, так и взрослого.

Просто потому, что дети, скажем, десяти или двенадцати лет могут захотеть заняться сексом со взрослым, конечно, не означает, что они позже не пожалеют об этом. Иногда утверждается, что отношение молодежи к такой деятельности, вероятно, изменится по мере того, как они станут старше и станут лучше осознавать, насколько сильным является современное табу на нее; это приводится в качестве причины, по которой дети не могут дать действительное согласие. Говорят, что истинное согласие может быть основано только на уровне зрелого понимания, которым они не обладают.

Тем не менее, нет никакого научного смысла заранее судить о вопросах, отказываясь рассматривать эмпирические данные. Другими словами, почему бы не внимательно взглянуть на то, что на самом деле происходит между взрослым и ребенком в отношениях “по обоюдному согласию”, и что дети в таких отношениях на самом деле знают о сексуальных нравах и запретах общества? Общепризнанная процедура в любой систематической попытке получить знания о предмете – называем ли мы это “научным” занятием или нет, возможно, не слишком важно – состоит в том, чтобы начать с рассмотрения фактов, а не с отказа взглянуть им в лицо.

То, что представляет собой “факт” или относящийся к делу предмет для расследования, может увести нас в философски глубокие воды, но только крайне авторитарная линия расследования может считать взгляды и чувства детей неуместными или не заслуживающими изучения. Основной причиной изучения контактов детей со взрослыми является выяснение того, какая государственная политика в отношении таких контактов отвечает наилучшим интересам детей. “Наилучшие интересы”, в свою очередь, - это понятие, которое мало кто в наши дни предположил бы, что его можно определить полностью без учета самих детей или путем навязывания им стандартов взрослых в соответствии с их собственными противоположными взглядами и чувствами. Такой подход был бы принудительным – тот самый критерий, по которому, не изучая факты, многие консервативные исследователи вполне довольствуются осуждением поведения всех любителей детей.

Один голландский ученый, доктор Тео Сандфорт из Утрехтского университета, сосредоточил свое внимание только на одном исследовательском вопросе, призванном поставить восприятие ребенка в центр внимания: “Может ли мальчик позитивно воспринимать секс со взрослым?” Если бы таких положительных ответов не было найдено, даже когда их активно искали, то педофильская деятельность (по крайней мере, в том, что касается контактов с мальчиками) была бы осуждена гораздо более убедительно и всесторонне, чем когда-либо прежде. Те, кто имеет сексуальные отношения с детьми, часто утверждают, что они не применяют силу или принуждение, и это находит поддержку в литературе. Но для них было бы сокрушительным ударом, если бы, несмотря на правдивость этого утверждения, они обнаружили, что дети, с которыми они занимались сексом, сообщали только о негативных чувствах по поводу таких действий.

Негативные чувства, хотя и не обязательно по отношению к взрослому партнеру, почти неизбежно становятся несчастной участью детей, когда разгневанные родители обнаруживают отношения и когда ребенок проходит через тяжелые собеседования с полицией и социальными работниками. Но мальчики, которых Сандфорт обнаружил и с которыми беседовал в ходе своих исследований, не прошли через мельницу юридических процедур и не появились в клиническом контексте: они не нуждались в терапии. Как же тогда, вполне можно было бы задаться вопросом, Сэндфорт вообще определял своих молодых подопытных? В конце концов, даже в либерально настроенной Голландии вряд ли было бы возможно ходить по начальным школам и просить детей поднять руки, если они занимаются сексом со взрослым.

Ответ, тем не менее, раскрывает замечательную особенность голландской жизни - Нидерландскую ассоциацию сексуальных реформ (NVSH). Ранняя работа NVSH была связана с планированием семьи, но в ее компетенцию входил широкий спектр сексуальных вопросов, и когда-то в ней состояло четверть миллиона человек. В 1980-х годах под его эгидой существовали группы педофилов, проводившие регулярные открытые собрания, на которые любители мальчиков и девочек не боялись приводить своих детей-партнеров, несмотря на то, что пресса и полиция могли свободно посещать и иногда посещали. Эти группы были основным источником, через который Сандфорт установил свои контакты. К двадцати пяти вовлеченным мальчикам обратились через мужчин, с которыми они состояли в текущих сексуальных отношениях. Именно мужчины, старшие партнеры, просили мальчиков принять участие, а в некоторых случаях также просили родителей мальчиков. Все мальчики в возрасте от десяти до шестнадцати лет приняли участие добровольно. Намерение состояло в том, чтобы включить в исследование и девочек. Были установлены некоторые первоначальные контакты, но из них ничего не вышло.

Отсутствие девушек в исследовании не должно нас слишком беспокоить или задерживать. Наша особая забота в этой книге заключается в том, что мы должны сделать из близких дружеских отношений Майкла Джексона с детьми, и мы уже видели, что его самые сильные привязанности были исключительно к мальчикам. Таким образом, работа Сэндфорта, по-видимому, проливает свет именно на ту область, которая нас больше всего волнует. Это не означает, что какие-либо дружеские отношения Майкла были определенно сексуальными. Скорее всего, это просто предположение, что если бы это было так, то комментарии мальчиков, которые разговаривали с Сэндфортом, могли бы дать ценные подсказки относительно того, как такие сексуальные отношения могли быть восприняты молодыми друзьями Майкла. Безусловно, для мальчика, возможно, существует огромная разница между отношениями с “мужчиной по соседству” и отношениями с суперзвездой, которой поклоняются. Тем не менее, комментарии мальчиков из Сэндфорта, безусловно, являются наиболее близкой формой сравнения. Чтобы сохранить как можно большую степень этой сопоставимости, в дальнейшем особое внимание будет уделено восприятию и наблюдениям младших мальчиков, в возрасте 10-13 лет, чей возраст наиболее точно соответствует возрасту мальчиков, которые кажутся Майклу наиболее интересными. Еще одна причина, по которой мы делаем акцент на более молодом конце шкалы, заключается в том, что именно такие контакты с мальчиками, которые, скорее всего, находятся в препубертатном или половом созревании, вызывают наибольшую социальную озабоченность.

Восемь из двадцати пяти мальчиков фактически считались половозрелыми, в то время как еще шесть были описаны как находящиеся в переходной фазе: жидкость действительно вытекала из их пенисов, когда они испытывали оргазм, но она была прозрачной и не содержала спермы. Из одиннадцати половозрелых мальчиков семеро, как говорили, достигли своей первой эякуляции в ходе того, что тогда было их нынешними отношениями. На момент интервью с Сэндфортом отношения мальчиков с мужчинами уже продолжались в течение некоторого времени, большинство из них в течение нескольких лет, со значительными различиями в том, как часто они встречались. В двенадцати случаях мальчики регулярно ночевали со своим партнером. Друзья-мужчины мальчиков в возрасте от двадцати шести до шестидесяти шести лет (средний возраст тридцать девять лет) были преимущественно одиноки (двое женаты, двое разведены) и по большей части были профессиональными людьми с хорошим образованием.

Здесь не место подробно описывать методологию Сэндфорта, хотя можно отметить, что строгость его подхода заслужила широкое уважение даже среди консервативных академических комментаторов, не желающих принимать его выводы – не зря позже он стал профессором в одном из ведущих американских университетов. Однако, возможно, следует отметить, что при опросе мальчиков использовался метод само конфронтации Херманса. Это систематическая схема, в соответствии с которой индивид пытается с помощью интервьюера определить те факторы, которые являются наиболее важными в его жизни. Это может быть что угодно: отношения, тревоги, конкретные события или заботы. Во время интервью испытуемого спрашивают, как часто он испытывает определенные положительные и отрицательные чувства в связи с каждой из своих областей ценностей, а также как часто он испытывает эти чувства и хотел бы испытать их, скажем, в течение обычного дня в своей жизни. Эти данные обсуждаются и более подробно рассматриваются во втором интервью. На этапе “само исследования” мальчиков спрашивают об их старших друзьях, сексуальном контакте и приятных и неприятных сторонах этого контакта. Среди задаваемых вопросов: Как мужчины и мальчики узнали друг друга? Что значил для мальчиков старший партнер и почему они продолжали свои отношения? Какое место занимал секс в отношениях и как это переживали мальчики? Как мальчики справлялись со своими отношениями в отношении своего социального окружения, особенно в общении со своими родителями и друзьями?

Что касается того, как мужчины и мальчики встречаются и становятся близкими друзьями, мы можем почувствовать, что случай Майкла Джексона совершенно исключителен. В конце концов, у скольких мужчин есть дети, которые пишут им со всего мира? У скольких детей есть дети, требующие их автографа? Ко скольким обращаются родители, желающие, чтобы ребенок тесно сотрудничал с ним на съемочной площадке вместе, изо дня в день, снимая фильм или популярное видео? Однако Майкл был исключительным и в другом отношении, что в какой-то степени сводило на нет как его преимущество перед другими, которым нравится детская компания, так и его отличие от них: его слава означала, что его отношения всегда находились под угрозой пристального общественного внимания, и всегда нуждались в какой-то особой дружбе, чтобы оправдать их, ссылаясь, в частности, на “детство, которого у Майкла никогда не было”. Как указывает Сэндфорт, единственные по-настоящему приемлемые отношения между взрослыми и детьми - это отношения, основанные на воспитании или образовании. Даже при отсутствии сексуальных подтекстов простая дружба между взрослыми и детьми, не имеющая никакой другой цели, кроме дружбы, просто неприемлема в социальном плане. В лучшем случае это кажется странным, а в худшем - весьма подозрительным. Ожидается, что мы, взрослые, будем общаться только с людьми нашего возраста.

Как же тогда двадцать пять мальчиков Сэндфорта познакомились со своими взрослыми друзьями? Без особых преимуществ Майкла, должны ли они были предлагать деньги детям или дарить им дорогие подарки? Такие факторы, по-видимому, вообще не были особенностью. В некоторых случаях первая встреча произошла в результате того, что семья или друзья мальчика знали этого человека, о котором идет речь. В других случаях были случайные встречи на улице или в плавательных бассейнах. Часто первый контакт был более или менее случайным и происходил по инициативе взрослого, который приглашал мальчика заглянуть к нему домой. В других случаях именно мальчик искал дальнейшего контакта, в некоторых случаях получая его только после преодоления значительных препятствий.

Исследование Сэндфорта включает обширные цитаты из мальчиков по этому вопросу. Они содержат около шестнадцати комментариев, занимающих шесть печатных страниц. Далее следует краткая подборка, и как таковая она должна отражать мое собственное мнение относительно того, что особенно важно. Даже с самыми честными намерениями такая процедура неизбежно даст менее сбалансированную картину, чем исследование в целом, с которым читателям от всего сердца рекомендуется ознакомиться. Тем не менее, я уверен, что то, что следует в этой главе, в отношении всех вопросов, поднятых Сандфортом, представляет собой полезное введение.

Тону (14) было бы около десяти, когда он встретил Фреда (33) в школьном лагере:

Да, около четырех лет назад, когда наша школа отправилась в лагерь, и Фред был одним из лидеров. Он занимался всей организацией нашей группы. И, конечно, каждый должен был знать, где кто живет. Итак, он сказал: “О, я живу совсем рядом”, и я сказал: “Тогда можно приехать и навестить тебя”. Вот так все и началось. После этого я заходил каждый день, и мы ходили в кино или еще куда-нибудь.

Тийс (10) встретил Джупа (26) на улице:

Я собирался поиграть в футбол со своими друзьями. Я ехал на велосипеде, и цепь оторвалась, а потом Джуп сказал: “Вот, я ее надену”. Я мог бы сделать это сам, но Джуп хотел это сделать, поэтому я позволил ему. Затем он спросил: “Не хотите ли зайти внутрь?” Так что я вошел, и после этого я все больше и больше играл с ним в футбол.

Роб (12 лет) был одним из мальчиков, который познакомился со своим другом (Крисом, 38 лет) через родственную связь. Очевидно, существовало какое-то соперничество:

Да, это долгая история. Мой брат часто ходил к Крису, и однажды они вместе пришли к нам домой. Я думал, Крис был симпатичным парнем, милым парнем, с его сумасшедшей бородой. Так что я пару раз ходил к Крису, и мне там понравилось. Я вернулся во второй раз, и в третий, и продолжал приходить. Конечно, между мной и моим братом была большая ссора из-за того, кто должен был остаться здесь, а кто должен был уйти. Потому что я не хотел, чтобы мой брат был рядом, когда я был здесь – я совсем этого не хотел. Я говорил Крису снова и снова: “Я не хочу, чтобы он был рядом; иногда я хочу, чтобы ты был весь мой”.

После того, как вы впервые увидели Криса у себя дома, вы сами решили пойти к нему или Крис попросил вас прийти в гости?

Нет, я пришел сюда абсолютно по своей воле.

Ян (11 лет) знал Сандера (41 год) с шести лет. Контакт произошел потому, что его мать была активна в NVSH:

Ты все еще помнишь, когда познакомился с Сандером?

На диване у себя дома. Он попросил меня сесть к нему на колени, а потом я почувствовал, как он начал растирать мне спину, и это было так приятно, и до сих пор так!

Когда мальчиков спросили о самой дружбе и о том, что она для них значит, они рассказали о самых разных вещах. Секс был приятным аспектом отношений, но Сэндфорт приходит к выводу, что это не самая важная причина постоянного интереса мальчиков к поддержанию контакта. Часто упоминалось о совместных занятиях: футболе, плавании, настольных играх, танцах, катании на коньках, походах в кино. Однако причина, по которой им нравилась компания взрослых, озвучивалась реже. Выяснилось, что Лекс (13 лет) обнаружил благоприятный контраст между относительно низким уровнем внимания, которое он мог получать от своих родителей, которые делились с братьями, и безраздельным вниманием, которое уделял ему его взрослый друг Ричард:

Мы много гуляем, а также много плаваем. Мы просто все делаем вместе. Я также часто готовлю здесь, готовлю макароны или картофель фри. Иногда мы ходим в кино или в природный парк. Когда Ричард говорит: “Завтра мы пойдем в кино", я очень рад. Я думаю об этом все время. Или когда мы идем в парк развлечений или в конюшни Слагарена.

Тебе здорово повезло, а?

Да, это случается только в том случае, если ты общаешься с педофилом, или ты, единственный ребенок дома.

В таких условиях между мужчиной и мальчиком укреплялись доверие, дружба и верность. Часто мальчики описывали атмосферу в доме этого человека как непринужденную, “другую” и веселую – это чувство отчетливо отражалось в некоторых комментариях юных друзей Майкла Джексона. Мальчики чувствовали себя непринужденно, и им часто предоставлялось больше свободы и ответственности, чем дома. Старший партнер считался тем, с кем мальчики могли поговорить о чем угодно и кто был понимающим:

Тео (13): Ну, он лучше понимает детей, мальчиков лучше. Моя мать тоже так делает, и мой отец тоже. Но я думаю, то что он делает еще лучше.

Ваутер (12): Я чувствую себя как дома у Джерарда (42). Я могу спрятаться от своего отца. Я получаю большую поддержку. И если я несчастен, он понимает, почему я несчастен. Он замечательный парень, и с ним можно делать все, что угодно, если (смеется) не заходить слишком далеко. Он внимателен ко мне, и я внимателен к нему!"

Напомним, что Майкла обвинили в том, что он использовал уловку, чтобы затащить Джордана Чендлера к себе в постель, показав фильм, который напугал бы Джорди и заставил бы его бояться спать в одиночестве. Подобное подозрение могло возникнуть при обстоятельствах, упомянутых Беном (10), но этот мальчик не проявляет никаких признаков желания возбуждать по этому поводу федеральное дело:

Я думаю, что это замечательно - спать вместе. Тогда мне не придется лежать в постели одному. Иногда мне немного страшно ложиться спать, если я посмотрел фильм. 

Внимание, которое они получали от своих старших партнеров, было главной темой, привлекающей мальчиков к мужчинам. Неужели тогда все дети были заброшены дома? Большинство мальчиков действительно хорошо отзывались о своей домашней обстановке, хотя у других это чувство было менее позитивным. В последних случаях отношения были особенно важны для более молодой стороны. В таких обстоятельствах легко критиковать педофилов за то, что они цепляются за детей, которые в какой-то степени эмоционально обделены, но имеет ли критика большой смысл - это другой вопрос. Неизбежно, всегда найдутся родители, которые слишком заняты, чтобы уделять каждому из своих детей столько внимания, сколько следовало бы, или которые просто не так заинтересованы в своих детях, как могли бы. Вряд ли в этом вина любителя детей, и при этом не очевидно, что его следует винить в том, что он исправил их упущения или “восполнил пробел в отце”, как это сделал другой известный музыкант, композитор Бенджамин Бриттен для своего юного друга Роджера Дункана.

Бриттен был другом Рональда и Роуз Мари Дункан и познакомился с их сыном Роджером, когда мальчику было одиннадцать лет. Вскоре эти двое стали очень близки. В этом случае мы находим мягкую форму родительского пренебрежения, не идеальную, но гораздо лучший компромисс с отцовской неадекватностью, чем смог сделать Эван Чандлер. В биографии Бриттена Хамфри Карпентера записан следующий удивительный разговор между Ронни и Беном:

“Ронни, у меня проблема. Я люблю детей и, как ты знаешь, не могу жениться.” “Да, я знаю. Почему бы тебе не усыновить одного из них?”

”Это то, что я хочу сделать“. ”Тогда нет никаких проблем".

“Ты не понимаешь. Мне нравится Роджер. Я хочу быть ему как отец. Но я не хочу, чтобы ты совал свой нос не в свое дело. Вы позволите мне дарить ему подарки, навещать его в школе и позволять ему проводить часть школьных каникул со мной – другими словами, делить его?” "конечно. Ты ему тоже нравишься. И, как ты видишь, у нас всегда есть Брайони”.

Брайони чувствовал, что его родители не обращали внимания на то, что могло произойти между ее братом и композитором в последующие десять лет, в течение которых, как говорит Ронни, “Бен был вторым отцом для моего сына, давая ему советы и ласку, когда он рос...Мне было немного стыдно за свою собственную неадекватность, за то, что я не смог оказать своему сыну поддержку, которую он получил от Бена”. Тем не менее, он позволил договоренности процветать, и хотя Роджер действительно хотел большего от Ронни, “Бен в значительной степени восполнил пробел в отце”. Роуз Мари, которую спросили, беспокоила ли ее эта дружба, сказала: “Я не думаю, что мне приходило в голову, что что-то пойдет не так, потому что я помню, как Ронни говорил, что он заставил Бена пообещать, что он будет вести себя хорошо. И я полагаю, потому что мы хотели в это верить, мы в это поверили. Но я никогда не узнаю”. И не нуждаюсь в ней. Всегда найдутся родители, которые по той или иной причине недооценивают своих детей, не уделяя им достаточного внимания: если, по крайней мере, они позволят любящему другу помочь - другу, чей интерес неизбежно будет в какой–то степени эротическим, – у нас есть основания полагать, что они будут смягчать свои недостатки, а не усугублять их. Эти родители, по крайней мере, достаточно честны, чтобы признать свои ограничения и поставить счастье своего ребенка выше собственного эго.

Как говорит Сэндфорт, “Можно ожидать, что по мере ослабления связей нуклеарной семьи дети будут быстрее формировать эмоциональные связи с другими взрослыми. Для таких детей отношения с педофилами могут быть желанным дополнением".

Хотя связь между мужчиной и мальчиком, вероятно, будет особенно сильной, когда семейное происхождение мальчика небрежно или проблематично, это не означает, что в других случаях отношения имеют лишь незначительное значение. Данные, полученные с помощью метода само конфронтации, проливают свет на это. Старший партнер был для всех мальчиков одним человеком, к которому они испытывали много положительных чувств и мало отрицательных. Для каждого из них в их окружении были люди, к которым они испытывали меньше приятных и больше неприятных чувств, люди, с которыми они не могли так хорошо ладить или которых они недолюбливали. Примерно половина мальчиков считали своих старших партнеров самыми приятными людьми, которых они знали.

Мальчики также оценили относительную важность старших партнеров по сравнению с другими, которых они знали. Для двух мальчиков их старшие друзья были самыми важными людьми в их окружении. Остальные пятнадцать мальчиков находили других более важными, в некоторых случаях друзей своего возраста, но чаще родителей. Это довольно драматичное открытие, в котором взрослый любовник мальчика оценивается наравне с родителями мальчика или даже выше, указывает на то, что нам, возможно, не следует быть слишком циничными в отношении многих ярких даней Майклу Джексону, которые Маколей Калкин и многие другие его друзья-мальчики. Из выводов Сэндфорта ясно, что мальчики могут положительно реагировать на взрослых, которые проявляют к ним интерес, и чувствуют себя непринужденно в их компании.

Говорить о “положительном ответе” взрослому, который “проявляет интерес”, подразумевает взрослого за рулем. Это, в свою очередь, может указывать на сексуальность взрослых как на главную движущую силу, по крайней мере, с точки зрения мотивации старшего партнера в поиске мальчика и в повороте ключа зажигания, чтобы начать дружбу. Во многих случаях это может быть не так уж далеко от истины.

Хотя у мальчика могут быть собственные веские причины для того, чтобы найти взрослого друга, чем он моложе, тем меньше вероятность того, что он поймет, что такой внесемейный вариант возможен. Хотя его сердце может страдать из-за какого-то смутно ощущаемого чувства разрыва в его жизни, он вряд ли направится прямиком к решению, о существовании которого он не знает. Кроме того, если у мальчика в подростковом возрасте нет сильного и, как некоторые сказали бы, не по годам развитого чувства, что он гей, у него еще меньше шансов обратить свой взор на взрослого мужчину, потому что он находит мужчин сексуально привлекательными. Мальчики в исследовании Сэндфорта не проявляли никаких подобных тенденций. Большинство из них в какой-то момент своих интервью выявили гетеросексуальные интересы. Хотя они получали удовольствие от сексуального контакта со своим взрослым партнером, это не было основано на чувстве желания к телу взрослого.

Идея сексуальности взрослого как первоначальной движущей силы, возможно, находит сильную поддержку в выводах Сэндфорта о том, что в восьми из двадцати пяти отношений секс имел место при первой встрече между партнерами. Еще в девяти случаях это произошло вскоре после первой встречи, а в остальных случаях - через месяц или более. Первый сексуальный контакт между Робом (12) и Крисом (38) дает представление о том, как могут развиваться отношения между взрослым и сексуально неопытным ребенком, который, очевидно, начал без каких-либо эротических ожиданий от встречи. Крис сфотографировал Роба, сказал ему, что он хорош собой, и спросил, может ли он сфотографировать его “полуголым”. В сообщении Сэндфорта говорится, что затем Роб “спонтанно разделся”. Хотя это немного двусмысленно, из того, что следует, следует, что Роб фактически полностью разделся без конкретной просьбы об этом и, похоже, был довольно расслаблен и раскован в этот момент. Затем Крис начал ласкать Роба, который, по словам самого мальчика, ответил сексуально:

Можешь вспомнить, когда вы с Крисом впервые занялись сексом?

Примерно через неделю после того, как я с ним познакомился. Потом у нас был контакт друг с другом – я имею в виду сексуальный – ну, не совсем, потому что тогда я ничего об этом не знал, так что...

Что ты имеешь в виду?

У меня не было никакого образования по этому поводу или чего-то в этом роде.

О, ты ничего не знал о сексе?

Поначалу вообще ничего. Затем я постепенно освоился с этим, узнал, как работают мои собственные чувства, и мне это очень понравилось.

Сэндфорт не говорит нам, сколько лет было Крису в то время. Исходя из того, что у голландцев есть обширная программа школьного полового воспитания, но Роб ничего не знал о сексе, вполне возможно, что ему было намного меньше 12 лет. Формулировка вопроса, заданного Робу, также указывает на то, что события, о которых идет речь, произошли значительно раньше.

Ты все еще помнишь, что произошло в первый раз?

Да, я так думаю. Мы делали фотографии. Теперь давайте посмотрим, я думаю, что пошел и лег на кровать – вот как это началось, я думаю. А потом он начал мне что-то объяснять.

Какие вещи?

Э-э, как бы это сказать... как тебе действительно нужно дрочить и тому подобное.

И это были вещи, о которых ты не знал?

Нет, еще нет.

А потом вы сразу же устроили своего рода демонстрацию?

Можно было бы сказать и так.

Можете ли вы теперь сказать, кто начал этот секс?

Э-э, я думаю, что он это сделал, потому что я ничего об этом не знал. Значит, это был он. Не потому, что я этого не хотел, а просто потому, что не имел ни малейшего представления ни о чем из этого.

Значит, у тебя никогда не было секса ни с кем другим?

Нет.

Даже с самим собой?

Нет. Ладно, время от времени я замечал, что у меня встает, но больше я ничего не знал. Это было все, что я знал.

Возможно, удивительно, но число мальчиков, которые сказали, что это был взрослый, который проявил инициативу в отношении первого секса в отношениях, было немного перевешено числом мальчиков, которые сказали, что они сами сделали первый сексуальный шаг (4), это было взаимно (2), они не могли вспомнить (5), или третья сторона была ответственна (3). Кто именно что сделал первым и что считается сексуальной инициативой, трудно определить даже между взрослыми. Что касается его дружбы с Сандером (41), то, похоже, Ян (11) вряд ли считает это жизненно важным вопросом:

Тогда кто же все это начал?

Э-э, я не помню. Нет, я не помню, кто был первым. Я понятия не имею.

Конечно, это было очень давно, не так ли? Я могу понять, что вы больше не помните, кто это был.

Нет, а пока мне было так весело. Я просто больше ничего не знаю.

Сэндфорт обнаружил, что после первого сексуального контакта большинство мальчиков проявляли большую активность в сексуальном поведении. Вот как Ваутер (12) описал то, что раньше происходило с Джерардом (42). Его спросили, кто начинал:

В основном я, начинал.

Ты начинаешь это?

Я решал, будем мы заниматься сексом или нет.

Вы решили?

Да. И каждый день, когда я прихожу сюда, это происходит. Я не заставляю Джерарда ждать.

Это что, своего рода правило, что так происходит каждый раз?

Нет, мне это нравится. Когда я захочу, мы просто начнем. Затем мы сначала принимаем ванну, а потом ложимся спать. Иногда мы делаем это наоборот.

Но если вам нужно сказать, кто это начинает, в среднем, кто бы это был?

Ну, иногда один из нас, иногда другой. Да, и иногда он этого хочет, а я нет, так что тогда мы этого не делаем. В основном я начинаю первым.

Следует напомнить, что Майкла Джексона обвиняли как в ручной мастурбации Джорди Чендлера, так и в том, что он сосал его до оргазма, но в официальных заявлениях мальчика никогда не было никаких утверждений о попытке заняться анальным сексом, будь то активно или пассивно. Этот относительно ограниченный предполагаемый репертуар оказывается удивительно похожим на то, что происходило в большинстве отношений, описанных в работе Сэндфорта. Каждый из двадцати пяти мальчиков мастурбировал взрослым, и в большинстве случаев мальчик делал то же самое с мужчиной. Орально-генитальный контакт с мужчиной, сосущим пенис мальчика, также был почти универсальной особенностью, и в четырнадцати случаях мальчики отвечали взаимностью, хотя ни в одном случае мужчина не эякулировал в рот мальчика. В семи случаях мужчина лизал задний проход мальчика, хотя ни в одном случае мальчик не делал этого с мужчиной. Об анальном сношении также не сообщалось во многих случаях, и оно также было редким явлением для тех, кто это делал: в пяти случаях мальчик проникал в мужчину, а в двух случаях мужчина также делал это с мальчиком. Сандфорт отмечает, что сексуальное удовольствие мальчика, по-видимому, ставилось на первое место в этих действиях, и что мужчины проявляли сдержанность в ответ на желания мальчика. Мальчиков спросили, что они думают о сексуальной стороне их дружбы, в частности, как о ее положительных, так и об отрицательных аспектах. Большинство из них находили секс самоочевидно приятным, хотя и затруднялись выразить словами, в чем именно состояло удовольствие: некоторые ссылались не только на приятные физические ощущения, но и на любовный контекст близости, когда секс был средством как дарения, так и получения любви.

На вопрос о неприятных ощущениях, связанных с сексуальным контактом, большинству было трудно найти что-либо негативное, чтобы сказать, а десять вообще ничего не могли придумать. Иоанна (13), например:

Каковы для вас неприятные аспекты ваших сексуальных отношений с Марселем?

В этом нет ничего неприятного.

Совсем ничего неприятного?

Что могло быть неприятно?

Я не знаю. Может быть, есть что-то, чего вы бы предпочли не делать? Вам это очень нравится, но, может быть, все еще есть что-то, что заставляет вас думать: ну, у меня с этим небольшие проблемы, или меня в этом что-то раздражает?

Нет. Марсель всегда говорил мне, что если ты делаешь что-то, что тебе не нравится, ты всегда должен об этом говорить. Но у меня с этим нет никаких проблем. Мне это нравится, и ему это нравится, поэтому я думаю, почему мы должны создавать проблемы из-за этого?

Эрик (10) нашел, что сказать отрицательного о сексуальном контакте: иногда обстоятельства делали невозможным секс! Иногда, по его словам, он был не в настроении, “но один-два раза в день - это действительно хорошо”.

В качестве отрицательного комментария некоторые мальчики высказывали критические замечания в адрес своего партнера. Тео (13), например:

Ну, он такой колючий.

Колючий?

Да, здесь. У него щетина, потому что он бреется и так сильно колется.

Может, нам это описать?

Да. Старый дикобраз!

Ганс (13 лет) озвучил то, что можно было бы считать более серьезной проблемой, которая иногда заставляла его злиться или грустить, хотя такие чувства были очень редки. Ему было трудно сказать "нет" всякий раз, когда его старший друг хотел сделать что-то, чего он сам не хотел делать:

Ну, например, если я что-то делаю и, э-э, что-то, что ему нравится, но мне, ну, не очень нравится. Иногда так часто вы можете сказать "нет", но в других случаях вам действительно не следует этого делать. Я имею в виду, принимая во внимание друг друга и так далее.

И когда это произойдет?

Ну, скажем, он спрашивает вас, а потом спрашивает снова, чтобы вы знали, что он действительно этого хочет. Тогда ты не так быстро говоришь "нет".

Почему нет?

Э-э, я просто не думаю, что смогу.

Почему ты не можешь? Если ты не очень хочешь.

Да, но ты должен быть внимателен к нему.

А он к тебе?

Да, э-э, конечно. Если я время от времени скажу "нет", он подумает: "Что ж, я могу спросить его в другой раз".

Но иногда трудно сказать "нет"?

Да. Например, когда ты говоришь ему "нет", и он злится. Тогда я думаю, что мне не следовало говорить "нет".

Ты думаешь, что позже?

Да, ты думаешь об этом сразу после этого. Если ты скажешь "нет", ты подведешь его. Иногда речь идет о вещах, которые ему действительно нравятся, а мне нет. Так что... ты должен найти решение, а это непросто.

Действительно, нелегкая и, возможно, слишком сложная задача, чтобы взваливать ее на тринадцатилетнего мальчика, особенно если старший партнер иногда “злится”, услышав то, что он не хочет слышать. Предполагаемое решение Майклом аналогичной проблемы с мальчиком возраста Ганса состояло не в том, чтобы злиться, а в том, чтобы плакать. В любом случае, это сильное давление. Для многих этот вопрос сам по себе был бы решающим в том, чтобы склонить чашу весов против любой возможности действительных отношений детской любви. Но на данный момент у нас еще есть много весов, которые нужно добавить в лотки для балансировки.

Другие негативные чувства включали смущение из-за участия в действиях, которые, как они знали, другие не одобрят. Бен (10), например:

Э-э, смущенный, да, если ты всего лишь маленький мальчик и ложишься в постель с большим мужчиной; на самом деле это плохо, да, непослушно; в то время как твоя мать ничего об этом не знает; а потом ты делаешь сумасшедшие вещи, которые ты не должен делать в совсем.

Ян (11) не любил, когда его прерывали в сексе:

Ну, э-э, в разгар занятий любовью приходит много детей.

Вы находите это неприятным?

Да. Внезапно раздается звонок, и мы занимаемся приятными вещами, целуемся, и он гладит меня по спине, а дети звонят в звонок и шумят. Затем мы должны быстро все натянуть – ну, не надевать всю нашу одежду, просто натянуть штаны. Мне это не нравится; я думаю, что это ужасно. Быть внезапно потревоженным.

Выше было высказано предположение, что к комментарию Ганса о том, что трудно сказать "нет", необходимо добавить другие весовые коэффициенты. Еще один вес, и нам, возможно, будет трудно придумать более тяжелый, - это собственная оценка Ганса того, сможет ли он справиться с этой проблемой. Неужели его дилемма беспокоила его так сильно, что это почти разрушило ценность отношений? Или это был незначительный вопрос, который легко перевешивался положительной стороной? Другими словами, была ли это проблема, которая могла бы показаться решающей для стороннего критика таких контактов, но на самом деле ничего подобного не было? Последнее на самом деле, по-видимому, имеет место быть. Негативные чувства были сильно перевешены положительными для всех мальчиков. Данные, полученные в ходе процедуры само конфронтации, показали, какое незначительное влияние оказали негативные факторы на сексуальный опыт в целом. По сравнению с другими вещами, которые были важны в жизни мальчиков (например, слабость в школьной математике, скажем), негативные аспекты вызывали относительно низкую эмоциональную реакцию. Эти негативные аспекты практически никак не повлияли на общее самочувствие мальчиков.

Мы уже слышали, что Бен (10 лет) не хотел бы, чтобы его мать знала о том, что он ложится в постель с мужчиной. Отношение родителей вызывает у нас особую озабоченность, учитывая широкий спектр реакций, которые мы видели, от демонстрации презрительного возмущения Эвана Чандлера до более спокойных взглядов матерей Бретта Барнса и Уэйда Робсона. Роб (12), вероятно, счел бы отца Чендлера довольно старомодным. Вот как он представляет себе вероятные чувства своих родителей по поводу того, что он занимается сексом с Крисом (38):

Я думаю, им бы не понравилось, что я занимаюсь этим с Крисом. Да, если бы у меня был свой собственный ребенок, тогда, конечно, я бы ревновал, но все равно позволил бы это. Почему нет? Я думаю, что это глупо; вы могли бы сказать, что это старый образ мышления. Они просто не идут в ногу со временем. Ну, ладно, это своего рода супер современность, не так ли?"

Большинство родителей знали об отношениях, но не о сексе. Мартин (12) комментарии:

Нет, они не знают, но им бы это точно не понравилось. Глупо, не так ли? Просто глупо.

Джос (13) чувствует, что его отец был бы в ярости из-за того, что он занимался сексом с Басом (35):

Нет, мои родители не знают, но я думаю, они подумали бы, что это действительно плохо, если бы узнали. Сразу после моего первого визита к Басу я рассказал об этом своему отцу, и он сказал: “Ты больше туда не ходи, или я сломаю тебе обе ноги!”

Некоторые из родителей знали или подозревали, что происходит что-то сексуальное, и, хотя они этого не одобряли, избегали обсуждать эту проблему. По словам Тийса (10), его мать помнила, что секс имел место в прошлом. Когда его спросили, не лжет ли он ей сейчас, он ответил: “Конечно: я не хочу, чтобы меня держали подальше от него”. Тот факт, что его мать считала это грязным, “безумно глупым”, сказал он. Почему так? “Ну, просто потому, что я знаю, о чем идет речь. Я сам решаю, что мне делать”.

По словам старших партнеров, около трети родителей знали о сексуальной стороне и полностью принимали ее. Если Джордан Чендлер когда-нибудь прочтет эту книгу, он вполне может задуматься о том, как все могло бы сложиться иначе, если бы его родители были такими же, как у Тео (13).:

Мои отец и мать знают об этом. Они думают, что это совершенно нормально.

Как ты к этому относишься?

Я думаю, это здорово, потому что есть некоторые люди, которые хотели бы убить всех гомосексуалистов и педофилов, потому что они не считают себя нормальными. Мои отец и мать так не считают, и я думаю, что они правы".

Что касается мальчиков, которые скрывали сексуальную сторону от своих родителей, Сандфорт отмечает, что большинство молодых людей редко много говорят своим матерям или отцу о своем сексуальном опыте или о своих поступках в целом. В этом отношении любовный контакт между мальчиком и другом совершенно обычен. Кроме того, комментарии мальчиков, по-видимому, разрушают миф, распространенный в большей части литературы о жестоком обращении, утверждающий, что детей заставляют хранить тайну из-за страха перед взрослым, с которым они занимаются сексом. Этот фактор, несомненно, относится ко многим явно несогласованным случаям, в том числе к инцестуозным, но взгляды, высказанные мальчиками в исследовании Сэндфорта, трудно согласовать с тем, что их терроризирует партнер - напротив, в некоторых случаях они, похоже, больше бояться своих родителей.

Также можно было бы ожидать, что неблагоприятное давление со стороны сверстников частично ослабит приятный в остальном контакт, если другие подростки узнают о сексуальных отношениях мальчика с мужчиной. Нам говорят, что Джордана Чендлера забрали из школы и обучали в частном порядке после того, как обвинения мальчика в сексуальных домогательствах против Майкла Джексона (или, скорее, обвинения, сделанные по настоянию его отца) были обнародованы: фактически, Джорди был “разоблачен” средствами массовой информации. Приятели Джорди давно знали об этой дружбе, после более ранней рекламы, в которой Чендлеры фигурировали как “тайная семья Майкла”. Хотя имя Джорди скрывалось большинством американских СМИ в контексте истории о сексе, защита, обеспечиваемая этой анонимностью, была фактически нулевой: люди, которые действительно имели для него значение, те, с кем он делил школьный двор, прекрасно знали. Джорди был популярным мальчиком в школе, но, как в конечном итоге сообщит его дядя, “Подавляющее большинство одноклассников Джорди относились к нему с уважением, но некоторые были жестокими”. Некоторые насмешки и унижения кажутся неизбежными, когда публично утверждается, что такие отношения запретны. И мы знаем, что некоторые из мальчиков, участвовавших в исследовании Сэндфорта, также оказались под ударом насмешек сверстников.

Тео (10 лет) подозревал, что другие дети разговаривают у него за спиной. Он решил проигнорировать это по тактическим соображениям:

Нет, я не показываю виду, что знаю, что они говорят обо мне. И я тоже не собираюсь ничего говорить – я не настолько глуп, – потому что тогда они начнут кричать на меня вслух.

Несколько мальчиков оказались, по-видимому, в довольно сложной ситуации. Вместо того, чтобы поддаться давлению и отказаться от дружбы со взрослым, их реакция характеризовалась, по-видимому, замечательной независимостью ума и стойкой склонностью стоять на своем. Хотя их приятели, возможно, считали секс со взрослым грязным, больным или что-то в этом роде, эти мальчики, казалось, были уверены, что их опыт позволяет им придерживаться менее невежественной точки зрения. Некоторые истолкуют это как результат не столько независимости мышления мальчиков, сколько влияния их, возможно, более чем в среднем “политических” взрослых друзей – все они, в конце концов, были членами ассоциации сексуальных реформ, NVSH. Как бы то ни было, надежность достаточно очевидна. Джос (13), например, был непреклонен в том, что люди не должны вмешиваться в чужие дела. Что касается его отношений с Басом (35 лет), то ему удалось противостоять не только другим молодым людям, но и учителям:

Ну, однажды у меня были проблемы с этим в младших классах, из–за других мальчиков - тех же самых, которые всегда приходили сюда учиться. Моя сестра подслушала их, а потом передала дальше. Так что... большие проблемы.

Она рассказала твоим родителям?

Нет, наш классный руководитель и другие дети. Потом директор пришел сюда, чтобы поговорить. Моя мать до сих пор не знает об этом, слава небесам.

И есть другие, кто знает, что ты занимаешься сексом с Басом?

Да, мой брат и его друзья – однажды они зацепились, когда я поцеловала Баса... в холле. Мой брат сказал: “Эй, что ты делаешь?” Вот как он узнал об этом. А потом он рассказал всем, другим мальчикам.

Как вы к этому отнеслись?

Ну, не очень приятно. Нет, у меня продолжали возникать проблемы в школе, с учителями и другими детьми.

Как вы относитесь к тому, что другие создают проблемы по этому поводу?

Я думаю, что это ненормально. Во-первых, все это происходит вне школы... и какое им до этого дело. Это моя жизнь!" 

В большинстве случаев сверстники мальчиков не знали, что происходит. Виллем был уверен, что они мало или вообще ничего не знали об отношениях между мужчиной и мальчиком. Если бы они это сделали, их мировоззрение изменилось бы точно так же, как изменилось его собственное:

Да, это совершенно нормально. Но, ну, в первый раз я тоже подумал, что это немного грязно.

Сначала вы тоже сочли это грязным?

Да, сначала это казалось ужасно странным. Но теперь я совсем не нахожу это странным.

Но что вы думаете о том, что они находят это странным?

Я думаю, что это глупо, что они думают, что это грязно. Если бы они сами сделали это только один раз, я думаю, они бы говорили об этом совсем по-другому.

Что бы они сказали об этом, если бы испытали это сами?

Они бы сказали, что это здорово! Да, я действительно думаю, что они бы так сказали.

Роб (12 лет) думал, что его приятели не поймут. Но его объяснение, несомненно, задело бы за живое каждого мальчика-подростка, которому было трудно начать играть с девочками:

Они ожидали бы от меня чего-то другого.

Что вы имеете в виду под чем-то другим?

Ну, что я бы увлекался девушками и все такое, что-то в этом роде. По крайней мере, ты так думаешь. Да, не только парни, но и девушки тоже. Гонялся за одной девушкой за другой. Я действительно не из таких. Я бы хотел, но, ну, ты многого не получишь.

От чего ты многого не получаешь?

От девушек многого не дождешься. С нами девочки практически ничего не делают. Они делают так мало, что вы почти ничего от этого не получаете.

Чего они так мало делают?

Все, что они тебе дадут, - это поцелуй, и ничего больше, кажется мне.

Ах, жестокость девушек! Как мальчики, так и мужчины воспринимают как неизбежную часть человеческого состояния то, что женщин обычно трудно заполучить, - жалоба, которая находит сильную теоретическую поддержку в эволюционной психологии. Но опыт таких мальчиков, как Роб, был бы совершенно иным во многих “примитивных” культурах, известных антропологии, культурах, в которых девочкам поощрялось приобретать добрачный сексуальный опыт, а не подвергаться унижению за это. Верье Элвин, который провел большую часть своей жизни среди племени мурия в Бастаре, в центральной Индии, очень подробно описал общество, в котором дети и подростки имели гораздо более спокойное и полноценное знакомство с сексуальностью, чем их сверстники в “развитом” мире. Книга Элвина “Мурия и их готул” появилась в 1947 году, и вполне вероятно, что с тех пор старые пути были сметены маршем "продвинутой" современности – возможно, подлинный прогресс в материальном плане, но дорогостоящий в социальном плане.

Начиная с шести-семи лет дети жили в собственном, само регулируемом коммунальном доме, называемом готул. Они были вольны приходить и уходить, когда им заблагорассудится, между готулом и родительским домом. В пределах готула дети могли свободно участвовать в репетиционной сексуальной игре. Подростки могли вступать в половую связь по своему выбору, могли экспериментировать с разными партнерами и не подвергались давлению, чтобы взять на себя преждевременные обязательства. Мальчикам-подросткам не полагалось вступать в половую связь с девочками препубертатного возраста, но другие формы близости были допустимы между всеми.

В качестве сексуального ученичества в жизни готула было много возможностей для этого. Хотя распад брака считался скорее несчастьем, чем позорным делом, разводов было очень мало – около 3%, что составляло примерно десятую часть от показателя в Великобритании и США в наши дни. Добрачная беременность была редкостью среди мурии, благодаря естественному бесплодию примерно через год после менархе. К тому времени, когда в обществе мурия достигалась полная фертильность, девушка была достаточно взрослой для замужней жизни. В западных обществах с гораздо более поздними браками мы не можем так спокойно относиться к подростковой беременности, но, в отличие от Мурии, у нас есть контроль над рождаемостью, и те страны с хорошим половым воспитанием и относительно спокойным отношением к сексуальному самовыражению несовершеннолетних – Голландия является ведущим примером – предполагают, что это работает. Подростковая беременность в Голландии намного ниже, чем в Великобритании, с ее плохими показателями полового воспитания и репрессивной, моралистической культурой.

В этой главе мы рассмотрели некоторые из способов, которыми мальчики могут общаться с мужчинами, в том числе сексуально, в странах развитого Запада. Напомним, что в исследовании Сэндфорта был задан всего один вопрос, на который нужно было ответить: “Может ли мальчик позитивно воспринимать секс со взрослым?” Его ответ, подкрепленный гораздо более подробным и тщательным анализом доказательств, чем это возможно изложить здесь, был решительным "да", и читатели могут сами судить, соответствует ли это тому, что они только что прочитали. Как же тогда, если вообще можно, сопоставить такие рассказы с ужасными историями о жестоком обращении, которые мы так часто слышим?

Разница в тоне, несомненно, объясняется изменением фокуса. Акцент в большинстве сообщений, будь то в популярных средствах массовой информации или в академических исследованиях, обычно делается на сексуальных контактах между детьми и взрослыми, далеких от тех, которые были изучены Сэндфортом по обоюдному согласию. Тем не менее, консервативные комментаторы сказали бы, что мы все еще говорим о жестоком обращении: мы не знаем, как голландские мальчики, с которыми мы столкнулись в этой главе, начали относиться к этим ранним столкновениям, как только они вступили во взрослую жизнь. Было ли сожаление? Начали ли они чувствовать, что ими манипулировали и эксплуатировали? К сожалению, Сандфорт так и не провел последующего исследования. Его карьера привела его к исследованиям СПИДа, в которых он сейчас является очень выдающейся и уважаемой фигурой. Очень жаль, что он так и не нашел времени вернуться и провести последующую проверку, скажем, через десять лет, когда со всеми или большинством мальчиков все еще можно было бы легко связаться. В тот момент, когда им было чуть за двадцать или около того, многие из них, возможно, все еще были бы достаточно неуверенны в своем будущем, чтобы задуматься о том, какое влияние могла оказать на них их сексуальная история – особенно если по какой-либо причине их первые один или два отношения с женщинами не прошли хорошо. И что бы эти молодые люди сказали о прошлом своим подругам или женам? Захотят ли они вообще говорить об этом? Стали бы они, к настоящему времени полностью окультуренные, стыдиться прошлого? Хранят ли они это как преступную тайну, как бремя для них?

В рамки этой книги о Майкле Джексоне не входит всестороннее обсуждение сексуального “насилия” – или даже углубленное изучение того, что означает этот часто вводящий в заблуждение термин, – но было бы глупо просто оставить негативные предположения предыдущего абзаца в подвешенном состоянии, когда можно оставить хотя бы намек на то, что история вовсе не обязательно должна иметь мрачный конец. Даже среди сексуальных консерваторов есть, по крайней мере, среди тех, кто изучал сексуальные отношения между детьми и взрослыми, те, кто признает, что они не всегда имеют вредный долгосрочный результат и что они могут даже принести пользу. На самом деле это вряд ли должно быть так удивительно, теперь, когда мы приняли во внимание работу Сэндфорта и увидели, как мальчики могут преуспевать во внимании взрослых, которого они, возможно, иначе не получили бы.

Долгосрочные результаты изучались косвенно с помощью опросов, в ходе которых информация, как правило, получалась с помощью конфиденциальных анкет, предоставляемых отдельным группам молодых людей, которых спрашивали, имели ли они сексуальный контакт со взрослым, когда они были детьми, и как, по их мнению, это повлияло на них. Довольно много исследований такого рода было проведено среди студентов колледжей. Можно было бы возразить, что те, кто наиболее травмирован ранним сексуальным контактом, - это именно те, кто с наибольшей вероятностью пропустит получение высшего образования, тем самым искажая любые цифры, которые дают такие опросы. Это убедительно звучит, но исследования, основанные на различных группах населения, включая людей, которые никогда не учились в колледже, на самом деле, как правило, дают весьма схожие результаты.

Самым известным студенческим исследованием на сегодняшний день было исследование, в котором все предыдущие исследования, соответствующие соответствующим академическим критериям, были рассмотрены вместе в рамках так называемого мета-анализа. Большим преимуществом этого метода является то, что база данных всех исследований вместе взятых значительно больше, чем любое отдельное исследование, проведенное само по себе, и, таким образом, дает более репрезентативную картину. В знаковой статье Ринда, Тромовича и Баусермана в 1998 году были опубликованы результаты мета анализа, основанного на пятидесяти девяти исследованиях студентов колледжей, показывающих влияние на тех, кто в детстве участвовал в сексуальных контактах со взрослыми. Это внесло важную коррективу в мнение о том, что такие встречи всегда травмируют. Тщательный статистический анализ показал, что многие проблемы, которые первоначальные исследователи некритически предполагали, что они вызваны сексуальным насилием, можно было бы с большей вероятностью отнести к в целом неадекватному семейному окружению, с которым они были гораздо сильнее связаны.

Эта статья оказалась динамитом, вызвав беспрецедентную политическую реакцию в Соединенных Штатах. То, что вызвало возмущенный ответ, было не качеством науки, а высокопрофессиональным и слишком редким отказом авторов обернуть свои данные в моралистическую упаковку, противоречащую фактическим результатам.

В исследовании Rind не рассматривалось значение согласия, будь то “осознанное согласие” или иное, в его влиянии на долгосрочные результаты. Последующее исследование Кокселла и его коллег восполняет этот пробел, по крайней мере, в отношении мальчиков по обоюдному согласию. Команда Кокселла изучила не клиническую выборку из почти 2500 мужчин в Великобритании, набранных из общей медицинской практики. Они спросили о сексуальной активности до шестнадцати лет с кем-то, по крайней мере, на пять лет старше, в которой они охотно принимали участие, обнаружив, что у 7,7% было то, что исследователи назвали сексом по обоюдному согласию до шестнадцати лет с лицами значительно старше; 5,3% мужчин сообщили, что занимались сексом без согласия. Мужчин спросили, сообщали ли они когда-нибудь в своей жизни о психологической проблеме продолжительностью не менее двух недель. Согласившаяся группа сообщила не о большем количестве проблем, чем контрольная группа, но у группы, не согласившейся, было значительно больше проблем, чем у любой из этих групп.

Это ставит интересную проблему перед теми, кто говорит, что дети никогда не могут дать действительного согласия на сексуальную активность. Если дети не могут дать действительное согласие, почему только те, кто не хочет секса во время встреч со взрослыми, в конечном итоге сталкиваются с психологическими проблемами? Почему согласие так хорошо различает хорошие и плохие результаты, если оно недействительно?

К сожалению, мы не можем предположить, что исследование, подобное исследованию Кокселла, проведенному, скажем, в 2020 году, даст аналогичные результаты. Беспокойство по поводу сексуальных контактов между взрослыми и детьми в последние десятилетия достигло такого уровня, что дети, находящиеся в настоящее время в таких отношениях, независимо от того, насколько они согласны, могут позже напрасно переживать из-за них только из-за крайней степени, в которой они стали еще более запретными. Другими словами, для общества все более яростно настаивать на том, что детям причиняется вред при таких контактах, может быть само реализующимся пророчеством. Сэндфорт сам признавал это:

Тот факт, что у этих двадцати пяти мальчиков был в основном приятный опыт, не означает, что педосексуальный опыт обязательно полезен для них или что взрослые должны одобрять его. Что хорошо для ребенка, определить не так-то просто. Это зависит, среди прочего, от норм и ценностей, которых придерживаются люди.

В равной степени, однако, не является неизбежным, что нормы и ценности общества останутся неизменными. Отношение к сексу между геями и лесбиянками резко изменилось всего за несколько десятилетий; аналогичный поворот может произойти и в отношении сексуальных отношений между детьми и взрослыми по обоюдному согласию.

Из неодобрения, выраженного некоторыми родителями мальчиков, учителями и сверстниками в исследовании Сандфорта, мы увидели, что нормы и ценности Нидерландов в 1980-х годах не обязательно отличались от норм и ценностей в родном штате Майкла Джексона в Калифорнии. Тем не менее, некоторые различия все же проявляются: читатели, вероятно, заметили, например, что некоторые родители принимали и даже одобряли сексуальные отношения своего ребенка. Даже учителя, которые не одобряли это, по-видимому, не видели веских причин вызывать полицию. Такие различия могут иметь решающее значение для долгосрочного благополучия мальчиков Сэндфорта: половина успеха заключается в том, чтобы избежать катастроф, подобных истории с дошкольным учреждением Макмартина.

Сандфорт также говорит, что, по словам мальчиков, злоупотребление старшими партнерами своей властью почти никогда не происходило. Тем не менее, ощущение, что взрослые имеют в высшей степени эксплуатируемое преимущество перед ребенком с точки зрения большего размера, опыта, зрелости и экономической мощи, глубоко укоренилось в подозрении многих людей к сексуальным отношениям между взрослыми и детьми. И проблема только усугубляется, когда обвиняемый взрослый оказывается мега-богатой поп-звездой, обладающей огромной властью. Это тема, которая будет затронута, когда мы более внимательно рассмотрим мир охранников и юристов Майкла. На самом деле Майклу уже пора снова занять центральное место в этой книге. Теперь нам нужно немного больше понять о том, как развивались его чувства и социальное поведение с детства и далее. В центре внимания многих джексоноведов, по понятным причинам, была музыка этого человека; наша будет у него на уме. 

ГЛАВА 8

Семейные ценности: Американский кошмар

С изысканной иронией времени, всего через несколько недель после того, как обвинения Чендлера против Майкла были обнародованы, телевизионные сети показывали мини-сериал под названием "Джексоны: американская мечта", четырехчасовой драматический документальный фильм о восхождении от тряпья к богатству самой известной в мире семьи поп-музыки. Это была история образцовой семьи, которая поднялась на ноги своими собственными силами. Благодаря упорному труду и самоотверженности, в полной мере используя таланты, данные им Богом, они держались вместе в погоне за мечтой. В отличие от многих их соперников в мире шоу-бизнеса, их судьба не была разрушена злоупотреблением наркотиками или какой-либо разгульной жизнью. Ибо они были здоровыми, богобоязненными людьми: строгими Свидетелями Иеговы. Маленький Майкл и его старшие братья, составлявшие Пятерку Джексонов, были прекрасным примером для других подростков, не в последнюю очередь для чернокожих подростков, ищущих спасения от грязных улиц гетто.

То, что это описание немного перегружено клише – “от тряпья к богатству”, “подтянутый ботинками”, “Американская мечта”, “подлые улицы” - является отражением стереотипных требований, которые предъявляет публика к своим героям. Это был хорошо поставленный инстинкт, который побудил брата Майкла Джермейна и его партнершу Маргарет Мальдонадо создать мини-сериал, использующий такие клише. Они и их публицисты знают, что существует мощный рынок изображений семей, в которых традиционные, консервативные ценности, как считается, работают, дают результаты с точки зрения успеха и счастья. Это образ, представленный в сотнях голливудских фильмов, и можно с уверенностью ожидать, что он будет еще более привлекательным, если, по-видимому, основан на реальной жизни. Независимо от того, насколько факты должны быть растянуты или обрезаны, чтобы соответствовать прокрустову ложу “семейных ценностей” – самому важному клише из всех, – это продукт, которому не грозит нехватка покупателей.

Говорить о том, чтобы преувеличивать правду здесь или обрывать неудобный факт там, может показаться чрезмерно сдержанным описанием процесса мифотворчества в случае семьи Джексон. Ибо что мы должны делать с “идеальной”, безупречно чистой семьей, в которой отец, как более чем достоверно сообщается, имел много внебрачных связей и даже воспитывал вторую семью без ведома своей первой? Отец, который регулярно избивал и издевался над своими детьми? Семья, в которой одна из дочерей (Ла Тойя) шокировала бы своих “респектабельных” родителей, братьев и сестер, появившись топлесс в центре Плейбоя, вышла замуж за бывшего владельца борделя, обвинила своего отца в сексуальном насилии над ней и намекнула, что Майкл, возможно, тоже был жертвой? Семья, большинство детей которой женились и развелись молодыми, с мальчиками, имеющими репутацию распутников, и, по крайней мере, один из которых (Джермейн) столкнулся с обвинениями своей бывшей жены в изнасиловании, а другой - в избиении своей супруги? я Или чья мать, вся нежность и свет, согласно официальному изображению, обвиняется в том, что она “руководящая сила жестокости и жестокого обращения” в семье и “самый коварный, злой человек в мире”? Семья, способная на чудовищную жадность и потакание своим желаниям? Тот, члены которого постоянно ссорились и нападали друг на друга, паразитически зависели от его ведущего света? Семья, которая прячется за респектабельностью религии, но лицемерно игнорирует ее правила и требования?

Что мы должны сделать из всего этого? Как и в случае с обвинениями, выдвинутыми против самого Майкла, к более экстремальным и менее обоснованным заявлениям следует относиться с осторожностью. Тот факт, что Ла Тойя Джексон, например, выдвинула обвинения в сексуальном отношении против своего отца Джозефа, - это тот факт, к которому мы должны относиться особенно скептически. В последние годы стало модно, положительно шикарно, когда знаменитости женского пола демонстрируют свою якобы травмирующую раннюю жизнь в телевизионных чат-шоу. Существует множество скрытых мотивов для подобных заявлений, особенно в случае с Ла Тойей. Кроме того, Ла Тойя был непоследовательным свидетелем, переходя от поддержки Майкла по поводу выдвинутых против него обвинений к осуждению и обратно к поддержке снова.

Не то чтобы она когда-либо говорила, что он невиновен. Это было бы несправедливым предложением. На ранних стадиях скандала она сама шокировала многих преданных поклонников Майкла именно потому, что, казалось, увиливала, осуждая его слабой похвалой вместо того, чтобы громко и ясно заявить о невиновности своего брата. Однако эта слабая похвала на самом деле означала значительную поддержку. Например, в телешоу под названием “Адвокат дьявола” она сказала, что Майкл “очень любит детей”, "очень милый и добрый человек", и если бы у нее были собственные дети, она доверила бы их своему брату. В течение пары месяцев после этого она говорила, что больше не может оставаться “молчаливым соучастником” в “преступлениях Майкла против маленьких невинных детей”. И вскоре она стала нагромождать гораздо больше, утверждая, что в результате “преступлений” Майкла в психиатрических учреждениях были мальчики, за лечение которых он платил, но которые никогда не будут нормальными потом. Можем ли мы доверять кому-либо, чья позиция меняется с такой скоростью? Главный биограф Майкла, Рэнди Тараборрелли, считает, что нет, и он - человек, который, похоже, кое-что знает о семье, проведя годы в музыкальной журналистике и видя главных героев вблизи в течение длительного периода.

Он не непогрешим. Ни одна точка зрения не может охватить всю правду. Но книга Тараборрелли дала нам самую обширную и подробную доступную работу о семейном прошлом Майкла, и она хорошо документирована. То, что следует в этой главе, во многом обязано Тараборрелли. Его биография, Майкл Джексон: Магия и безумие, представляет гораздо более полную картину происхождения и умственного развития Майкла, чем я могу охватить. Цель здесь состоит в том, чтобы выделить те факторы, которые кажутся особенно важными в отношении сексуального и морального развития Майкла, и обсудить их в свете выдвинутых против него обвинений.

Для начала, однако, уместно краткое изложение легенды Джексона, для чего я совершил набег на более краткую биографию Тодда Голда “Майкл Джексон: Человек в зеркале”. Мать Майкла, Кэтрин, "любезный, мягкий, глубоко религиозный матриарх Джексона" (ну, это легенда, помните), родилась в сельской местности Алабамы в 1931 году в фермерской семье. В возрасте четырех лет Кэти, как ее звали, и ее семья переехали в Восточный Чикаго, штат Индиана. По общему мнению, у нее был певческий талант, но она никогда бы не стала танцовщицей, поскольку постоянно хромала после перенесенного в младенчестве полиомиелита.

Ее муж Джозеф тоже родом с Юга, он родился в 1929 году в Арканзасе. Его отец был учителем средней школы, который женился на одной из своих учениц. Брак распался, когда Джозефу было восемь лет, и он вместе с матерью переехал в Гэри, штат Индиана, где позже должен был найти работу на одном из местных сталелитейных заводов. Кэтрин и Джозеф встретились вскоре после этого и поженились в 1949 году, поселившись в Гэри. Ему было двадцать, и он уже развелся после краткого предыдущего брака; ей было восемнадцать. В следующем году родилась Морин, более известная как Ребби, и вскоре за ней последовали остальные члены большой семьи: Джеки, Тито, Джермейн, Ла Тойя, Марлон, Майкл, Рэнди и Джанет. Майкл родился 29 августа 1958 года.

Гэри, расположенный недалеко от шоссе 80 из Чикаго, в те дни считался мрачным промышленным городом. Джо был машинистом крана, иногда подрабатывал сварщиком, чтобы прокормить своих многочисленных детей. Семейный дом на Джексон-стрит, 2300 (названный так задолго до того, как его обитатели стали знаменитыми) находился в районе скромного процветания, а не в бедном гетто, хотя легенда обыгрывает их ранние трудности. Как родители, по словам Голда, “Джо и Кэтрин воспитывали традиционные ценности среднего Запада - любовь, единство семьи, Бога и трудолюбие. Она была щедрой, заботливой и доброй; он был непреклонным сторонником дисциплины, который не терпел глупостей”. Майкл представлен в легенде как сочетание двух качеств: “чувствительный, нежный и набожный, как его мать, и решительный и упрямый, как его отец”.

Кэтрин была движущей силой воспитания семьи в качестве Свидетелей Иеговы, после того как она перешла из лютеранского вероисповедания, когда Майклу было пять лет. Джо, сам воспитанный как лютеранин, счел собрания в Зале Царства скучными и вскоре перестал посещать их. Майкл, напротив, как и его старшие сестры Ребби и Ла Тойя, принимал библейские учения близко к сердцу. Майкл оживал во время богослужений и всегда задавал своей матери вопросы о Боге. С раннего детства и до его разрыва со Свидетелями в 1987 году религия должна была стать особой связью между Майклом и его матерью.

Джозеф всегда мечтал разбогатеть и переехать с семьей в большой дом в Калифорнии, если верить телевизионному мини-сериалу. Эти мечты поначалу строились на том, чтобы сделать музыкальную карьеру для себя. По выходным он выступал с группой под названием "Соколы". Они часто практиковались в гостиной Джексонов, где трехлетний Майкл рано познакомился с миром шоу-бизнеса изнутри. Его старшие братья тайно играли на заветной гитаре своего отца, инструменте, который им был строго запрещен. История гласит, что однажды порвалась веревочка. Тито вернул инструмент в шкаф и попытался сделать вид, что ничего не произошло. Джо разозлился, обнаружил преступника и “хорошенько выпорол Тито”. Но когда он успокоился, то попросил мальчика поиграть на гитаре и показать, на что он способен. Тито оказался впечатляющим. Это было началом открытия Джо, что у его семьи есть музыкальный потенциал, и что они, а не Соколы, могут стать ключом к воплощению этой мечты о Калифорнии в реальность.

Маленькому Майклу было всего четыре года, когда он присоединился к своим братьям в the Jackson Five, чередуя ведущий вокал с Джермейном. И как певец, и как ловкий танцор, исполняющий роли Джеймса Брауна, он покорил сердца жителей Гэри и в возрасте семи лет выиграл общегородской конкурс талантов, исполнив песни “My Girl” и “Shake it Baby”. Долгое ученичество, много часов, потраченных на репетиции, в дополнение к изнурительной работе, выполняя шесть концертов в день семь дней в неделю к девяти годам, подвергло Майкла режиму потогонной работы, запрещенному десятилетиями ранее законами о детском труде.

Но Пятерка Джексонов делала быстрые успехи, выиграв контракт на запись с местной фирмой, триумфально появившись в важнейшем месте для чернокожих артистов, театре Apollo в Гарлеме, а затем действительно добилась успеха, когда они были подписаны на Motown Records в 1968 году, когда Майклу было всего десять лет. Это должно было быть чрезвычайно успешное соглашение. Пятерка Джексонов выпустила беспрецедентную серию записей, возглавляющих чарты, причем первые четыре из них взлетели на первое место в Billboard.

Во всем этом мы во многом были обязаны энтузиазму Джо Джексона, репутации и таланту Motown, а также блестящим выступлениям Джеки, Тито, Джермейна и Марлона. Звездой, однако, всегда и, несомненно, был Майкл. Его старшие братья, возможно, иногда испытывали укол или даже больше негодования или ревности, но особые качества Майкла никогда не подвергались сомнению. Для фанаток молодых девушек Джеки или Джермейн часто были фантастическим парнем, особенным сердцеедом, но Майкл всегда был главной достопримечательностью как исполнитель.

Американская мечта, или, точнее, калифорнийская мечта, быстро превратилась в осязаемую реальность. Джо и Пятерка Джексонов создали плацдарм в Золотом штате в 1969 году, Майкл некоторое время жил в качестве временной меры с Дианой Росс, другой звездой Motown, которая предположительно “открыла” Пятерку Джексонов; Кэтрин и остальные члены семьи вскоре последовали за ней. К 1971 году у семьи был особняк по адресу 4641 Хейвенхерст, Энсино, в качестве постоянной базы, дом, который все еще занимали Джо и Кэтрин, а также дом Майкла, пока он не купил Неверленд в 1988 году. Среди соседей в богатом районе были такие известные имена, как Дик Ван Дайк и Арета Франклин.

Слава и очарование семьи Джексон были соответствующим образом символизированы переездом на запад, из серого индустриального Гэри в солнечную страну голливудских звезд. К этому времени мальчики толпились в аэропортах истеричными фанатами в сценах, напоминающих битломанию. И по мере приближения к подростковому возрасту Майкл становился довольно застенчивым и замкнутым по сравнению с жизнерадостным, общительным ребенком, которым он был. Он также начал бы приобретать личность, отличную от Пятерки Джексонов. Его первая сольная пластинка “Got to be there” была выпущена в 1971 году и разошлась тиражом более полутора миллионов экземпляров. Однако его первым синглом, возглавившим чарты, стал “Бен” в следующем году, запись, которая даже в большей степени, чем калифорнийский переезд, дает нам символическую веху. Навязчивая, меланхоличная баллада о дружбе, это была заглавная песня к одноименному фильму.

В то время как слова песни не давали никакого ключа к разгадке личности Бена, фильм сделал это самым решительным образом. Ибо Бен оказывается крысой, которую больше всего ненавидели, боялись и презирали из грызунов. Фильм и, как следствие, песня рассказывают о дружбе маленького мальчика с нелюбимым маленьким зверем. Тон мягко жалобный, фактически говорящий нам с затяжной грустью, что это отношения, которые только они двое когда-либо поймут. Взрослый Майкл, несомненно, узнал бы кое-что об этом затруднительном положении. Действительно, в своей взрослой странности его сравнивали с инопланетянином, пришельцем из космоса, которого любят дети, особенно мальчик, которому невероятно удается найти с ним взаимопонимание.

В фильме "Бен“ мы находим это взаимопонимание между ребенком и ”инопланетянином" сверхъестественным прообразом, когда роли поменялись местами, а Майкл - маленьким мальчиком. Это больше, чем просто странное совпадение. Важная часть символики заключается в том, что это была не просто какая-то старая песня, которую пел Майкл. Его значение, похоже, задело в нем какую-то струну. Он видел этот фильм много раз. Как и юный герой фильма, он тоже был страстно увлечен крысами и держал клетку с ними в своей спальне, как рассказывает Тараборрелли. Столь же символичной, как нам может показаться, является реакция Майкла на ужасное открытие однажды, что они ели друг друга. “Испытывая отвращение к этому зрелищу”, - говорит биограф, Майкл поставил клетку с крысами на улицу. ”

Предположим, мы сформулируем это немного по-другому, сказав вместо этого: “Не желая сталкиваться с этим болезненным аспектом реальности, Майкл поставил...” и т. Д. Новое вращение не является произвольным. Это отражает последнюю часть предложения: если бы Майкл поставил клетку на открытом воздухе, это не помешало бы крысам есть друг друга, это просто помешало бы ему видеть это. Если эта история правдива, это указывает на способность выбрасывать отвратительные вещи из головы, убирая их с глаз долой, поверхностная реакция "голова в песке". Несомненно, это импульс, которому большинство из нас время от времени поддается, и сам по себе он не дает особых оснований критиковать звезду-подростка, которой тогда было четырнадцать лет. Напротив, те, кого привлекает отвращение Майкла к насилию, могут счесть, что эта история укрепляет его имидж. В конце концов, они могут сказать, что если это то, что крысы делают друг с другом, Майкл ничего не мог с этим поделать, так почему бы просто не попытаться выбросить это из головы?

Ну, для начала он мог бы задуматься, так ли уж хорошо держать крыс в клетке. Особенно тридцать из них. Это число дает Тараборрелли, сообщая о том, что Кэтрин, к своему ужасу, обнаружила. Даже с учетом преувеличения, это звучит как случай переполненности. Действительно ли нам нужны преимущества контролируемых научных исследований стресса у животных, чтобы понять, почему крысы в таких условиях могут нападать и есть друг друга? Если бы Майкл так же любил животных и так же чутко относился к чувствам других, как заставили бы нас поверить его рекламщики (“другие” в широком смысле любых разумных существ, включая детей), разве он не должен был чувствовать, даже в четырнадцать лет, что он может нести некоторую ответственность за то, что происходило среди этих несчастных крыс?

Необязательно. Даже Тараборрелли, в его полной зрелости, замечает только, что крысы делали “то, что будут делать крысы”, как будто то, что мы видим, - это просто природа, красная от зубов и когтей, вечная, неуправляемая, совершенно равнодушная к случайному отвращению людей, даже молодых суперзвезд. Как общество, только в последние несколько десятилетий мы начали проявлять большую чувствительность к вопросам благополучия животных и проблемам содержания животных в неестественных условиях в зоопарках. Хотя по отношению к Майклу было бы несправедливо придавать слишком большое значение этому одному анекдоту, даже в маловероятном случае, если он будет правдив до мельчайших деталей, он знаменует начало настоящего вопросительного знака над его персонажем, вопрос, который распространился на его более позднюю дружбу с (эксплуатацией?) Мышцы змеи, Пузыри шимпанзе и всех животных в его зоопарке Неверленда – и даже, как можно почувствовать, в его отношениях с детьми.

Но это для того, чтобы несколько забежать вперед. Во всяком случае, причудливая тема песни вызвала несколько поднятых бровей. По мере развития карьеры сольного исполнителя Майкла их должно было становиться все больше.

Вот и вся легенда и вехи ранних лет Майкла. Теперь мы можем начать выделять из этого периода некоторые темы, важные для нашего исследования: дисциплина, например, и роль Джозефа как отца. Описание Голда о нем как о непреклонном стороннике дисциплины, предложенное без дальнейших комментариев, легко может быть воспринято как комплимент, подтверждение его роли в истории семейного успеха. Тем не менее, та же самая концепция приобретает совсем другое значение в воспоминаниях Ла Тойи, и не только ее. Она утверждала, что он избил ее жестоко. По ее словам, однажды он подносил зажженные спички к ее пальцам ног, а в другое время с удовольствием наводил пистолет на своих перепуганных детей, нажимая на спусковой крючок до тех пор, пока щелчок не сообщал им, что он не заряжен. Майкл также публично говорил об избиениях, которые наносил его отец, рассказывая миру, что Джозеф мог заставить его физически страдать от страха даже во взрослом возрасте.

Никто из детей никогда не был близок с Джозефом, который, казалось, был совершенно неспособен выразить привязанность к ним. Старшие мальчики приняли на себя всю силу гнева своего отца, выдерживая бурю, как могли, держась подальше от опасности, если это было возможно. Только Майкл проявлял признаки сопротивления. С самого раннего возраста он знал, что у него есть козырная карта, которую можно разыграть. Это не могло предотвратить гнев Джозефа или его собственный страх, но он все еще мог разыграть карту с триумфальным эффектом. Тараборрелли описывает его использование после того, как Джо попытался заставить Майкла определенным образом исполнить танцевальный шаг, но он отказался слушать:

Джо ударил Майкла по лицу. Майкл упал навзничь и с глухим стуком ударился об пол. “А теперь сделай это так, как я тебе сказал! Ты меня слышишь?” Джо заорал на девятилетнего ребенка. Майкл начал плакать. Его правая щека покраснела и болела. “Я не собираюсь делать это таким образом", - сказал он. Джо пристально посмотрел на него и сделал шаг вперед, подняв руку, чтобы нанести новый удар. Майкл поднялся с пола и попятился. “Эй, не смей меня бить”, - сказал он своему отцу. “Потому что, если ты когда-нибудь ударишь меня снова, это будет последний раз, когда я пою. И я говорю серьезно”. Должно быть, Майкл произнес волшебные слова. Джо повернулся и ушел.

Литература о дисфункции семьи, преступности среди несовершеннолетних и “запутанных детях”, взрослеющих со всевозможными социальными и сексуальными проблемами, в подавляющем большинстве подчеркивает хаотический эффект взросления с родителями, которые посылают смешанные сообщения. Семья Джексонов едва ли могла бы предоставить лучшее тематическое исследование: послание, дошедшее до детей от каждого из их родителей, было совершенно противоречивым. Хотя наш идеализированный взгляд на воспитание традиционно придает положительное значение разнице в акцентах между строгим отцом и заботливой матерью, мы считаем, что эти две роли дополняют, а не противоречат друг другу. До какого-то момента жизнь, похоже, действительно работала таким образом на Джексон-стрит, 2300. Джо и Кейт действительно дополняли друг друга, и брак сложился достаточно хорошо, чтобы пережить долгий и каменистый путь в Калифорнию. Они поженились, когда Георг VI был королем Англии, а Билл Клинтон был еще в пеленках, и оставались вместе более шестидесяти лет, что больше, чем можно сказать о большинстве отношений в шоу-бизнесе или о любом другом виде партнерства.

Однако для их детей, и, возможно, особенно для Ребби, Ла Тойи и Майкла, которые все так серьезно относились к своей религии, различия между их родителями, должно быть, выглядели гораздо глубже, чем между взаимодополняющими половинками функционирующего целого. Должно быть, было трудно примирить небрежное, безразличное отношение Джо к религии с серьезным, набожным отношением Кейт. Чтобы понять значение этого, мы должны напомнить себе, какой строгой и требовательной сектой являются Свидетели Иеговы, и какое огромное влияние их учения неизбежно окажут на умы маленьких детей, особенно таких чувствительных и серьезных, как Майкл. Если только мы не живем на отдаленном острове Гебридских островов (и, возможно, даже тогда), мы все стали мишенью для обращения на пороге ловко сработанными клонскими-улыбками, роботизированно торгующими Священными Писаниями от имени своего культа (термин едва ли слишком силен). Именно так была завербована сама Кэтрин. Большинство из нас предпочитают отклонять пропаганду в некоторой спешке, закрывая дверь так быстро, как только можем вежливо. Время от времени мы читаем газетные статьи о драмах жизни и смерти, возникающих из-за того, что Свидетели не одобряют переливание крови, но в остальном мы мало что знаем об их вере.

Ключевым моментом является их вера в грядущую великую битву Армагеддона, в которой лишь немногие из Божьих слуг переживут ужасный холокост – те немногие, от которых явно не следовало ожидать, что среди них будут такие, как Джозеф, которые даже не потрудились пойти в церковь. Это было бы достаточно трудным делом даже для самых набожных и благочестивых членов семьи Джексон, чтобы обрести спасение и избежать адского пламени. Если бы Майкл и другие хотели спастись, им пришлось бы твердо придерживаться прямого и узкого пути учения церкви; страшная угроза неудачи и вечного проклятия нависала над ними всегда.

Насколько прямой и узкий путь, можно судить по учению о том, что Рождество - языческий праздник, поэтому вечеринки и подарки, связанные с ним, запрещены. То же самое и с днями рождения: веселье строго запрещено. Свидетелей судят по их “добрым делам”, понятие, которое не включает пожертвования на благотворительные цели, поскольку проповедь Евангелия считается единственным стоящим благотворительным делом. Вместо этого я ожидаю, что свидетели будут свидетельствовать, то есть проповедовать от двери к двери. Они не должны интересоваться материальными вещами, такими как дорогая одежда или автомобили, или зарабатывать кучу денег в музыкальном бизнесе и переезжать в особняк в Калифорнии. Сама Кэтрин вскоре пришла в восторг от растущего успеха мальчиков, но чувствовала себя неловко, когда они возвращались с концертов с карманами, полными долларовых купюр: она пыталась сказать им, что деньги не главное.

Если два родителя прививали своим детям довольно противоречивое отношение к деньгам, то смешанное послание о сексуальной морали было гораздо более поразительным. Как и следовало ожидать, учение Свидетелей полно запретов "Ты не должен". Похоть, в мыслях или поступках, считается греховной. Они подчеркивают значение 1-го послания к Коринфянам 6:9. Никто из неправедных, “ни блудники, ни идолопоклонники, ни изнеженные люди, ни оскорбляющие самих себя с людьми”, не унаследует Царства Божьего. Секс был зарезервирован для брака, и даже в рамках брака были запрещены такие варианты, как оральный или анальный секс. Когда появились слухи о том, что Майкл гей, задолго до обвинений Чендлера, его мать ответила: “Майкл не гей. Это противоречит его религии. Это против Бога. Библия говорит против этого”. В то время как искушенные люди могут печально покачать головами по поводу очевидного представления Кэтрин о том, что у Майкла был бы любой выбор в отношении его ориентации, доктрина достаточно ясна: гомосексуализм - это мерзость. И именно с таким мышлением Майклу пришлось вырасти.

Взгляд Тараборрелли на Майкла, по понятным причинам, изменился за эти годы, особенно в свете судебного процесса 2005 года. Но биограф, похоже, в свое время почувствовал, что религия звезды оказала бы решающее влияние на его поведение. Он писал: “Майкл Джексон никогда бы не позволил себе вступать в гомосексуалисты, даже если бы у него были чувства к другим мужчинам. Он слишком пуританин, результат его религиозного происхождения”. Я не уверен, что Тараборрелли когда-либо действительно верил в это, но если так, то это была наивная идея. Во-первых, как мы увидим, Майкл порвал со Свидетелями. В течение десятилетий он не был связан строгостями их кодекса, и действительно, у нас есть некоторые основания предполагать, что он сознательно отверг их. Пуританскую совесть, в более общем смысле, без сомнения, труднее отвергнуть, чем конкретную церковь, но и силу сексуального желания никогда не следует недооценивать.

Кроме того, мы не должны забывать, что у Майкла был не только мать, но и отец, а влияние Джозефа было совсем другим. Джо был достаточно увлечен религией Кэтрин в одном смысле. Бог-отец был явлен через учения Свидетелей как жесткая, авторитарная фигура, которая верила в то, что должна была дать своим детям твердые правила жизни, которым они должны были подчиняться под страхом ужасных наказаний. Очевидно, Бог кое-чему научился у Джо о том, как управлять семьей. Этот Божественный парень был таким же крепким орешком, как и он сам! Джо заставлял мальчиков перекладывать груз кирпичей из одной части двора в другую, а затем обратно, просто чтобы показать им, кто здесь главный, и “закалить их”. Бог наверняка записал это для дальнейшего использования.

Мысль о том, что Джо может сам подчиняться всем церковным правилам, была ему чужда. Правила были только для женщин и детей. И даже они были освобождены, когда Джо так сказал. В первые дни "Джексон Файв" Джо водил мальчиков в ныряния и стриптиз-клубы. “Девятилетний Майкл знал, что это злые места”, - говорит Тараборрелли. “Обычно строгий, Джо, по-видимому, в те времена давал мальчикам полную свободу действий, позволяя Майклу стоять за кулисами и наблюдать, как мужчины в переполненных, вонючих клубах свистели сладострастным женщинам, которые похотливо снимали с себя одежду, кусок за куском, пока они не обнажились. Они бросали свои трусики в публику, и мужчины нюхали их”.

В рамках выступления для одного из номеров Джексон Файв, “Тощие ноги и все такое”, Джо призвал Майкла выйти в аудиторию, залезть под столы, задрать женские юбки и заглянуть под: “Как бы Майкл ни был смущен, он украсил свое выступление, закатив глаза и злобно улыбаясь, потому что толпе это понравилось настолько, что она бросила деньги на сцену. Мальчики будут бороться за мелочь, сначала бегая за половинками и четвертушками. “У меня было так много денег в карманах, что я даже не мог ходить”, - вспоминал Майкл.”

Поздно ночью Джо приходил в гостиничные номера мальчиков с хихикающими девочками на буксире. Он желал спокойной ночи, а затем ускользал со своими подружками. Мальчики, лежа в постели в пижамах, слышали смех, доносившийся из соседней комнаты Джо. Как будто, говорит Тараборрелли в одном из своих наиболее проницательных замечаний, он хотел быть уверенным, что мальчики знают, что происходит. Почему это должно быть? Чтобы показать мальчикам, какой на самом деле должна быть жизнь мужчины, вместо всего этого религиозного дерьма? Чтобы они знали, что Джо Джексон делал то, что, черт возьми, ему нравилось? Биограф призывает на помощь голливудского психиатра, чтобы раздать щедрую дозу психоболтовни по этому вопросу, кульминацией которой является груз эдипова шмоедипа относительно возможных последствий для Майкла.

Реальные ответы мальчиков более интересны. Те, кто рассказывал об этих эпизодах, утверждают, что были шокированы и обижены неверностью Джо их матери, а не удивлены этим. Возможно, так оно и было. С другой стороны, все трое старших мальчиков выросли, завели внебрачные связи и развелись. Вместо того чтобы отвергать поведение Джо, они в значительной степени скопировали его. Мы видим, как возникает разрыв между тем, что они считают правильным, и тем, как они ведут себя на самом деле. Тараборрелли снова проницательно замечает, что в возрасте восьми лет Майкл был достаточно взрослым, чтобы понимать, что происходит, и достаточно чувствительным, чтобы осознавать, что лицемерие играло большую роль в жизни его семьи и даже в его собственных действиях.

Однако за долгие холостяцкие годы у него вряд ли могли быть внебрачные связи или проблемы с разводом. Какое-то время в его юности и ранней зрелости это выглядело прекрасно. Он был в состоянии в совершенстве сыграть роль хорошего сына, преданного своей матери и своей религии. Он мог бы быть даже немного паинькой, проповедуя другим людям, не в последнюю очередь своим братьям, о том, как они должны жить своей жизнью. Еще одним человеком, получившим лечение, была преданная фанатка по имени Тереза Гонсалвес, которая познакомилась с Майклом, когда им обоим было по шестнадцать. За кулисами после шоу Джеки безуспешно пыталась уговорить Майкла поцеловать ее. В другой раз Майкл пригласил ее в свою гримерную. Эти двое впервые остались наедине. Могла ли мечта Терезы вот-вот осуществиться? Ну, может быть, если бы она мечтала, как святая Тереза из Лизье или мать Тереза из Калькутты. Ибо Майкл начал говорить о Боге, протягивая ей Библию, указывая на Священные Писания и рассказывая ей, как близок конец света. Она была напугана, но продолжала говорить еще долго: 

Он не был нормальным ребенком, это точно. Но мне нравилось быть с ним. Мне нравилась его невинность, и он оказал на меня влияние. На самом деле, я держалась подальше от мальчиков из-за того, как Майкл повлиял на меня в ту ночь. Я долгое время не верила в секс до брака из-за разговоров об этом с Майклом. Он твердо стоял на том, что добрачный секс - это неправильно, и был очень убедителен в этом.

Любому человеку легко быть твердым в том, что добрачный секс - это неправильно, если он не является искушением для этого человека, если он просто не интересует его. Эта мысль, по-видимому, не приходила Терезе в голову. Не было никаких причин, по которым это должно было произойти. Однако наша позиция менее невинна. С того места, где мы стоим, мы можем видеть, что любая молодая поп-звезда, которая является геем или иным образом не привлекает женщин, будет постоянно страдать от случаев, когда от него ожидают, что он будет целовать девушек, встречаться с ними и заниматься с ними сексом. Джеки и Джермейн, будучи подростками, считали поклонниц девушек, жаждущих секса, отличным преимуществом своей работы. Для Майкла это, вероятно, было бы кошмаром, если бы не его религия, которая давала прекрасное оправдание бездействию. Тереза пришла к выводу, что Майкл “не был нормальным ребенком”, но суждение было отклонено далеко от опасных мыслей о его сексуальной ориентации.

Религия Майкла была удобной, но это не значит, что она была притворной. К двадцати пяти годам он достиг небывалых высот в поп-музыке. Его только что выпущенный альбом Thriller вскоре достигнет рекордных продаж в сорок семь миллионов копий (к середине 2008 года этот показатель вырос до еще более ошеломляющих 104 миллионов). Тем не менее, он по-прежнему не просто регулярно посещал церковь, но и свидетельствовал о вере, “два раза в неделю, может быть, в течение часа или двух”, по словам Кэтрин, выполняя замаскированную работу от двери до двери. По-видимому, не особенно эффективный: для некоторых из тех, кто узнал его, сжимая в руках экземпляр "Сторожевой башни", это, должно быть, было похоже на встречу с Самим Богом на пороге.

Сами по себе такие действия мало что доказали бы, если бы Майкл не демонстрировал свою религиозность. Но в совокупности с обрывками свидетельств того, что занимало его личное мышление, плюс его письма – о которых мы кое–что увидим в следующей главе - отчетливо вырисовывается картина чувствительного, размышляющего человека с искренними религиозными убеждениями. Его жизнь не всегда складывалась слишком удачно против них, но то же самое можно было сказать о половине святых на небесах. Беда в том, что у него не было возможности разобраться со своими проблемами, прояснить свои мысли. Это был молодой человек с напряженной трудовой жизнью, обреченный проводить большую часть ее на репетициях, или на сцене, или в ловушке, чтобы бездельничать в гостиничных номерах со своими братьями, разыгрывающими друг над другом розыгрыши, чтобы развеять скуку. Что ему действительно было нужно и чего он так и не получил, так это время и свобода побыть одному, подумать и, возможно, встретиться с другими людьми, привыкшими мыслить в более философском стиле, чем это было доступно в семье Джексонов: университетская атмосфера была бы полезна в дополнение к запутанным, переполненным впечатлениям, полученным в университете жизни.

Вместо этого ему приходилось довольствоваться случайными разговорами, неструктурированными моментами и, что касается сексуальности, случайным, калейдоскопическим набором впечатлений – отстраненными, вуайеристскими впечатлениями наблюдателя, а не участника. Он упустил возможность поцеловаться с Терезой Гонсалвес, но не отказался от важного для него разговора. Сначала он говорил о Боге и о неправильности добрачного секса, но это был еще не конец. Более поздний разговор с Терезой и некоторыми другими девушками показывает, что у него на уме что-то еще. Тараборрелли приводит нам эпизод (опубликованный задолго до того, как Майкл оказался на линии огня в связи с детьми), о котором вспоминает Тереза. Она была с Майклом в квартире в Нью-Йорке. Он упомянул пару других фанаток, которые некоторое время приставали к нему, околачиваясь снаружи здания, и спросил ее, что ему с ними делать. Тереза предложила пригласить их наверх, чтобы они выбросили все из головы и оставили его в покое. Он подчинился. Почему? Поклонники постоянно ошиваются вокруг его отелей и домов. Зачем приглашать этих людей войти? Было ли ему неловко оставаться наедине с Терезой, не имея ничего, что могло бы держать ее на расстоянии, кроме как все время говорить о Боге? Он пригласил их подняться.

“Потом мы все сидели и говорили о жестоком обращении с детьми”, - вспоминала Тереза. “Майкл был очарован жестоким обращением с детьми. Он хотел знать все, что мы, девочки, когда-либо слышали или читали об этом. Он сказал, что ему нравится читать о жестоком обращении с детьми так много, как только возможно”.

Майкл мог с полным основанием утверждать, что был ребенком, подвергавшимся физическому и эмоциональному насилию, поэтому у него были все основания для личного интереса. Однако представляется вероятным, что беседа, посвященная всему, что участники когда-либо слышали или читали о жестоком обращении с детьми, не ограничивалась бы физической стороной. Сексуальное насилие тоже попало бы в поле зрения, хотя в то время, в 1974 году, этот аспект жестокого обращения еще не был в центре пристального общественного внимания, как это было несколько лет спустя. Что мог бы сказать Майкл по этому поводу? Не в его характере было бы много рассказывать о своих собственных чувствах, и если бы он сделал это, можно было бы ожидать, что Тараборрелли сообщит об этом факте. Скорее всего, как предполагает Тереза, он слушал, пытаясь оценить свои собственные мысли и чувства по отношению к мыслям и чувствам других.

Калейдоскоп сексуальных впечатлений проносился перед иногда потрясенными глазами Майкла на протяжении всего его детства. В те ранние годы видения распутства его отца и обнаженных дам в клубах оставили бы свой отпечаток на сетчатке и запечатлелись бы в его сознании. Будучи подростком, он редко бывал далек от того, чтобы стать свидетелем веселого разврата своих старших братьев, и, как сообщается, предостерегал девочек от этого. Во время турне по Японии в 1973 году 15-летний Майкл присоединился к Марлону, чтобы посмотреть порнографические фильмы по закрытому телевидению в номере Джермейна в их токийском отеле. Для многих детей это не имеет большого значения, но что бы об этом подумали Свидетели? И почему Майкл, с его строгими взглядами, не держался в стороне? Было бы социальное давление, чтобы присоединиться к остальным, наблюдающим за шоу. Он должен был быть “одним из мальчиков”. Даже если то, что он увидел, не вызвало у него особого возбуждения, ему, должно быть, тоже было любопытно и хотелось разобраться в том, что он видел.

Примерно в это же время кто-то в семье подумал, что Майклу пора заняться сексом самому, и договорился с парой проституток, чтобы они занялись этим делом, заперев их с ним в комнате. По словам Ребби, Майкл был крайне травмирован. Она не сказала, занимался ли он сексом на самом деле. Любопытно – и показательно, если это правда, – что после этого он продолжал встречаться с проститутками не для секса, а для компании, с кем-то поговорить. Одна из этих женщин вспоминает, как встретила его после концерта в Нью-Йорке. По указанию его сотрудников она отправилась в его гримерную:

Майкл сидел там один. Я вошла, и Майкл велел мне закрыть дверь. Первое, что сорвалось с его губ, было: “Почему ты проститутка?” Я сразу же почувствовал себя оскорбленной – не знаю почему, – но ответил: “Потому что мне нужны деньги”. Он спросил меня: “Не хотела бы ты заняться со мной сексом?” и я ответила: “Да, конечно, я бы хотела". Он спросил меня, сколько. Я сказал ему: “Бесплатно”. Он казался заинтересованным. Поэтому я расстегнула блузку и показала ему свою грудь. Он тут же повернул голову, как будто мои сиськи были худшим, что он когда-либо видел. “Остановись. Я не могу заниматься с тобой сексом. Пожалуйста, застегнитесь обратно, - сказал он. Когда я спросил его, почему, он ответил мне: “Потому что я просто не могу”. Я подумала, он имел в виду, что у него не может быть эрекции, он выглядел таким грустным. Затем он сказал: “Мы можем просто поговорить о тебе и твоей жизни?” Я не хотела разговаривать, я не за этим сюда пришла. Поэтому я дала ему свой номер телефона.

“В любое время, когда захочешь зайти, звони мне”, - сказала я. Майкл посмотрел на меня и спросил: “Что это значит - зайти?” Клянусь, он был абсолютно искренен. “Это значит трахаться, Майкл", - сказал я ему. “В любое время, когда захочешь трахнуться, звони мне. Понял?” Он сказал: “О, хорошо. Может быть, я позвоню тебе как-нибудь. Хотя я в этом сомневаюсь.” И я ушла. Он показался мне таким жалким, одиноким и наивным. Просто милый, запутанный, симпатичный парень, который хотел немного женского общества. Однако в ту ночь он ни за что не собирался заниматься сексом. Он казался напуганным до смерти. Я задавалась вопросом, позвонит ли он когда-нибудь. Он никогда этого не сделал. 

Отсутствие явного сексуального интереса к женщинам должно было стать постоянной темой жизни Майкла, если не считать его династического флирта с Лизой Мари Пресли, дочерью Элвиса. Его предполагаемый тайный брак с ней в Доминиканской Республике в мае 1994 года был описан в одном из ранних отчетов как циничная уловка для увеличения продаж его предстоящего альбома. Однако я думаю, что гораздо более очевидным циничным мотивом должна была бы быть его потребность как можно скорее повысить свои тонкие гетеросексуальные полномочия в связи с обвинениями в сексе с детьми. Возможно, не лишено значения, что окружные прокуроры и полиция, возглавляющие расследование, наконец встретились и решили отказаться от своих усилий по обвинению Джексона всего через день после того, как в средствах массовой информации появились новости о браке. Полиция всегда выглядела так, как будто у нее была тяжелая битва после того, как Джордан Чандлер, их главный свидетель, был выведен из игры. Майкл смог бы дискредитировать других свидетелей и объяснить свою любовь к детям как не сексуальную - задача, намного более легкая для женатого мужчины.

Однако только потому, что люди так отчаянно стремятся быть обманутыми. По большому счету, людям нравится верить, что их кумиры - это гламурные версии самих себя, а не чудаки. Для многих, например, просто неприемлемо, что авторы "Алисы в стране чудес" и "Питера Пэна", двух самых известных в мире классиков детской литературы, проявляли подозрительно пристальный интерес к детям. Бесчисленные авторы подробно писали, чтобы опровергнуть любое предположение о том, что Льюис Кэрролл мог испытывать сексуальное влечение к маленьким девочкам или активно общаться с ними. То же самое с Джей-Эм Барри и маленькими мальчиками. И все же Кэрролл, или Чарльз Доджсон, как его назвали бы в суде, если бы его когда-нибудь привлекли к ответственности, фотографировал обнаженных девочек, что по сегодняшним стандартам считалось бы детской порнографией. И Барри описал дрожащее возбуждение от раздевания шестилетнего мальчика в терминах, которые только идиот или намеренно слепой наблюдатель мог не распознать как чрезвычайно эротичные. Работа Барри вдохновила Майкла, и по этой причине мы услышим о нем гораздо больше в следующей главе.

В подростковые годы Майкла фанатам требовался лишь малейший намек на какой–то “романтический” инцидент, чтобы утвердить его в своем сознании как обычного парня - и того, вокруг кого миллионы фанаток-девушек строили бы свои собственные романтические и эротические фантазии. Именно такой случай произошел по воле случая, благодаря случайной встрече восемнадцатилетнего Майкла и Татума О'Нила, детской звезды фильма "Бумажная луна", а теперь тринадцатилетней соблазнительницы. Эти двое столкнулись друг с другом в клубе Rox в Лос-Анджелесе. Или, скорее, она столкнулась с ним. Татум была со своим отцом Райаном. Майкл, общавшийся с публицистами, внезапно почувствовал, как чья-то мягкая рука протянулась и схватила его. Это был Татум. Она пригласила его на званый ужин в поместье издателя Playboy Хью Хефнера. Пока другие смотрели шоу, устроенное по этому случаю, Татум попросила Майкла пойти с ней в горячую ванну. “Но у меня нет купальника", - запротестовал он. “Кому нужны купальники?” она ответила. Когда Майкл начал краснеть, одного из сотрудников Хефнера послали найти купальники.

Это оказалась слишком хорошая история, чтобы обходить ее без украшений. Вернее, украшенный. Пара вместе купалась голышом. Это стало официальным слухом, который должен был быть закреплен в легенде. Были даны интервью, в которых это было официально опровергнуто, так что история должна была быть правдивой. Майкл воспользовался ситуацией, чтобы заявить в своей автобиографии, что Татум был его первой любовью. Однако она твердо указала, что контакт был строго платоническим. Время от времени их можно было видеть вместе на публике, но, по словам Татума, “Секс был чем-то, чего Майкл не знал и о чем не заботился”.

Майкл позже подтвердит рассказ Татума с удивительной и нехарактерной откровенностью в спорном документальном фильме Мартина Башира, хотя он утверждал, что был не равнодушен, а напуган до смерти – или, возможно, напуган до смерти. Он описал сексуально возбужденную молодую Татум, которая позвонила ему и сказала, чтобы он шел к ней домой для занятий любовью. На вопрос, что она сказала, Майкл ответил Баширу:

Все эти сексуальные штучки. Так что я напуган до смерти... напуган, потому что я никогда не делал ничего подобного. Я пришел туда, пытаясь быть мистером Большой Шишкой и храбрым, и я помню, как она выключила весь свет в своей спальне, раздвинула шторы. Вы могли видеть весь горизонт города…Это было прекрасно. И она сказала мне подойти и лечь на кровать, что я и сделал. Я лежал на кровати, и она медленно подошла и коснулась пуговицы моей рубашки, чтобы расстегнуть ее, и я взял свои руки вот так [Он закрывает лицо руками], и я бы их не опустил. И она просто ушла. Она просто знала, что я слишком застенчив для этого. Вот что случилось.

“Неужели ты совсем не испытывал искушения?” - спросил Башир.

Майкл покачал головой, показывая, что это не так. ”Я испугался", - сказал он. “Я испугался. Я не думаю, что был готов к этому”.

Он никогда не был бы готов.

Позже Майкл утверждал, что был романтически привязан к Дайане Росс и Брук Шилдс, но обе женщины указали, что между ними никогда не было никаких сексуальных отношений. В отличительной истории "Поцелуй и расскажи" Татьяна Тинтцен, сыгравшая главную танцовщицу в клипе Джексона, рассказала о своей собственной восемнадцати месячной кампании по ухаживанию за Майклом, используя все свои женские чары, чтобы соблазнить его в свою постель.

Татьяна утверждает, что Майкл флиртовал с ней на съемочной площадке, но когда камеры перестали работать, он всегда отказывался идти дальше. “Он заходил так далеко, - сказала она, - но потом отступал и говорил: ‘Увидимся завтра. Спи спокойно.’ Я бы удивился: "Почему он не звонит? Что со мной не так?’ Его люди нашли бы ему оправдание. Он был измучен. Ему нужно было повидаться с людьми.” Однажды она набралась смелости поцеловать его на сцене в рамках представления, несмотря на предупреждение персонала не делать этого. Это был поцелуй в щеку. На вопрос, не зашла ли она слишком далеко, Майкл заверил ее, что она была великолепна. Воодушевленная, она пошла дальше на следующую ночь, поцеловав его в губы. “Я тут же пожалела об этом, потому что его тело напряглось”, - вспоминает она. Затем, когда он начал общаться с парнем, чью компанию он явно предпочитал ее компании, она наконец поняла, что у нее нет шансов.

Она была в хорошей компании. Мадонна попыталась соблазнить Майкла вскоре после вручения "Оскара", по словам ее биографа Эндрю Мортона, позже рассказав одному из своих любовников, что ее манера держаться в постели не вызвала интереса. Так сообщает Дарвин Портер, наряду со многими другими драгоценными камнями, иллюстрирующими менее чем убедительный интерес Майкла к женщинам. Он рассказывает нам, что Майклу требовалось поцеловать супер модель Иман в сцене для видео, связанного с синглом “Remember the time”, в связи с чем критик написал: “Если Майкл Джексон пытался утвердить свои гетеросексуальные полномочия в этом видео, он с треском провалиться. Если бы сэра Уинстона Черчилля когда-нибудь заставили поцеловать Адольфа Гитлера, я думаю, британский премьер-министр сделал бы это с большим рвением".

Портер сообщает не об одном, а о нескольких фальшивых “романах”, продвигаемых Майклом, чтобы создать себе честный имидж. Он утверждает, что Майкл лично приказал помощнику рассказать в "Нэшнл Инкуайрер" историю о его предполагаемой привязанности к Карен Фэй, которая работала его визажистом на видео "Капитан Эо". Также было ложно заявлено, что он и Шерил Кроу были в начале ее карьеры, когда она была бэк-вокалисткой в Bad tour. Как только началась ее собственная сольная карьера, она совершенно ясно дала понять, что у нее не было интимных отношений с Человеком в перчатке, как сообщае